Собственное мнение

— Эдгертон, довольно!
Вечером того же дня я обнаружил Аманту одну в гостиной. Я уселся рядом с ней в кресло с раскрытой книгой, но почти тут же отложил её в сторону.
— Аманта, — сказал я тихо, — я знаю, что вы были в комнате Орвилла незадолго до того, как его застрелили.
Она несколько минут молча разглядывала меня своими тёмными глазами.
— Почему вы не сказали об этом сержанту Пуше?
— Я не видел в этом особой необходимости.
По-видимому, ответ её несколько озадачил. Настала моя очередь задать ей вопрос.
— Аманта, это вы выстрелили в Орвилла?
После паузы она ответила:
— Да.
Я уставился на неё, переживая внутри гнев разочарования.
— Вам вовсе не обязательно признаваться мне в этом.
— Но вы же спросили.
— Да, спросил, но всё же…
— Мой ответ поставил вас в неловкое положение? Теперь вы чувствуете себя обязанным сообщить обо всём сержанту Пуше?
— К чёрту Пуше! — Я встал и заходил взад-вперёд по комнате. — Аманта, если вам абсолютно необходимо уничтожать людей, уничтожать из-за денег, может быть, вы остановитесь, если я вам предложу всё, что имею… Я действительно готов, если вы захотите…
Дальше я не мог продолжать.
Аманта чуть растянула губы в улыбке.
— Но вы ведь отказались заплатить мне всего лишь пятьдесят тысяч долларов за то, чтобы я вас не отравила.
Я махнул пренебрежительно рукой.
— Миллионы тратятся на оборону, но ни цента, порой, за благодарность. Я имею в виду, что… если действительно хотели меня отравить, ничто бы вас не удержало… — Я расстегнул воротник рубашки, сдавивший мне горло. — Кроме того, предпочитаю быть отравлен вами, чем кем-нибудь из тех, кого я знаю. — Случайно я взглянул на себя в зеркало и увидел покрасневшее, как у школьника лицо. Как у провинившегося школьника. — И, во всяком случае, — продолжил я неуклюже, вам не следовало убивать Орвилла.
— А я и не убивала. Я лишь выстелила в мёртвое тело.
Я попросил её объяснить.
— Тот день я завершала ночной обход помещений особняка, — сказала Аманта. — Уже направляясь к себе, я обнаружила Орвилла Кроуфорда, лежащим на полу, вернее, на пороге своей комнаты, наполовину вывалившимся в холл. Словно он хотел позвать кого-нибудь на помощь, прежде чем упасть и умереть. И уже было решила позвать остальных, но затем…
— Затем?
— В комнате я увидела пустой бокал и рядом бутылку виски. — Аманта закрыла на несколько секунд глаза. — И когда я понюхала содержимое бутылки… — Тут она обернулась ко мне. — …Я поняла, что его отравили… А в доме живёт бывшая узница, отравительница, убийца! Конечно же, меня бы первой заподозрили! — В её глазах изобразилась острая боль. — Я провела четырнадцать лет в тюрьме. Ничего подобного я уже не вынесу. Поэтому я втащила мистера Кроуфорда в его комнату, задёрнула занавеси на окне, унесла бутылку и бокал. — Аманта глубоко вздохнула и продолжила: — Я взяла из шкафа в биллиардной хранившийся там револьвер и вернулась. Вложила оружие в руку Орвилла… приставила дуло к его сердцу… и нажала на спусковой крючок.
Я кивнул головой.
— Это и создало видимость, что он умер от огнестрельной раны. Одновременно исключало основание для полного вскрытия. Пулю извлекут, и больше ничего.
— Вы сообщите о том, что произошло действительно, сержанту Пуше? — спросила она.
— В этом нет особой необходимости. — Я вновь сел рядом с ней. — Но кое-что ещё хочу спросить. Если вы не отравили вашего мужа, почему же тогда вы взяли вину на себя?
Аманта отвернулась от меня, и, когда она вновь заговорила, голос её звучал тускло и устало.
— Я вышла замуж по настоянию отца, который запутался в долгах. Он устроил этот брак, надеясь, что мой муж даст ему денег.
— И ваш муж отказался это сделать?
— Муж рассмеялся отцу в лицо. Он сказал, что с самого начала знал, почему я вышла за него замуж… Сказал, что не мы, а он провёл нас… Отравление было сделано неуклюже, и моего отца непременно бы разоблачили… — Её руки задрожали.
— Значит, ваш отец отравил вашего мужа, и вы взяли вину на себя! — воскликнул я, изумившись. — Какой же отец мог позволить чтобы…
 
Аманта слегка покраснела.
— Он сказал мне, что неизлечимо болен и ему осталось жить больше года, и он скорее застрелится, чем отправится в тюрьму… Он просил меня… — Её пальцы нервно скомкали носовой платок. — Он сказал, что если я возьму вину не себя, то я проведу в заключении не больше года, что оставит письмо, которое после его смерти меня полностью реабилитирует.
— И, когда он умер, письма не обнаружили?
— Он не умер. Он жив и по сей день. — Она резко повернулась ко мне. — Теперь я знаю, что он никогда серьёзно не болел. — Слёзы навернулись ей на глаза. — Он даже не удосужился навестить меня в тюрьме или хотя бы написать мне пару строк…
Передо мной сидела одинокая женщина, которая с детства оставалась сиротой. Я нежно прикоснулся пальцами к её вискам.
В этот момент в комнату вошёл Эдгертон.
— Какие будут распоряжения на этот вечер, сэр?
— Эдгертон, миссис Дезфаунтейн не убивала Орвилла, — поднялся я с места.
Глаза дворецкого посмотрели на Аманту, потом на меня.
— Я счастлив слышать это, сэр.
— И ещё, Эдгертон. Я тоже не убивал мистера Орвилла.
— Я счастлив за вас обоих.
Он повернулся, чтобы уйти.
— Эдгертон.
— Да, сэр?
— Мне пришло на ум, что это вы, возможно, убили и мистера Орвилла.
Он приподнял одну бровь.
— Я, сэр?
— Да, вы. Ради меня, конечно. Вас отличает преданность своему хозяину. Вы могли прийти к выводу о необходимости убрать тех, кто угрожает, по вашему мнению, моему существованию.
— Вы ошибаетесь, сэр, — ответил Эдгертон. — Я не убивал мистера Кроуфорда. Мне и мысли такой не приходило в голову.
Я задумчиво подёргал себя за ухо.
— Тогда, если мы трое не убивали Орвилла, остаётся ещё только один…
— Да, сэр, — подтвердил Эдгертон.
Я возобновил движение по комнате, пока не принял решения.
— В таком случае, я должен убить Фредди.
— Но, сэр…
Жестом я заставил Эдгертона замолчать.
— Вы меня не разубедите. Я полон решимости. Но оба вы, конечно, никому ничего не скажете?
— Сэр… — опять вмешался Эдгертон.
Я упрямо потряс головой.
— Меня не волнует моя безопасность. Но я отдаю себе отчёт, что, если я умру раньше, чем Фредди, он, несомненно, попытается расправиться с Амантой. Он, вероятно, чувствует себя уязвимо из-за её присутствия в этом доме, её репутации. Я не могу допустить, чтобы он покушался на её жизнь.
— Чарльз, — заметила Аманта. — Мне кажется, что именно я должна позаботиться о дальнейшей судьбе мистера Мередита. Я не позволю, чтобы вы подвергались риску попасть в тюрьму.
— Сэр и мадам… — начал было Эдгертон.
Но в этот самый момент сверху раздался пронзительный крик.
— Мне кажется, что я узнаю голос Фредди, — вздрогнув от неожиданности, пробормотал я.
— Да, это его голос, — хладнокровно прокомментировал Эдгертон. — И мне кажется, что его радиоприёмник упал в ванну с водой, которую мистер Мередит принимал. Бедолага погиб от электрошока.
Мои глаза сузились.
— Мы внизу, а Фредди там, наверху. Откуда вы знаете, что там произошло?!
Лицо Эдгертона оставалось непроницаемым.
— Я всего лишь высказал предположение, сэр. Но мне известно, что, принимая ванну, он любит слушать радио и при этом ставит приёмник над головой на весьма неустойчивую полочку. Настолько неустойчивую, что лёгкий удар в стенку… и она упадёт в ванну вместе с тем, что на ней.
Я по достоинству оценил наблюдательность Эдгертона, хотя полностью не поверил в его демонстративную невинность.
Но что я буду теперь делать со свалившимися на меня тремя миллионами долларов? Может быть, подумав втроём, мы найдём выход из этого положения?
  
У кого знатная дама?