Дикое правосудие
На этот раз Анжела почувствовала, как в ней безудержно закипает злость. Ее щеки вспыхнули. Она не привыкла к такому обращению. Обычно она поступала так, как считала нужным, и ей не перечили ни отец, ни брат и, уж конечно, ни ее молодой человек.
Джереми громко засмеялся. Слишком громко. И скорее всего, нервно. Но Анжела уже так разозлилась, что не заметила этого обстоятельства.
— Да пошли вы оба!.. — заорала она на них, хотя такие выражения были не в ее характере. — Я ухожу домой! И, Джереми, я очень хочу, чтоб сегодня ты разбил свою дурацкую машину… и тебя остановила полиция… и отобрала права…
— Давай-давай, проваливай! — развязно произнес Роб.
— Я уйду, можешь не волноваться! Ненавижу вас! — ответила Анжела, зло проталкиваясь мимо них.
Она задела Джереми, державшего кружку в руке, и пиво выплеснулось ему прямо на брюки и ботинки. Роб ухмыльнулся и смачно отхлебнул из своей кружки.
— Норовистая деваха… — объявил он, растягивая слова и при этом чуть покачиваясь.
Джереми захихикал, на этот раз определенно нервничая.
— Пойду провожу ее, — сказал он, опуская на стойку свою почти пустую кружку.
— Старик, я бы на твоем месте дал ей немножко остыть, — посоветовал Роб, едва ворочая языком.
— Пожалуй, Роб, ты и прав, но до вашего дома добрых две мили топать. — Джереми смотрел вслед удаляющейся Анжеле, которая, сердито расправив плечи, прокладывала себе среди танцующих путь к выходу.
— Ничего, пусть прогуляется, — невозмутимо заметил Роб. — Давай, Джер, твой черед заказывать.
В два часа ночи Лилиан и Билл Филлипс услышали, как подъехал переделанный на заказ «эскорт» Джереми Томаса. Этот звук ни с чем нельзя было спутать. Машина шумно въехала во двор, хлопнула дверца, и послышался громкий смех.
Потом раздался голос их сына:
— Отличная ночь, старик, да-а, давно мы так не сидели.
И снова послышался хохот.
— Вернулись, — прошептала Лилиан Филлипс.
Она понимала, что ведет себя глупо, но не могла спать спокойно, пока сын и дочь не вернулись домой: дети совсем выросли, а Роб так и вообще уже женатый человек и скоро сам станет отцом. Лилиан отлично знала, что ее муж тоже не спит, хотя и старается, чтобы она не заметила.
Билл Филлипс проворчал:
— Мальчишка напился.
— Ну и что? Он в первый раз, с тех пор как женился, выбрался погулять, — снисходительно проговорила Лилиан.
Билл Филлипс снова проворчал:
— Ты бы об этом помнила, когда я выбирался погулять!
— Вот еще! Ты — мой муж, — не вдаваясь в разъяснения, ответила Лилиан.
— А то я этого не знаю, — совсем тихо произнес Билл и примирительно погладил жену по руке.
Лилиан вздохнула в темноте:
— Мы такие счастливые, верно? Двое замечательных детей, этот дом. Скоро станем бабушкой и дедушкой. Знаешь, никак не могу решить, кого бы я больше хотела — внука или внучку. А ты, Билл? Наверное, мальчишку, чтоб было кому потом передать ферму? Да? Билл? Билл?
На этот раз муж ответил ей только негромким похрапыванием.
Лилиан Филлипс осторожно сняла его руку со своей и, счастливая, уютно свернулась калачиком. Через несколько секунд она спала спокойным, безмятежным сном.
Утром первым поднимался Билл Филлипс. Вот уже много лет, как он не доил коров сам, — Филлипсы нанимали для этого работника, — но старая привычка осталась. Ему нравилось вставать в начале шестого и, устроившись у радиоприемника с чашкой горячего чая, слушать программы о фермерской жизни.
Вскоре после него вставал Роб. Обычно он приходил на родительскую половину дома — выпить первую за утро чашку чая. Он знал, что к его приходу отец уже заварит ароматный чай. Но сегодня утром Билл не ожидал, что сын проснется рано — после такой-то ночи, когда он дал себе волю хорошенько порадоваться жизни!..
Фермер улыбнулся. В глубине души он так же, как и его жена, терпимо относился к тому, что изредка сын мог позволить себе и перебрать. Роб вырос хорошим, трудолюбивым парнем. Лучшего сына они и не могли пожелать. Впрочем, Билл всегда говорил, что хочет дать обоим детям выбор, и если сын не захочет заниматься фермой, то он не будет неволить его. И как же он обрадовался, когда стало ясно, что все интересы в жизни его единственного сына были связаны с их фермой «Пять вершин», которая со временем ему и отойдет. И Роб станет четвертым поколением Филлипсов, живущих на этой земле.
Иногда в хороший, солнечный денек Билл отправлялся в обход по своим угодьям. Но то утро выдалось пасмурным и промозглым. Ясная, теплая погода накануне оказалась всего лишь краткой передышкой в унылой череде дождливых дней. К тому же было воскресенье. Он подлил себе чая и, устроившись в кресле поудобнее, решил по крайней мере еще на час-другой задержаться дома, наслаждаясь ароматным горячим напитком и радио.
Лилиан тоже поднималась рано и вскоре после шести была уже, как обычно, на ногах. В другие дни она относила Анжеле чашку горячего чая прямо в постель, стараясь смягчить суровую необходимость раннего подъема. Анжела любила поспать. Привычка родителей подниматься рано, похоже, совсем не передалась ей по наследству. В будние дни Лилиан будила дочь в половине седьмого, чтобы та успела управиться со своими лошадьми до школы. По воскресеньям Анжела могла рассчитывать, что ее разбудят в половине восьмого, — дела в конюшне находились каждый день. Но, помня, с каким нетерпением дочь ждала этих танцев, — чтобы надеть свое новое платье и отправиться туда первый раз в жизни в сопровождении собственного кавалера, — Лилиан Филлипс решила дать ей еще немного поваляться в постели, что случалось довольно редко. И еще реже — освободить ее на сегодня от утренней рутины в конюшне.
Лилиан натянула резиновые сапоги и сама отправилась к лошадям. Летом их выпускали пастись только ночью. Иначе лошади жирели, да и мухи сильно донимали их днем.
Вся работа заняла немного времени. Как только женщина открыла загон, лошади сразу подошли к ней, ожидая, что их, как всегда утром, покормят зерном. Через несколько минут Лилиан уже вернулась в дом и, заварив свежий чай, понесла большую кружку наверх, дочери.
Еще не было и половины девятого, когда она остановилась у двери спальни Анжелы и прислушалась. Из комнаты не доносилось ни звука. Улыбаясь, мать толкнула дверь:
— Эй, соня, надеюсь, ты не в таком состоянии, как твой братец…
Слова застряли у нее в горле. Постель Анжелы была не тронута. Ничто не говорило о том, что она вообще приходила в комнату с тех пор, как вчера вечером собиралась на танцы.
Лилиан испуганно поставила кружку на пол лестничной площадки и поспешила на половину сына. Добравшись до их спальни, она постучала в дверь и, не получив ответа, спустилась по дальней лестнице в их кухню.
Роб, растрепанный, с затуманенным взглядом, сидел за столом вместе с Мэри. Но при виде матери ему все-таки удалось слабо улыбнуться.
— Привет, мам! — начал он. — Не стану спрашивать тебя, слышала ли ты, как я вернулся домой, — точно слышала… — Но, увидев выражение ее лица, он тоже поперхнулся словами. — Ч-что-то не так? — с сомнением поинтересовался он.
— Роб, где твоя сестра? — спросила его мать.
— Не знаю. Спит, наверно. Ну, поздно вернулась и все такое… А что? Почему ты спрашиваешь?
— Разве она приехала не вместе с тобой? Роб, ну говори же, ведь Анжела приехала вместе с тобой?
На мгновение Роб растерялся. В конце концов, голова все еще гудела с похмелья.
— Со мной? Да нет же! Она просто достала нас с Джером. Стала показывать свой норов, а потом свалила — сказала, что пойдет домой. Должна была вернуться еще за час до нас…
Наконец до Роба дошло, что мать смотрит на него немигающим взглядом, в котором застыл ужас.
— Мама! Да что случилось-то?! Ты хочешь сказать, что ее нет дома? Да?
Лилиан только молча кивнула.
Глава вторая
Дежурный диспетчер в оукхэмптонском полицейском участке принял первый звонок в 8.45 утра.