Дочка папы Карло (СИ)

Мужик капитально напрягся, увидев меня на пороге своего дома. Видать, испугался, что я ему какие-нибудь претензии пришла предъявлять.
— Чего изволите, матушка? — заморгал он на меня круглыми глазами, — У нас с вами всё, вроде, чинно-благородно, да и по-закону сложилось.
Чтобы алчный помещик и в самом деле не заломил цену, для него я придумала жалостливую версию о том, что мне нужна нянюшка для присмотра за ребёнком, а на молодых и крепких девок денег больше нет. Так Мария с Ефросиньей, мол, сказывали, что есть у него пригожая да неболящая бабушка. Вот бы как замечательно она мне подошла.
Как и предсказывали мои красавицы, Сапогов разве только не перекрестился от счастья и выдал мне бабулю, как говорится, в сей же час. Пожитков у неё было немного, посему собрались быстро. И вот я уже везла домой сухощавую, бодрую, явно жизнью битую, но, кажется, несгибаемую и, возможно даже, зловредную бабулю.
В экипаж она залезла сама и без разговоров. Притулила свой мешок с вещами на острых коленках, отчётливо проступавших под холщёвой юбкой мрачного коричневого цвета, и тихонько насупилась в уголке.
— Ну, давайте теперь заново спокойно знакомиться. — я, честно сказать, не знала, с чего начать разговор с ершистой бабулькой.
Представляю каково ей было — пожилому человеку срываться с не комфортного, но насиженного места и подневольно катиться с какой-то дамочкой в неизвестность. Сапогов, чую, не очень-то церемонился, да в объяснения не вдавался, браня и поторапливая её, чтобы я не успела передумать.
— Как вас зовут?
— Акулина. — не поднимая головы глухо сообщила она.
— А по батюшке?
— Так што я, мамзель какая штоль, по батюшке величаться? Акулина и есть.
— Вы чего-то опасаетесь, я же вижу. Так спросите — не таите. — прямо предложила я.
Старушка чуть помолчала, потеребила натруженными руками свой узелок и решилась.
— А пошто вам, барыня, старая сдалась? — подозрительно прищурив левый глаз вопросила она, выглянув из под платочка.
— Так Фрося с Маней мне вас как знатную кружевницу описали, а мне как раз такая мастерица нужна для работы. Вот и приехала у вашего Сапогова искусницу для себя забрать. — открыто улыбнулась я, не скупясь на похвалу.
— Так это Манька?! — оживилась моя Акулина, на лице её проступило нескрываемое облегчение, — Так это вы, барыня, Фроську с Манькой у Сапога нашего купили?!
— Точно. Я.
— А он-то как радовался, да глумился, что мамзель бестолковую аж на пять рублёв облапошил! Вся дворня слышала. — совершенно непосредственно брякнула она, и тут же спохватилась — прижала хвостик платочка к сморщенным губам, — Прости, прости, матушка, не серчай на старуху. Совсем мОзги усохли — болтаю, что не попадя.
Я не расхохоталась только ради того, чтобы соблюсти субординацию.
— А кружева-то я какие хошь могу. — стараясь реабилитироваться в моих глазах, напевно толковала Акулина.
Услышав знакомые имена, она успокоилась и, кажется, не могла дождаться конца пути.
—Вот и ладно. Вот и подружились.— глядя на неё подумала я.
Оставался вопрос с остро необходимым четвёртым человеком в мастерскую. И решился он совершенно неожиданно.
*По мнению англичанки К. Вильмот, «русские матроны» пользовались в то время «огромной независимостью в этом деспотическом государстве», независимостью и от сыновей, и от мужей. С изумлением писала она о том, как какая-то помещица уехала одна, без мужа, устраивать «свои дела в ее поместье на Украине» — ситуация, невозможная в туманном Альбионе.
 42 
Вы не представляете, какого ценного кадра в лице Акулины я заимела у себя в доме.
В поставленной задаче она освоилась очень быстро и давай гонять моих и без того аккуратных и расторопных девонек — ну точно генерал в юбке. Зато работа пошла куда ловчее и глаже.
— Манька-а! Размеру, размеру держи! Кудой-то у тебя рядок поехал?! — придирчиво командовала она, — Чавой ты это кручком, как саблей машешь?! Да не елозь, не елозь!…
Хотя лично я, даже при ну очень внимательном рассмотрении вообще не видела дефектов. Маня напряжённо поджимала губы, хмурилась, но не спорила, безропотно переделывая работу по указке бабки.
 
— Фроська! Шибче крути! А то ишь, расквасилась, што та рыбина снулая. — тут же доставалось второй.
В общем, всё закрутилось и заплелось с небывалой скоростью и точностью.
— А вот скажите мне, где бы ещё хоть одну умелицу найти? — задумчиво спросила я своих работниц после ужина.
Фрося натирала печку, Маня мыла посуду, Акулина придремала в кресле у окошка, недовольно приоткрывая глаз, когда, чинивший тут же полочку шкафа Прохор, шумел особенно громко.
— Может у Сапогова вашего ещё кого-нибудь выкупить?
— Та не осталось у Сапога уже, почитай, никого, кто вам, барыня, подходящий бы показался. — поплотнее укутываясь в платок отозвалась бабуля.
— В принципе-то можно и не великую мастерицу. Ручку машинки крутить, да следить, чтобы нить не путалась — больших талантов не надо.
— Може Глафира? Хорошая баба, дельная. — предложила Ефросинья.
— Не. Не отдаст Сапог Глафиру — она у него как конь за пол двора пашет. И готовит отменно. А наш Сапог поесть завсегда гораздый был. Не отдаст.
Так переговаривались потихоньку, перебирая возможные варианты, как неожиданно голос подал Прохор:
— А дозволь, барыня, по делу спросить.
— Конечно, спрашивай. — удивилась я.
— Я вот что подумал, раз вам великого таланту для работы не надобно, так может не обязательно и девку искать?
— В каком смысле? — не поняла я.
— Ну, в смысле, шнурок этот ваш плести — не обязательно же именно девке ту ручку крутить? — слегка порозовев от смущения, отложил в сторону инструмент мой работник.
— Продолжай. — начиная понимать, куда он клонит, подбодрила я.
— Дык я к чему, у моего хозяина бывшего парняга оставался непристроенный — не красавец, да и силушки может не богатырской, зато расторопный, да смышлёный. Добрый и не пакостливый опять же. Может он вам подойдёт? А и мне какая помощь в хозяйстве будет…
— А почему бы и нет? — пожала плечами я, — Завтра пойду с соседом за дом договариваться, вот и о парне твоём потолкуем.
Так в моём доме и появился Стёпка. Или, как его окрестила Акулина — Стёпушка. Почему-то, паренёк сразу пришёлся по нраву нашей генеральской бабуле. Да и то сказать —худющий, конопатый, долговязый Степан и впрямь оказался весёлым, улыбчивым и сообразительным малым. На Геракла не тянул, из имущества с собой притащил лишь смену одежды, да видавшую виды балалайку, однако работы никакой не боялся и периодически удивлял незаурядной находчивостью. Там, где не хватало мощи, на выручку ему приходила здоровая крестьянская смекалка.
А следом на нашем пороге нарисовался претендент на роль агента в моём “предприятии”. Был это гладко прилизанный мужчина с длинными “музыкальными” пальцами лет тридцати в аккуратном чёрном костюме. Страшно старался произвести хорошее впечатление витиеватой речью и своими деловыми талантами.
Можно было бы назвать его симпатичным, если бы не чрезмерная сладковатость манер и сквозившая во взгляде хитреца. Ну да лано — решила я — мне с ним не детей крестить. Опять же, очереди из кандидатов за ним не выстроилось, поэтому, Семён Николаевич Пушков был принят на работу.
Новый сотрудник тут же внёс ряд предложений, которые, на мой взгляд, и в самом деле были своевременны и необходимы. Как то: требовалось зарегистрировать собственное предприятие под каким-нибудь звучным названием и, если уж не купить, то снять конторку, в которой будут решаться все деловые вопросы.
Вот это всё я тут же и взвалила на него. Имею ввиду поиск и организацию. Чем он с энтузиазмом и занялся. Вскоре небольшое помещение, устроившее меня и по расположению, и по стоимости, было найдено. Ничего выдающегося пока не требовалось — приятный район, светлая чистенькая комната с минимальным набором мебели, необходимой для работы моего клерка и приёма посетителей.