Поступь Империи (СИ)

Миф? Сказка?
Может быть. Царевич точно на этот вопрос ответить не мог. Но упускать возможность считал преступным. Вот и отправил гостей из Поднебесной по России кататься. От моря до моря. Показав им совершенно необъятную державу, достойную грез Чингисхана. И заодно, самые разнообразные технические новинки…
Переговоры прошли успешно. Быстрые и продуктивные.
Смысла воевать больше не имелось ни у одной стороны конфликта. Вообще.
Несмотря на военные успехи Россию откровенно тяготила эта серьезная и излишне затянувшаяся кампания на краю света. Равно как и отсутствие торговли с Китаем. Выгодной. Вкусной.
Драться дальше?
Зачем? Ради чего? Все уже всё отлично поняли. В том числе в Запретном городе, осознав, что силой победить они при текущем раскладе попросту не смогут.
После успешного сражения при Лояне, конечно же, ситуация Цин облегчилась. Разгром армии вторжения джунгар сильно укрепила престиж Канси. Но и лишило его наиболее боеспособности части войск. В первую очередь выбив львиную долю офицерского корпуса, который очень небыстро восстанавливается.
В сущности, несмотря на победу в генеральном сражении с джунгарами, сил у Цин для проведения походов в Тибет и его отвоевания не имелось. Что и позволило закрыть этот вопрос полюбовно.
Миром.
Общим: и с Россией, и с Джунгарским ханством, посол которого находился в Москве, приняв самое деятельное участие в переговорах.
Тибет отходил хану.
Точка.
Неприятная для Цин, но устраивающая остальные стороны конфликта.
Земли северной Маньчжурии, включая Гирин, переходили под руку России. Южная же Маньчжурия сохранялась за Цин. В том числе для того, чтобы совсем уж сильно не ронять репутацию ее правящего дома. Родные земли же. Север же, решили признать, для удобства другим регионом, лишь временно включенным в состав Маньчжурии.
Сахалин и весь Приморский край, который так, впрочем, не назывался, также отходили России. В сочетании с растущим присутствием русских на Гавайях и Аютии с Филиппинами — вполне себе вариант. В первую очередь потому, что наличие флота позволяло обеспечить русские земли Дальнего Востока относительно дешевым продовольствием. Через что открывая возможности для его бурного развития и освоения. Вон как Охотск расцвел на таком «рационе».
Чосон оговаривался особо как независимая держава, которую ни Россия, ни Цин не имела права присоединять. Что устраивало всех, включая корейцев. Москве лезть в густонаселенные дальневосточные регионы не очень-то и хотелось, просто в силу недостаточности войск в тех краях. А как без них контроль осуществлять? Цин удовлетворялись тем, что корейцы не достаются никому. Чосон же был благодарен, видя в таком решении достижение ими своих стратегической цели — независимости.
Ну и торговля. Куда без нее?
В рамках подписанного договора для русских кораблей открывали практически все крупные морские порты Цин. При условии поставок в течение десяти лет полумиллиона мушкетов. Новых. По достаточно приятной цене. А также других видов вооружения. В, общем-то устаревших, но вполне пригодных для местных конфликтов. Включая, вероятно, затяжную войну с народом мяо.
Кроме того, особым пунктом шел в договоре момент, описывающий строительство чугунной дороги от Гирина к какому-нибудь порту Ляодунского полуострова. Ну и ряд других моментов. Очень большой ряд. До такой степени внушительный, что этот договор больше напоминал не мирный, а торговый.
Впрочем, никто в России не возражал против такого. Для державы Цин же, делегация которой почти полностью состояла из ханьцев, подобное вообще было скорее в порядке вещей.
Война закончилась.
Красиво?
Ну… приемлемо.
Для всех. Исключая, пожалуй, мяо. Но они сами влезли, подсуетившись. Вот пускай сами и разгребают.
Алексей тяжело вздохнул, проводив отошедший поезд взглядом, и направился в свой паровой автомобиль. Попрощавшись с Голицыным. Тот собирался в дом правительства, сам же царевич намеревался вновь заглянуть к тому странному инженегру. Звал…
 
— Слушай, а откуда все это? — спросил Алексей у дядьки Андрея, рассматривая разобранный им двигатель. Новый. Уже четырехтактный.
— Что? — с непонимающим видом спросил тот.
— Откуда ты взялся этот двигатель? Его идею. Устройство.
— Так из книжки.
— Из какой?
— Несколько лет назад прочитал. Фантастическая. Там подводный корабль приводился в движение как раз таким, только большим.
— Разве таким? — удивленно выгнул бровь царевич, смутно припоминая, что действительно проскакивала подобная книга по его техническому заданию.
— Машина, сгорание топлива в которой происходило сразу в цилиндрах, а не в отдельной топке. Описание очень скудное. Но я решил попробовать. И у меня получился тот двигатель. А этот — в четыре такта, я сделал уже с твоих слов. Ты же рассказал.
— А планер?
— Ты же на одном из занятий бумажный пускал, рассказывая о том, что в будущем люди научатся летать. В сущности планер — тот же самый, только из других материалов.
— И все?
— Я не выдумывал ничего сам, только брал уже озвученные или написанные идеи и пытался претворить их жизнь.
Алексей криво улыбнулся.
В какой-то мере стоящий перед ним человек был прав. Он сам — царевич — столько всего наговорил, что не пересказал. Топил за научно-технический прогресс так, как мог. И постоянно подзуживал учащихся мастеровых и высших учебных заведений на всякие необычные вещи. Вроде той провокации с бумажным самолетиком.
Но…
Но…
Но…
Что-то его смущало в собеседники.
— А почему другие не догадались?
— Кто-то должен быть первым, — развел он руками с виноватым видом. — Да и… тот же паровой двигатель. Его когда придумали? А когда начали использовать? Разве не могли раньше? В том же Древнем Риме? На мой взгляд — вполне могли. Но не сделали… в жизни всякое случается.
— Так-то да… — задумчиво произнес Алексей.
— Мы еще в Политехническом институте после занятий этот двигатель обсуждали. Скажем так… я воспользовался своим положением. Насколько я знаю, еще несколько выпускников института этим двигателем также занимались.
— Вот как? А ты с ними поддерживаешь связь?
— Переписываемся, да.
— И как далеко они продвинулись?
— Не очень сильно. Но у них и возможностей таких, как у меня нет. Весь этот двигатель сделан на хороших металлорежущих станках квалифицированными рабочими. Одних фрезерных работ тут около тысячи часов или больше. Кто это может себе позволить? Поэтому меня получилось, а многие топчутся на месте.
— А вы все делали примерно один и тот же двигатель?
— Почему? Нет. Только общая идея — топливо должно сгорать в цилиндрах. А уже дальше у всех все свое. Конструкции у всех разные, насколько я могу судить. Карбюратор я позаимствовал у Антона, например. У меня изначально была задумана головка накаливания, которую перед запуском разогревают паяльной лампой…
Царевич помолчал.
Доводы собеседника звучали вполне разумно. А ведь он, грешным делом, подумал, что перед ним еще один гость из будущего. Конечно, это еще ничего не исключало… Поэтому он встал и стал медленно прохаживаться вокруг частично разобранного двигателя, насвистывая мелодию знаменитой песни из кинофильма «Семнадцать мгновений весны». Да краем глаза поглядывая на реакцию инженера.
Тот хранил равнодушие.
Это также ни о чем не говорило. Алексея бы в такой ситуации даже ударом оглобли из образа ничто бы не вывело.
— Слушай, — как-бы невзначай поинтересовался царевич, — а ты девятое мая не праздновал в этом году?
— А что девятого мая?
— Мне казалось, у тебя праздник в этот день.
— Никак нет. Боюсь, что здесь закралась какая-то ошибка.
— Может быть… может быть… А ты не помнишь, кого встретили Джей и Молчаливый Боб в таверне с танцовщицей?