Частный детектив Выпуск 8

Он набрал номер Валери. Пошли гудки, но никто не брал трубку. Он понимал, что сейчас еще только шесть часов вечера и она еще может находиться на работе, но все же его охватило беспокойство, которое он не мог заглушить.
Вошла Изабель.
— Мы уходим, папа, — заявила она. — Начало в семь, но сегодня я не могу опаздывать.
Заметив огорчение на лице отца, она добавила:
— Извини.
— Ну, зачем же извиняться?
Он заставил себя улыбнуться и положил руку ей на плечо. Она вышла к Жан–Люку, ожидавшему ее в прихожей. Морис снова подумал, что тот, со своей посредственной внешностью, не производит впечатления молодого любовника.
— Когда ты придешь? — спросил Морис.
— Вероятно, к девяти — половине десятого.
— Не беспокойтесь, мсье, — сказал Жан–Люк. — Я провожу ее домой. У меня машина…
У Жана–Люка была старая четырехместная машина с красным кузовом, на котором белой краской были написаны всякие безумные изречения.
— Обо мне не беспокойтесь, — предупредил Морис, — меня сегодня вечером, вероятно, не будет.
Лицо Изабель омрачилось.
— Это из–за Даниэля?
Вместо ответа он кивнул, не желая посвящать дочь в свои планы.
— Желаю вам успеха в сегодняшней репетиции, — сказал он.
— Спасибо! — крикнули молодые люди и сбежали по лестнице.
Морис вернулся к себе в кабинет. Он в третий раз перечитал одну страницу текста, чтобы окончательно убедиться, и выкурил еще полсигареты. Наконец он решительно встал и надел пальто.
Не спускавший с него глаз кот подбежал к двери и сел, вытянув хвост.
— Да, верно, я совсем про тебя забыл.
Морис вздохнул и пошел на кухню.
— Я не оставлю тебя голодным. Если у меня нет аппетита, то ты же не виноват.
Милорд имел обыкновение требовать пищу в определенное время. Морис открыл банку консервов и положил их в мисочку, в которой обычно лежала сочная снедь: смесь фарша из легких и свежей рыбы. Милорд с явным презрением обнюхал свою еду.
— Очень жаль, мой малыш, но сегодня мне некогда.
Не обращая внимания на жалобное мяуканье Милорда, он вышел из дома. Легкий ветер дул сквозь листву каштана. Морис поднял от холода воротник и направился к своей машине. С учетом заторов в движении, он должен был приехать на улицу Гей–Люссака минут через сорок.
Эти вычисления оказались правильными: он был вынужден объехать вокруг дома, прежде чем нашел место, чтобы припарковать свою машину.
В доме Валери он нашел на двери консьержки лист с фамилиями жильцов. Там значилось: «Валери Жубелин, пятый этаж, налево».
Лестница была широкая и чистая, хотя стены уже требовали побелки. Дойдя до пятого этажа, Морис стал раздумывать:
«Должен ли я вообще вмешиваться в это? Что мне ей сказать? Что это, собственно, даст?»
Но, возможно, причиной его колебаний была просто трусость. Он решительно нажал на кнопку звонка. Один, два, три раза прозвенел звонок, видимо, в пустой квартире. Было без десяти минут семь.
«Она еще не пришла», — подумал Морис и стал спускаться по лестнице. Он снова стал уверять себя, что ничего определенного не случилось, что просто нужно дождаться возвращения мадемуазель Жубелин. На другой стороне улицы он увидел кафе. Он занял там столик у окна, чтобы наблюдать за входом в дом номер пятьдесят семь.
Поблизости лежала вечерняя газета, крупный заголовок которой вызвал боль в его сердце:
«ПОСЛЕДНЕЕ УБИЙСТВО ДАНИЭЛЯ МОРЭ НЕ БЫЛО ВЫДУМАНО».
О деле в газете сообщалось очень немного, но зато было помещено несколько фото. Сияющий Даниэль награждается большим призом детективной литературы четыре года назад. Фасад его дома, причем два окна на четырнадцатом этаже отмечены крестиками; носилки, застеленные покрывалом, которые погружают в санитарную машину; уборщица, смущенно застывшая перед фотоаппаратом, и комиссар Фушероль с самодовольным выражением на лице.
Просматривая заголовки, Морис не спускал глаз с дома, куда уже вошло много людей. Но женщины были либо старше, либо толстые, либо тощие, либо просто непривлекательные, так что никто из них не мог быть Валери Жубелин.
Морис закончил чтение, ничего нового не узнав, и тотчас увидел ее, выходящую из такси. Это несомненно была она. Фигура, длинные белокурые волосы, строгий серый костюм — все подходило.
 
Такси проехало дальше, а Валери скрылась в подъезде. Морис поспешно вышел. Сопровождаемый проклятиями, он лавировал между машинами. Вошел в подъезд дома номер пятьдесят семь и поспешил по лестнице вверх. На каждой площадке он слышал над собой цоканье высоких каблучков.
Когда он, задыхаясь, добрался до пятого этажа, Валери открывала дверь.
— Извините, вы мадемуазель Жубелин?
Она испуганно посмотрела на него. Его лоб был мокрым от пота, и он тяжело дышал. Когда он подошел поближе, она в страхе отступила. С расширенными от испуга глазами, она застыла перед ним.
— Вы Валери Жубелин? — повторил он.
Обеими руками она прижимала к груди чемоданчик и, страшно напряженная, кивнула. Очевидно, она была в смертельном страхе и только потому не позвала на помощь, что у нее пропал голос.
  
ГЛАВА 5
 
— Не бойтесь, мадемуазель, я ничего вам не сделаю.
Одышка у Мориса постепенно проходила.
— Я пришел к вам как друг.
— Я не знаю, — упавшим голосом проговорила она, — я ничего не знаю.
— Не бойтесь, я друг Даниэля.
Он постарался не делать торопливых движений и понизил голос, словно перед ним был пугливый зверек, которого нужно было приручить.
— Мое имя — Морис Латель.
Его слова произвели желанное действие. Расширенные от страха глаза начали принимать обычный вид, искаженное лицо успокоилось.
— Извините, что я так глупо себя вела.
Она пригласила Мориса войти. Квартира была точно такая, какой описал ее Даниэль. Валери тоже соответствовала описанию и даже казалась более привлекательной. Она была очаровательна и элегантна, и, если смотреть в ее глаза, начинало казаться, что смотришь в глубокое озеро. Мориса взволновал ее серьезный взгляд.
— Я впервые узнала об этом по газетным заголовкам, — тихим голосом произнесла она.
Морис был рад, что она не плачет.
— Для меня это было таким ударом, что я чуть не упала в обморок. Я поскорее зашла в кафе и выпила коньяку… И потом… потом я купила газету. Но я немного узнала из нее.
— К сожалению, полиции тоже мало что известно.
Валери села на кушетку, а Морис в неудобной позе присел на пуф.
— Вы видели его? — спросила она.
— Да, он не был обезображен. Полиция — в полной растерянности.
Морис почувствовал комок в горле и, чтобы не расплакаться, резко спросил:
— Почему вы так испугались, когда меня увидели? Приняли меня за Оноре Дюпона?
Он напряженно ждал ее ответа. Валери вздрогнула.
— Разве Даниэль рассказывал вам о нем?
— Да.
Она нагнулась к нему, и Морис заметил страх в ее глазах.
— Это сумасшедший, не правда ли?
— Разве Даниэль был такого мнения?
— Мне кажется, да. Но он не был уверен вполне.
— Расскажите мне, пожалуйста, что он говорил об этом позавчера вечером в «Попугае».
Когда Морис назвал ресторан, она вся съежилась.
— Разве вы его видели после этого? — спросила она. — Где? Когда?
Морис предпочел не отвечать на ее вопросы. Сначала он хотел услышать из ее уст о том, что перед этим прочел, и получить доказательства того, что события происходили в действительности, а не были просто плодом писательской фантазии Даниэля.
— Расскажите мне, пожалуйста, прежде всего об этом вечере, — попросил он.
— Если вы непременно хотите…
— Прежде всего меня интересует ваш разговор во время ужина. Если я правильно информирован, Даниэль впервые произнес имя Дюпон за десертом, не так ли?
— Да. Сначала я подумала, что он ревнует, но это оказалось не так. И потом… Сейчас мне, конечно, очень жаль, но тогда я посмеялась над его опасениями.
Как только Валери начала рассказывать, фразы стали складываться сами собой. Ее устное описание во всех пунктах совпало с описанием Даниэля.