Долина забвения
Представь себе, моя дорогая, у нас будут все необходимые нам богатства: красота гор, чистая озерная вода и небо, которое вдохновило меня на посвященные тебе стихи. Тебя будут уважать как жену в доме потомственных ученых, с пятью поколениями семьи под одной дружной крышей.
Следует признать, что мы будем вести простую жизнь. Ты привыкла к более насыщенным событиями дням. Но я чувствую, что во всем этом таится гораздо больше, чем я тебе рассказал. Я дам тебе все это, я дам тебе гораздо больше того, чем ты пожертвовала ради меня, когда избавила от горя и одарила радостью. Я осыплю тебя поэмами в твою честь, которые стану читать тебе перед сном и после пробуждения, когда мы будем встречать каждый новый день как зарю нашей любви.
@
Волшебная Горлянка приподняла бровь.
— Да, он умеет красиво говорить. И так естественно. А как он расписывает прелести тихой деревни — эй-я! — никогда не думала, что в скучной жизни в глуши столько преимуществ! Но будь уверена, все эти пять поколений не дадут тебе расслабиться. Так много людей нужно будет ублажить, так много споров — в точности как в цветочном доме. А ты будешь весь день занята, воскуряя благовония и отбивая поклоны, чтобы почтить все десять поколений сплошных ученых мужей. Их семейный алтарь, должно быть, метров десять в длину. Не давай ему ответ.
— Я уже дала ответ. И я согласилась.
— Тогда тебе стоит вернуться к нему и сказать, что ты не согласна.
— Почему ты думаешь, что можешь распоряжаться моей жизнью?
— Потому что сегодня я говорила с Большим Домом. Спрашивала его, что за бизнес у Вековечного. Он сказал, что не знает, есть ли у него свое дело, потому что он никогда о нем не заговаривал. Я спросила, что он знает о его семье. Он ответил, что вообще никого из них не знает, знает только, что Вековечный — его троюродный брат по линии брата его матери, чья жена была сестрой одной из тетушек Вековечного. Большой Дом сказал еще, что его мать наверняка знала больше об их семье, но она умерла задолго до того, как он познакомился с Вековечным. Я спросила, что он знает об умершей жене Вековечного. Он был очень удивлен — он вообще не знал, что Вековечный был женат, тот никогда не упоминал о жене. Большой Дом сказал, что мужчинам обычно в голову не приходит задавать такие вопросы родным. Они могли бы счесть их оскорбительными, ведь вопрос подразумевает, что они что-то скрывают. А я думаю, что Вековечный как раз таки что-то скрывает.
Но она не смогла меня переубедить. Кем я стану, если не ухвачусь за эту возможность? Что останется от моего самоуважения? Ожидание лучших вариантов — привилегия юных девушек. У меня появилась возможность сохранить самоуважение и заработать уважение окружающих. Я могла спокойно жить день за днем и не беспокоиться, будет ли у меня крыша над головой в следующем месяце, году или когда я постарею. В свободное время я смогу сидеть в саду и размышлять о своей жизни, характере, вспоминать об Эдварде и Флоре. Я смогу высказывать свое мнение и общаться на равных со своим мужем. Идеальных мужчин не существует. Я тоже не идеальна. Мы примем друг друга со всеми своими ошибками и вместе научимся прощать себя и другого и принимать свои недостатки. Мы поделимся своей болью и утешим друг друга. У каждого из нас будут свои надежды, порой несбыточные, порой сентиментальные, и мы найдем те, которыми сможем поделиться друг с другом, осуществить их, возможно, даже заведем ребенка. Пусть у нас не будет большого богатства, но у нас общность взглядов, которую нельзя купить. И у нас будет любовь — не страстное увлечение и не глубокое чувство, которое было у нас с Эдвардом, но любовь, которая согреет обоих. Любовь поможет нам выдержать все испытания и поддерживать друг друга.
Я была очень благодарна Волшебной Горлянке за все, что она делала для меня все эти годы. Она стала мне матерью. Но теперь мне не требовалось ее одобрение. И пусть она пригрозила мне, что не поедет со мной в дом моего мужа, — все ее угрозы за прошедшие годы обычно оказывались ложными. Хотя на этот раз она может сдержать свое обещание, когда узнает, как и я только что узнала, что семья Вековечного живет в маленькой деревне под названием Лунный Пруд, в трехстах милях отсюда.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
ДЕРЕВНЯ ЛУННЫЙ ПРУД
Из Шанхая в деревню Лунный Пруд, 1925 год
Вайолет
Летняя жара, растопив мое тело, изливалась влагой, стекающей по лицу и превращающей пыль в грязные слезы. И только начавшийся дождь смыл эти серые потеки на моих щеках, смягчил дороги и углубил колеи, позволив нам двигаться дальше.
Мы начали путешествие в деревню Лунный Пруд три недели назад. Вековечный сказал, что поедет с нами и позаботится о нашей безопасности и комфорте. Но за несколько дней до поездки его срочно вызвали из Шанхая. У него были дела где-то на юге. Очень важные — так он сказал. Ему придется добираться в Лунный Пруд другой дорогой, и, если ему повезет, он прибудет туда раньше нас. Он заверил, что наше путешествие будет совершенно безопасным. Путь до деревни не опасный, и он ни разу не слышал, чтобы путешественники повстречались с бандитами или их подстерегали другие беды.
— Худшее, что с вами может случиться в дороге, — сказал он, — это страшная скука.
Он оказался прав. Я уже была основательно измотана путешествием и гадала, сколько еще смогу продержаться. Мы все время двигались на запад, в глубь страны, по извилистому пути, по которому сам черт не решился бы поехать, — сначала мимо городов, потом мимо небольших провинциальных центров и торговых поселений, которые становились все меньше и меньше и располагались все в более пустынных местах, где не было ни поездов, ни машин, ни пароходов или почтовых судов, ни барж, ни даже рыбацких лодок, которые могли бы перевезти нас от одной речной развилки до другой. У последнего городка, стоящего у реки, Волшебная Горлянка нашла возчика, который ожидал на причале прибывших туда чудаков. У него было честное лицо. Называл он себя Старым Скакуном, видимо, чтобы имя свидетельствовало о значительном опыте в профессии. Он заявил, что у него лучшая повозка в пяти провинциях, которая когда-то принадлежала военачальнику. Старый Скакун просил за нее как за дорогой экипаж, к которому прилагались два осла, дополнительная тележка, услуги возницы и могучие плечи двух крепких мужчин, которые оказались его недоумками-сыновьями. В результате сделки нам пришлось трястись на сломанном сиденье с торчащими пружинами, которое, может, когда-то и принадлежало экипажу богача, но было вырвано из него и водружено на влекомую мулами тележку, с навесом из потрепанной клеенки и побитого молью шелка. Возница все еще настаивал, что конструкция тележки была лучшей в своем роде и что если он врет, то Волшебной Горлянке стоит пешком пройти через все пять провинций.
Каждый день она снова и снова проклинала Старого Скакуна и двух его сыновей, которые только и делали, что ухмылялись, видимо, чтобы еще больше ее разозлить.
— Вот такие идиоты и живут в месте, которое названо в честь пруда, — говорила она. — Ты понятия не имеешь, что такое деревня, малышка Вайолет. Ты можешь изменить образ мыслей… но это все, что ты вообще сможешь там поменять. В подобных местах женщины кончают с собой, потому что не видят другого способа оттуда сбежать.
Поднялся сильный ветер, и Горлянка обернула шею и голову платком, чтобы защититься от пыли. Видны были только ее прищуренные глаза, и она напоминала живого мертвеца, замотанного в бинты, как мумия. Но ветер оказался такой силы, что сорвал с ее лица платок. Всего несколько мгновений назад по небу мирно плыли кудрявые облачка, напоминающие соцветия цветной капусты. А теперь там зловеще темнело море из набухших туч. Я думала, что мы оставили позади свои беды, но, возможно, они только начинались. Мы уже встретили немало знаков, говорящих о том, что нам лучше повернуть назад. Два дня назад у повозки отлетело колесо, и мы два часа прождали, пока его поставят на место. Потом была еще одна задержка: нам показалось, что один из ослов совсем ослабел. Несколько часов он отказывался двинуться с места. Ветер растрепал мои волосы и разметал их по лицу, а потом нам на головы стали падать капли размером с лист. Мы даже не успели спрыгнуть с повозки, чтобы спрятаться под ней от дождя, как в желто-зеленые рисовые поля ударила молния. Густая трава начала колыхаться то в одну сторону, то в другую, будто поле было живым существом, которое тяжело дышало, меняя цвет с желтого на зеленый. Еще одна яркая вспышка — и внезапно пролился дождь. Он смыл грязь с моего лица и насквозь промочил одежду. За считанные минуты поток воды с неба так размягчил и углубил колею, что когда мы попытались тронуться с места, колеса увязли в грязи, и мы застряли. Эдвард в своих путевых заметках писал о подобном происшествии. Он взял доски и стал поворачивать их, будто стрелки часов, а потом упал лицом в грязь. Я громко засмеялась, вспомнив об этом, из-за чего Старый Скакун, видно, решил, что я смеюсь над его усилиями по нашему спасению.