Решатель (СИ)

— Теперь вы видите, мастер Аффаузи⁈ Мой внук — просто слабак! Он не достоин вашего внимания!
Все затихли, а спустя паузу знакомый мальчишеский голос, полный самодовольства и спеси, заявил на японском:
— Это не тебе решать, старик!
Взмахом ноги, моментально объятой пламенем техники, Ганс Аффаузи, молодой гений этого поколения Старых родов, разорвал веревки, защищающие арену, чтобы красиво на неё выйти. Встав, он презрительно, но с ненавистью глянул на продолжающего валяться меня, а затем, дав петуха, продолжил, демонстрируя, что отлично знает японский:
  
— Я решил бросить ему вызов, и бросаю его! Здесь и сейчас. Уйди, старик.
— Он почти при смерти! — несмело (!) возмутился Горо, сжимая свои кулаки, — Дай ему хотя бы время восстановиться!
— Старик… — пятнадцатилетний мальчик, почти впятеро меньший, чем древний боец, сощурил глаза, — Я, кажется, велел тебе уйти… Твоему додзё надоело жить?
Так вот оно что… Неужели я, наконец, дождался от своего деда хоть какого-то проявления родственных чувств? Неожиданно приятно.
— Кажется, сейчас здесь будет урок хороших манер под номером два, — заключил я, неторопливо вставая на ноги, — Кирью-сама, пожалуйста, освободите арену. Мне бросили вызов.
Эта фраза как ошеломила деда, так и моментально вывела из себя «гения», только что излучавшего самодовольство и спесь на всю округу. Парень, даже не собираясь следовать формальностям, тут же упал в боевую стойку, начиная слегка светиться высвобожденной и разогретой Ки.
— Ты не уйдешь отсюда живым! — гаркнул он голосом, от которого послышалось двойное или тройное эхо.
Когда-то, совсем недавно, я проучил этого сопляка, кичащегося своим резервом, силами и умениями, но тот, видимо, не усвоил урока. Впрочем, такое бывает, особенно когда ты слишком сосредоточен на чем-то другом. А вот месть за подобное — это очень по-детски. Дед пытался показать мою слабость перед представителем Старого рода, но он не понял, что вместо этого самого представителя здесь оказался просто мелкий мальчишка, которого щелкнули по носу.
— А вот за эти слова… — прошипел Аффаузи, аж белея лицом, — Я…
Он кинулся вперед, даже не договорив. Быстро, очень быстро, как раз в тот момент, когда Горо Кирью начал протискиваться в сделанную смуглым пацаном дыру. Гений поколения был намного быстрее мастера додзё, его источник был чуть ли не на порядок мощнее, чем у нас с дедом, вместе взятых, его обучали лучшие мастера рукопашных искусств мира.
…но толку, если ты весишь килограмм пятьдесят пять с утра, не облегчившись?
…если ты редко сражался с людьми ростом под два метра и не умеешь правильно оценивать дистанцию?
…если ты горячий подросток?
«Открывашка», совмещенная с толчковым приёмом Хиракавы, позволяет моему пинку задать Аффаузи новый вектор, обратный, ровно на сто восемьдесят градусов, то есть назад. За спиной у парня, в четырех метрах позади, сетка из толстенных веревок, а за сеткой еще через три метра начинается стена, опоясывающая додзё.
В неё тело подростка влипает с шумом и грохотом, а еще с такой силой, что побелка разлетается мучным облаком, а кладка даёт трещину.
— Ты рано пришёл, — спокойно говорю я в полной тишине, — Слишком легкий, слишком неспокойный. Нужно было подрасти.
— Вы… — злобно кряхтит застрявший в стене, но определенно не пострадавший Ганс, — … меня обманули! Вы притворялись!
— Ты совсем дурак? — громко интересуюсь я, — Это мой дед. Он — несносный старый болван, давным-давно помешавшийся на боевых искусствах, вредный пердун и упрямый баран, но не более того. С какой стати я должен драться с ним всерьез? От этого, вообще-то, умирают.
— А я бил по-настоящему! — возмущается совершенно багровый прадед, панически оглядывающийся по сторонам. Ну да, все вокруг слышали мою характеристику. Отчетливо.
— Это не повод принимать твои удары по-настоящему, — парировал я, — Говорил же, у меня планы на завтра. Аффаузи, вылезай из стены, давай продолжим. Не трать моё время.
Аудитория — это не всегда хорошо, особенно для подростков с их болезненно раздутым самолюбием. Издав гортанный вопль, засветившийся мальчишка пяткой врезал по стене, разнося её напрочь, но используя импульс, чтобы рвануть на меня ракетой. Великолепный шанс прихлопнуть его как муху, банально повторив тот же прием, что и ранее, но план по ликвидации Аффаузи у меня уже был вычеркнут как максимально вредный вообще для всех.
Нужно было все сделать иначе: заставить парня утихомириться… а для этого нужно было с ним подраться. Точнее, дать ему возможность показать себя.
Будь на месте Ганса чуть ли не любой другой боец, особенно «слабейший», Джакобо де Суиньга, я бы, скорее всего, не справился. Однако этот подросток, буквально прилетевший ко мне десятиметровым прыжком, все свои шансы возлагал на Ки, а следовательно, я мог «жульничать» также, как и с дедовым суперприёмом, причем даже менее аккуратно, так как Аффаузи, долетев, моментально начал генерировать спецэффекты один за другим. На несчастную арену додзё «Джигокукен» обрушились пламя, лёд и бушующая энергия переполненного тестостероном ребенка.
Наверное, со стороны это выглядело гораздо круче тех аниме, которые постоянно смотрит Рио. С рук и ног моего противника срывались натуральные полотнища и комки энергии, пусть он промахивался по мне, но вот окружающая среда, а также поспешно отступающие ученики додзё, получали сполна. Даже здания додзё получили определенный ущерб, хотя Ганс ни единого грана энергии не вложил с таким умыслом. Разъяренный неудачами и периодически получающий от меня увесистые удары, молодой человек из кожи вон выпрыгивал, чтобы задеть меня своими техниками… и у него не получалось.
Это довело парня до истерики.
— КАК⁈ — заорал он, окутанный аж двумя слоями пламени, через которые только что получил от меня болезненный пинок по бедру, — КАК?!!!
Мы встали слишком хорошо и удачно, поэтому вместо ответа я ударил. Классическим «джигокукеном» в лучшем его исполнении, дополненном «толчком Хиракавы», так, чтобы надежда всех Старых родов, молодой гений поколения, Ганс Аффаузи, снова отправился в полёт, вышибая попутно в щепки ворота додзё и распластываясь на асфальте. После этого я неторопливо пошёл к нему, не особо спешащему подниматься на ноги. Глаза подростка были полны слез.
— Вспомни, зачем я пришёл к вам в поместье, — негромко предложил я, — Учить вас чувствовать Ки. Я его чувствую, Ганс. О любом твоем ударе, о любом движении, я знаю, как только ты начинаешь его готовить.
— Это нечестно!!! — взорвался… ну, по сути, ребенок. Его нельзя было даже сравнивать с Эной или хотя Мидзутани. Он сам лишь немногим отличался от сестер Суньига.
Ребенок, посвятивший всю свою жизнь боевым искусствам. Как иронично.
Я присел рядом с ним на корточки.
— В мире несколько сотен миллионов единиц стрелкового оружия, каждым из которого тебя можно пристрелить, — ровным голосом заговорил я, — также, как был убит Сын Кащея, великий глава рода. Испуганной служанкой. Тебя может сбить машина, ты можешь подавиться насмерть персиковой косточкой. Укус бешеной собаки поставит крест на твоей жизни, Ганс Аффаузи. Тем не менее, ты видишь во мне соперника, хотя я не сильнее тебя в техниках Ки. Я их просто чувствую. Этому можно научиться. Этому я учу целый род, вместе с его главой. Ты же, человек, находящийся в самом начале пути, от чего-то возомнил, что мы с тобой конкуренты. Что я бросаю вызов твоим способностям. Однако, наши способности лежат в совершенно разных плоскостях. В своей — ты непревзойдён. В моей — я один из лучших. Но нам с тобой нечего делить. Не в чем соревноваться. Нас обоих запросто может застрелить служанка с пистолетом…
  
Чем дольше я говорил, тем сильнее успокаивался подросток. Основной удар по его ярости нанесли именно мои слова насчет смерти Витольда Гаузина, уж Ганс-то должен был о нем слышать. Логика, простейшая логика смогла проникнуть в сознание этого гения от мира боевых искусств, заменив своими построениями боль и обиду от нового поражения. Упомянув, какую роль в только что произошедшем сыграли мои кондиции взрослого человека, намекнув, что даже мой дед, с огромным уважением отнесшийся к потомку Старого рода, смог бы крайне неприятно удивить такого противника как Ганс просто за счет своей силы и выносливости, я окончательно успокоил этого импульсивного товарища.