Тайный враг (СИ)

— Веревка есть. — Смутился Федогран, не привыкший к такому обращению. — Встань, хватит валяться.
— Как не быть касатик. Все есть.
Она подпрыгнула, хлопнув в ладони, пронзительно, по-бандитски свистнула, засунув два пальца в рот, и из-под лапы ближайшей елки выскочила огромная, размером с немецкую овчарку, одноглазая жаба, с располосованной по второй, пустой глазнице, рваным, застаревшим шрамом. Болотная жительница вальяжно подошла, перекатываясь жирным телом на перепончатых лапах, и пророкотав раздувшимися пузырями щек, то ли приветствие, толи проклятие, замерла напротив, склонив голову.
— Веревку из закромов быстро неси. Ту, что попрочнее, зеленую, из чертополоха плетеную, не перепутай с крапивной, та послабее будет. Что застыла, словно аиста-охотника увидела? Бегом! — Приказала скороговоркой кикимора, и пнула нерасторопное земноводное ногой-веткой, от чего, то обиженно хрюкнуло, и растеряв всякую вальяжность, развернувшись, ускакало в ельник, а спустя несколько секунд выскочило оттуда, неся в пасти мокрый, зеленый, смотанный в клубок шнур.
— Вот, касатик, и веревочка. — Кикимора выхватила моток из губастой пасти жабы, и протянула Федограну, заискивающе заглянув в глаза. — Поспеши милок. Сердце кровью обливается, как подумаю, что там дитятко невинное, одно в яме темной сидит.
Не доверяя болотной нежити, Федогран привязал веревку к седлу Чепрака, где устроился в виде всадника шишок, велев тому глаз с Евеи не спускать, и погрозив кулаком кикиморе, что бы та не вздумала устроить какую-либо гадость, тяжело вздохнув, скользнул в тьму.
Колющие спину ощущения чужого, враждебного присутствия, с новой силой прокатились по покрывшейся мурашками коже. Невидимые злобные глаза воткнулись иглами дурного предчувствия между лопаток, заставив гулко забиться сердце. Влажный, тягучий полумрак окутал, липкими лапами скомкав душу. Недолгий, казалось бы, спуск, показался вечностью.
Девочка подскочила, едва ноги Федограна коснулись земли. Зеленые глаза, совсем не по-детски осмотрели гостя цепким взглядом, с ног до головы, и остановились на лице.
— Ты пришел меня спасать, юноша. — Грудной голос, далеко не маленького ребенка, а взрослой женщины, сорвался с пухлых губ. — Это очень мило, и так романтично. — Она смахнула с длинных ресниц слезу и улыбнулась. Помоги мне выбраться из этой заколдованной западни, и я сумею отблагодарить тебя. Не смотри, что я с виду такая маленькая. Я взрослая женщина, и умею быть разной.
— Нужна мне твоя благодарность, как собаке пятая нога. — Покраснел наш герой. — Хватит болтать, хватайся мне за шею и полезли, бабушка твоя извелась вся.
Маленькие ручки, мертвой хваткой удава, обвили шею, едва не задушив, и Федогран, ловко перебирая руками, взобрался вверх, к краю ямы. Внучка кикиморы тут же перебралась по спине и оттолкнувшись от плеч, выскочила, с радостным смехом наружу, где кинулась в объятья взволнованной Евеи.
Когда наш герой, подтянувшись на руках, уже готов был вылезти и сам, то что-то крепко, стальной хваткой, ухватило за ногу, и дернуло вниз с такой силой, что веревка не выдержала и лопнула. Дно у ямы исчезло, образовав провал в черный мрак бесконечности, куда и провалился парень.
С собой только меч, напоенный силой двух богов и плащ, сшитый самой богиней земли и плодородия, когда-то подаренный Березинией в знак благодарности за освобождение леса от крылатого червя. Все остальные вещи остались притороченными к седлу, не взятые за ненадобностью, в, казалось бы, столь простом деле — достать ребенка из ямы.
Выхватив из ножен полыхнувшее Яриловым пламенем и Перуновыми молниями оружие, Федогран резким, уверенным движением полоснул по держащей его за ногу неведанной лапе. Дикий вопль боли и ярости резанул по ушам, сорвавшись в ультразвук отчаянного визга. Наполненный божественной силой меч осветил пространство, и юноша увидел своего врага.
Жуткое творение извращенной фантазии нового бога. Слуга хаоса, демон мрака, сотканный из нитей лжи и порока — черный трёхглавый змей. Чешуйчатая антрацитовая шкура, обтягивающая чулком мускулистое поджарое тело с четырьмя лягушачьими лапами и длинным змеиным хвостом — плетью. Рогатые лошадиные головы с желтыми, хищными клыками, истекающими огненной плазмой, словно слюной, и смрадным дыханием серы из открытых, пашущих жаром пастей. Налитые кровью змеиные глаза. Весь этот ужас летал вокруг нашего героя на орлиных крыльях тьмы, теряя, при каждом взмахе огненные перья-капли, метеоритами срывающиеся в бесконечность мрака.
 
Секундное ошеломление от увиденного едва не стоило Федограну жизни. Только благодаря развитой интуиции, и ловкости, он избежал удара змеиного хвоста, оставившего огненный след в черной бесконечности, успев, в последний момент поджать ноги над пролетевшей, раскаленной в плазму, плетью. Смерть просвистела снизу, заставив его мгновенно взять себя в руки и сконцентрироваться на схватке.
Следующую попытку, слуги бога лжи, атаковать, встретил пылающий яростью меч. Перунова сила прогремела снопом электрических искр, обрубив кончик хвоста. Огрызок плети вспыхнул свистящим, голубым, вырывающимся, словно из сопла ракеты, пламенем и растаял в черном мареве безвременья, а сумрачная тварь, заверещав болью, и окропляя пространство струей желтой, воняющей склепом крови, рванулась в сторону, панически захлопав крыльями, и резко крутанувшись через головы плюнула в Федограна сгустком раскаленной лавы.
Снова помог выставленный вперед меч. С его пылающего жала сорвался ослепительный луч, и воткнулся в летящий клубок огня, взорвав его ошметками затухающих зарниц, больно резанув вспышкой, по глазам, божественным светом. Змей взвыл от боли, вновь перевернувшись через головы, и рванул в сторону восстанавливать потерянное зрение.
Неожиданно мрак рассеялся, разорвавшись на неровные лоскуты черной реальности, разлетевшись в разные стороны рваными кусками полотна. Разлившийся в пространстве океан света, исходящий от внезапно материализовавшейся, парящей в пространстве безвременья, белоснежной скалы, заполнил вселенную леденящей стужей. К этой блестящей, переливающейся бриллиантами искр поверхности, приближались с бешеной скоростью сражающиеся соперники.
Змей захлопал крыльями замедляя падение и торжественно заклокотал, предчувствуя скорою победу, закружив в танце превосходства вокруг падающего на скалу Федограна, на расправленных крыльях, изменившихся из черных в огненные, его шкура так же преобразилась, изменив свой цвет с антрацитового на кроваво-красный, вспыхивающий рубиновыми искрами на чешуе.
Для принятия решения богатырю не понадобилось ни секунды раздумья. Рванув руками подол плаща в разные стороны, образовав подобие дельтапланерных крыльев, он нырнул головой вниз, устремившись к твердой поверхности, намереваясь уже там, если удастся не разбиться о лед, стоя на твердой поверхности, дать последний бой твари.
Головокружительный манёвр удался, подарок Березении не подвел. Сила Мокоши, заключенная в плаще, пришла на помощь и смягчила падение, сгустив воздух прямо перед белоснежным уступом скалы. Пробежав по инерции несколько шагов, парень остановился и принял боевую стойку, приготовившись встречать врага.
Тот не заставил себя долго ждать. Просеменив лягушечьими лапами, и захлопав крыльями, гася инерцию стремительного падения, он остановился неподалеку, заклокотав пламенем в раскрытых пастях.
Бой начался снова, на более-менее равных условиях, пусть на скользкой, но на твердой поверхности ледяной скалы, парящей в залитым непроницаемым светом пространстве, несуществующего мира. Схватка, в которой оба из них должны умереть. Альтернативы нет. В этом месте, где не существует общепринятых физических и божественных законов, где нет ни начала, ни конца и нет времени, ни кто не придет на помощь ни к одному, ни к другому. Тут некуда убежать и негде спрятаться. Даже после победы нет возможности вернуться в свой привычный мир, потому что выхода отсюда тоже нет, только вход, а значит неминуемая смерть от голода и жажды. Но это все потом. Сначала надо убить врага.