Дикое правосудие

Несколько секунд Джоанна молча обдумывала услышанное.
— Получается, что обвинение предъявят именно Джимбо, так? — спросила она.
— По-моему, так. А как будет на самом деле, не знаю. У тебя же сейчас особая связь с полицией, или нет? — В голосе Фрэнка появилась насмешка, и он подчеркнул слово «особая».
Ну конечно, как же без этого. Мэннерс не может вести себя с ней как разумный человек дольше пяти минут.
— Да пошел ты, Фрэнк! — сказала Джоанна, повернулась и направилась в свой кабинет, с шумом захлопнув за собой дверь.
Когда Джоанна только-только появилась на Флит-стрит, молодая, горящая желанием работать, она пришла в ужас от того, как мужчины третировали ее. Вскоре ее представили легендарной Марджи Прупс из «Дейли миррор», женщине, с которой никто не решился бы плоско пошутить, и та дала ей совет, как вести себя с наглецами с Флит-стрит. Джоанна навсегда запомнила ее слова: «Мило улыбайся им, дорогая, а если не поможет — просто посылай их».
Джоанна вдруг заметила, что, вспоминая этот совет, она улыбнулась. Она попробовала дозвониться до Филдинга. Как и следовало ожидать, его телефон не отвечал. Джо поговорила с дежурным констеблем, заверившим ее, что при первой возможности он передаст детективу, что она звонила. Но рассчитывать на это особо не приходилось. Джоанна искренне удивилась, когда примерно через полчаса Филдинг перезвонил ей.
— Можете мне сказать, насколько вы уверены? — спросила она.
— Вообще-то, Джоанна, мы не арестовываем людей без веских на то оснований, — ответил он довольно бойко. Былая самоуверенность опять вернулась к нему.
Джоанна отлично понимала, что результат во многом зависит от полиции. Даже когда на руках есть труп.
— Ради бога, Майк… — раздраженно начала она.
— Да, уверены на сто процентов, — внезапно перебил он ее. — Все сходится один к одному. О’Доннеллу нравится играть в солдатики, и всегда нравилось. Он любит ножи — у него дома мы нашли целую коллекцию. Также нам известно, что он довольно часто бывал на этой пустоши. И еще — его видели в угодьях Филлипсов в тот день, когда пропала Анжела.
— Но у вас же наверняка есть еще что-нибудь?
— Конечно, есть.
— Ну?
— Не могу говорить об этом.
— Ладно. А как вы на него вышли?
— Сработала шоковая тактика. Нам позвонил один мелкий преступник из Дартмура. Он видел, как Джимбо слонялся вокруг фермы «Пять вершин» в тот день, когда похитили Анжелу, и сразу узнал его. Очевидно, в прошлом он как-то пересекался с О’Доннеллами. Хотя признаваться в этом не хочет. Джимбо укрылся за изгородью и, похоже, наблюдал в бинокль за фермерским домом. Все сходится. Если похититель Анжелы не местный, то кто бы ее ни похитил, он наверняка сначала кое-что выяснил о ней и ее семье, и скорее всего — путем наблюдения. Сам-то наш человечек тоже замышлял недоброе, впрочем, как обычно: его любимое занятие — красть овец. И одну такую кражу он и провернул недавно в окрестностях Дартмура. Ну и уж конечно, ему совсем не хотелось вмешиваться в дела Джимбо О’Доннелла. Говорит, тут же, как только узнал его, убрался подальше. В общем-то, понятно: боится он этих О’Доннеллов. Да все жулики их боятся, и не без причины. Любого О’Доннелла просто так голыми руками не возьмешь, и он же не видел, что именно Джимбо похитил Анжелу. Он все еще сомневался, когда обнаружили труп девушки и когда выяснилось, что это похищение с целью выкупа. А затем, когда вы напечатали, как убийца изуродовал тело, все-таки пришел к нам. У него самого дочка того же возраста. Говорит, чуть не помер, как представил, что она могла оказаться на месте Анжелы. Тогда, похоже, он все рассказал жене, а уж она подтолкнула его в нашу сторону. Ну вот, пожалуй, и все. Как я и сказал, все сходится один к одному.
— Правда, немного неожиданная окраска, да? — уточнила Джоанна. — Заранее все обдумавший похититель и при этом извращенный насильник.
— О’Доннелл всегда был помешанным, — проворчал Филдинг. — И чуть что, пускает в ход кулаки. А молоденькие девчонки — его слабость. В управлении говорят, ему здорово повезло, что у него всего лишь один срок за изнасилование. В прошлом году у себя дома он особо гадко изнасиловал девчонку-подростка, и полиция уверена, что это был именно он. Но ни она сама, ни ее семья не стали заявлять, потому что боятся О’Доннеллов. Похищение Анжелы Филлипс спланировано и проведено по всем правилам. Наверное, сам Джимбо считает, что это дело ничем не отличается от всех тех, которые проворачивают остальные члены семьи. Сэм держит всех в ежовых рукавицах, да вы и сами знаете, и финансовые потоки у него все учтены. Похоже, Джимбо захотел доказать старику, что он уже большой мальчик. Но без сомнения, ублюдок давно собирался поразвлечься с Анжелой. И как только она попала ему в лапы, его истинная натура дала о себе знать.
 
— Вы присутствовали при аресте?
— Угу. Пришли на рассвете. Вошли и вышли. Босс сказал, что лондонскую полицию вмешивать не надо. И правильно. Я рад, что теперь Джимбо заплатит за все. По нему давно тюрьма плачет. Джо, да вы и сами все это знаете.
— Не важно, — ответила Джоанна. — Предъявлять обвинение будете вы?
— Угадали.
— Когда?
Вопрос на миллион долларов. Если О’Доннеллу собираются предъявить обвинение сегодня ночью, то весь ночной выпуск надо посвятить этой теме. Если нет, то в печать пойдут и какие-нибудь слащавенькие статейки Мэннерса. Конечно, заявлять о виновности семьи Джимбо в открытую нельзя, но можно сделать так, чтобы читатели узнали хотя бы минимум о сомнительной репутации О’Доннеллов и самостоятельно сложили два и два. В том числе и читатели «Комет», с ухмылкой подумала Джо. К тому же ее газета предоставит им немало фоновой информации, которую она почерпнула у Филдинга.
Детектив все это знал. В его обязанности входило общение с журналистами. Иногда у Джо складывалось впечатление, что в освещении преступлений в средствах массовой информации Филдинг разбирается не хуже, чем в том, как ловить преступников.
— Очень правильный вопрос. Завтра утром, — ответил он.
— Спасибо, Майк. Вы просто сокровище!
Когда Джоанна повесила трубку, у нее в ушах все еще звучал его голос.
— И я тоже сокровище, — похвалила она себя.
На следующее утро, как Филдинг и обещал, О’Доннеллу предъявили официальное обвинение в убийстве Анжелы Филлипс. Джимбо ненадолго появился в оукхэмптонском городском суде, там же его взяли под стражу. После этого газете, в общем-то, и не о чем было писать, пока не начнутся слушания, которые сами по себе многие считали формальностью.
Тем не менее через шесть недель Джоанна поехала в Девон, чтобы присутствовать на заседании суда. Она освещала это дело с самого начала, шаг за шагом, и хотела собственными глазами увидеть его финал.
Оукхэмптонский городской суд размещался в неряшливом белом бунгало, приткнувшемся на северной окраине города, прямо за супермаркетом, как раз там, где встречаются реки Уэст- и Ист-Оукмент. В Эксетер О’Доннелла привезли из девонской окружной тюрьмы в черном микроавтобусе с зарешеченными окнами. Он вылез у входа в здание суда, большой, грубый, широкоплечий мужчина лет тридцати с небольшим. На нем были полувоенные брюки и облегающая черная футболка, выгодно подчеркивающая мускулистый рельеф его торса. На бицепсе левой руки Джимбо виднелась крупная безобразная татуировка грудастой молодой женщины. На одной груди у нее было написано «любовь», на другой — «ненависть».
О’Доннелла явно не сломило то, что с ним случилось. Он высоко держал голову, хотя из толпы выкрикивали в его адрес проклятия. Его обесцвеченные перекисью, коротко стриженные волосы тускло блестели в лучах осеннего солнца, а глаза тяжело смотрели из-под нависших бровей. Такой не станет отсиживаться в кустах. Повсюду теснились машины — на парковке позади здания суда, на дороге за ним и даже на парковке супермаркета, и настроение собравшихся людей нельзя было назвать благодушным. Впрочем, ничего другого и не ожидалось: сегодня предъявляли обвинение в таком жутком преступлении. Толпа жаждала крови. Большинство в правительстве и в управлении полиции — и слава богу, подумала Джоанна — были против возвращения смертной казни. Если бы толпа добралась до О’Доннелла, без сомнения, его разорвали бы на месте.