Дикое правосудие

Джоанна промолчала. Что здесь можно сказать? Филдинг еще хлебнул виски, поднялся с кресла и подошел к окну. Он продолжал говорить, повернувшись к ней спиной и глядя на улицу.
— По ночам я просыпаюсь от кошмара: мне снится Анжела, как она, изуродованная, лежит в дерьме. — Его голос дрогнул.
Джоанна удивилась: ничего, кроме жалости к себе, от Филдинга она не ждала. Он профессиональный детектив. Такой же тертый калач, как и преступник, которого он преследовал. Один ловит другого. Это его работа, именно так все говорят о детективах.
— У меня эта сцена из головы не идет, — продолжил он. — Первый раз в жизни на меня так повлияло место преступления. Надеялся, засадим этого ублюдка и все закончится. Но мы проиграли. И второго шанса у нас не будет.
Джоанна видела, как поднялся его локоть, — это Филдинг снова приложился к бутылке.
— Вот и все. Я подвел себя и обманул Анжелу.
Теперь никакого сомнения не осталось, — его голос определенно срывался. «Возможно, этот человек все-таки больше, чем просто еще один честолюбивый полицейский», — подумала Джоанна. Она поднялась со своего места, подошла к нему и стала молча смотреть на проезжающий за окном длинный автомобиль. На мгновение свет фар выхватил из темноты двух журналистов, все еще стоявших, разговаривая, на тротуаре. Ночь была прекрасна: чистое небо, усыпанное звездами. Но почему-то это казалось неправильным. Пусть лучше бы шел дождь или бушевала буря, — в общем, хотелось, чтобы было темно и противно, под стать тому, что произошло в этот день.
— Вы же не один отвечаете за случившееся, — сказала она. — Вы сделали все, что смогли.
Филдинг повернулся к ней. Джоанна с изумлением увидела, что у него мокрые щеки.
— Знаете, говорят, что это худшая эпитафия, какую можно написать на надгробном камне? — спросил он, пробуя улыбнуться, но улыбка получилась не очень. Она осталась у него на губах, так и не добравшись до глаз.
— Давайте не будем об эпитафии, Майк Филдинг, вы еще не мертвы, — тихо произнесла Джоанна и, протянув руку, коснулась дорожки от слез у него на щеке. Она вполне отдавала себе отчет, что, возможно, он плакал просто потому, что был пьян. Но тем не менее…
Он взял ее руку и с нежностью поцеловал. Вдруг как-то так получилось, что она оказалась в его объятиях и их губы встретились. От него пахло виски и табаком, но ощущение с самого начала было чудесным. Его прикосновения были приятны. Позже она не могла бы с уверенностью сказать, как случилось, что в полицейском участке они слились в страстном поцелуе. Его объятия стали жарче. Она чувствовала, как он весь напрягся, прижимая ее к себе. Его руки уже искали под блузкой ее грудь, и она услышала, как он тихонько, с облегчением, вздохнул, когда коснулся ее возбужденного соска. Его руки уже раздвигали ей ноги и в то же время успели задрать юбку. Не веря себе, Джоанна поняла, что она уже готова. Она чувствовала, что, пока одна рука настойчиво добивалась своего, другой рукой он начал расстегивать молнию на брюках.
Но тут в ней проснулся здравый смысл. Из последних сил она оторвалась от его губ и, отталкивая его руку, прошептала:
— Нет Майк! Нет!
Он тут же остановился, тяжело дыша, и немного отстранился от нее.
— Боже, Джоанна, прости, — проговорил он. — На меня будто нашло. Прости меня. Это было, словно… — Он помолчал, точно не зная, как сказать.
Она покачала головой:
— Все в порядке. Я тебя понимаю и чувствую то же самое.
Он все так же не отнимал одну руку от брюк. И Джоанна неожиданно догадалась, что он пытается прикрыть образовавшуюся в районе молнии выпуклость. Забавно. Майк удивленно взглянул на нее.
— Правда? — спросил он.
— Да. Может, я чокнутая, но я безумно хочу тебя. Только не здесь. Ты забыл? Это же твой кабинет в участке на Хэвитри-роуд, и вокруг полно полицейских.
Он обескураженно улыбнулся, а затем рассмеялся. На его лице все еще оставались едва заметные дорожки от слез, а рука все так же держалась за брюки.
Вопреки абсурдности ситуации ей хотелось его смертельно. Она отняла его руку от брюк и прикрыла выпуклость своей ладонью. Она ощутила твердость его тела. Он весь был на взводе. Как, впрочем, и она сама. Безумие, но, кажется, у нее не осталось выбора.
 
— У меня здесь, в отеле, номер, — начала она.
— Так чего же мы ждем? — спросил он низким, хрипловатым голосом.
Когда они выходили из кабинета, Джо заметила на его столе фотографию хорошенькой рыжеволосой женщины с младенцем на руках. Она догадалась, что это жена Майка Филдинга с его ребенком. Но сейчас ей совсем не хотелось думать о его жене, так же как не хотелось вспоминать и о собственном муже.
Она вышла из участка первой. Они договорились, что он последует за ней через несколько минут и сам доберется до ее отеля. В конце концов, не было никакой необходимости афишировать их намерения.
Оказавшись в ее номере, они оба будто пытались забыть о горячечном порыве и сделать все как надо. Без спешки, как раньше, Филдинг сидел рядом с ней на кровати и целовал ее лицо, глаза, щеки, шею, пока их губы снова не встретились. И этот поцелуй был еще дольше и нежнее.
— Ты разденешься для меня? — спросил он.
Она кивнула, поднялась и сняла с себя одежду. Все так просто. Джоанна не чувствовала смущения. Она не играла на публику, превращая раздевание в стриптиз. Она просто сняла одежду и, обнаженная, встала перед ним.
— У тебя красивое тело, — произнес он все тем же низким голосом.
— Чудо, — откликнулась она. И действительно чудо, если учесть, как она сейчас жила.
— Мое чудо, — сказал он ей. — Теперь ложись.
И снова она сделала, как он приказал. Возбуждение все больше захватывало ее.
Она легла рядом с ним. И он тут же раздвинул ей ноги и принялся ее целовать. Он совсем не касался ее руками. Возбуждение дошло до предела. А он все продолжал и продолжал, пока она отчаянно не захотела, чтобы он вошел в нее, и не сказала ему об этом. Так почти всегда она кончала в первый раз.
Наверное, прошла целая вечность, пока он оторвался от нее. Она уже приготовилась к тому, что должно было последовать дальше. Но вместо этого он повалился рядом с ней на кровать и какое-то время лежал, почти не двигаясь, — только его губы тихонько касались ее губ. И она чувствовала запах и вкус своей собственной влаги.
Она потянулась к нему, но он немного отодвинулся.
— Боюсь, у меня ничего не получится.
Смешно, но он так и не снял брюки.
Она вдруг почувствовала, что выпуклость совсем исчезла.
— Я разочаровала тебя? — тихо спросила она.
— Напротив, — ответил он. — Это виски. А может, нет. Обычно я — как железный конь.
Она усмехнулась.
И он тоже.
— Я совсем не то имел в виду, — сказал он.
— Я понимаю.
— Можно, я останусь с тобой? Утром все будет по-другому, обещаю.
— А тебе не надо домой? А жена?
Он помотал головой.
— Она привыкла, — ответил он.
«Бедная курица, конечно, привыкла. Можно подумать, у нее есть выбор», — пронеслось в голове у Джоанны. Но сейчас она была не в том настроении, чтобы разбирать моральный облик Филдинга. И уж конечно, ей совсем не хотелось, чтобы он уходил.
Он разделся, и она увидела, что у него тоже хорошее тело. Трусы он снимать не стал, что вызвало у нее невольную улыбку. Он забрался под одеяло и обнял ее. Через несколько минут его дыхание стало глубоким и ровным. Он уснул. У нее так не получится. Слишком возбуждена, чтобы легко заснуть. Сбросить напряжение пока не удалось, и похоже, придется потерпеть.
Но ждать до утра не пришлось. Кое-как заснув поверхностным сном, лежа на спине, она проснулась ночью, почувствовав на себе его вес. Джоанна открыла глаза. Его лицо было совсем близко, и он улыбался. В незашторенное окно светила полная луна, и в лунном свете она ясно видела его, счастливого и сосредоточенного на том, чем он занимался.
— Отлично, ты тоже уже готова, — пробормотал он с пониманием дела и в следующую секунду вошел в нее.