Тотем (СИ)

***
Кайра понимала, что это рискованный шаг — собрать всех князей в одном месте и обратиться к ним за помощью в этой войне. Но она была готова поступиться многим ради мира. За последние годы она настолько устала терять близких, что не хотела ждать дня, когда смерть заберёт у неё последнее дорогое, что есть. Она боялась потерять сына. Боялась, что больше никогда не увидит Тельконтара. Она не хотела снова слышать плач матерей, которые не дождались сыновей. Не хотела видеть, как каждый день растут могильные курганы.
Это единственный выход.
И всё же на душе было неспокойно. Она привыкла принимать решения холодно и взвешено с тех самых пор, как осталась одна. С тех пор, как её девчонкой бросили в лесу, будто ненужную вещь. Разговор с Сэтом дался ей тяжелее, чем она думала, и Кайра неосознанно шла всё дальше и дальше от лагеря, где воздух был чище и холоднее. Здесь она могла вздохнуть полной грудью, вдали от сотни глаз, что смотрели на неё в ожидании приказа. Общество князя росомах не нравилось лисам, но они должны любым способом сохранить его жизнь, закопав топор войны в землю. Другого пути просто нет. Или они объединятся, или весь мир сгорит в огне, когда Волки вновь ступят на земли их княжеств.
Время забыть старые раздоры.
Кайра остановилась, услышав всплеск воды. Ещё слишком рано, чтобы осётр бился о воду с отчаянием и яростью, желая завершить свой путь рождением новой жизни. Никто из лагеря лисов точно не следовал за ней. Княжна выглянула из-за дерева, положив ладонь на грубую кору ясеня. Ей показалось, что духи сыграли с ней злую шутку. Что зрение обманывает её, выдавая желаемое за действительное. Но как такое возможно?..
Возле реки стоял мужчина, раздетый по пояс. Его рубашка и кафтан лежали в стороне на вынесенной течением на берег дерева, не пережившего бурю. Потемневшая от времени серая рубаха со следами крови у рваных краёв бережно сложена. Из-под вещей едва выглядывает рукоять меча — так, чтобы не бросалась в глаза и не привлекала внимания сразу, но и не мешала хозяину резко схватиться за оружие, если нагрянет беда. Мужчина не замечал её; он ополоснул лицо холодной водой, шумно и с усталостью выдохнул. Над его губами клубился пар от дыхания. Вблизи воды было ещё холоднее, но холод зимы словно бы его не трогал. Он привык к нему.
Взгляд Кайры скользнул выше от мозолистых рук мужчины к его груди, а потом к бокам — свежие раны ещё кровоточили, но уже не угрожали его жизни. Но не они привлекли внимание. Шрам. Тонкая полоска шрама под ребром. У Кайры перехватило дыхание, она вжалась ногтями в кору дерева, с трудом подавляя в себе желание пугливо отступить, словно и не было тех лет, проведённых в лагере лисов, когда она менялась, становилась старше и твёрже. Словно она снова обернулась той девчонкой, которую против воли везли в Стронгхолд. Она ощутила чувство съедавшей её вины, словно она сама, своими руками, нанесла ему ту рану, которая едва не стоила ему жизни. Этот шрам напоминал ей о том, кто она и чем заплатила за свою жизнь и желание остаться с братом.
Мужчина вдруг поднял голову. С чёрных волос тонкими струйками по коже стекала вода. Он посмотрел прямо на неё. Янтарное ожерелье на шее стало неимоверно тяжёлым, и Кайра потянулась к нему рукой, касаясь пальцами сквозь одежду. Всё те же глаза — цвета верескового мёда — пристально смотрели на неё. В них читалась заинтересованность и смутное узнавание. Он тоже не сразу узнал её, и прежде чем успел что-то сказать, Кайра уже сделала шаг в его сторону.
Он резко отвёл взгляд. Кайра настолько окунулась в прошлое, что не услышала, как их потревожили. Она проследила его взглядом и увидела женщину с мальчиком на руках — медведицу. Мальчик был ровесником её сына, может, немного младше. Чернявый и большеглазый. В чертах его лица легко угадывалось родство с медведицей и Визэром. Этого хватило, чтобы боль отрезвила её и остановила. Кайра вспомнила, кто она. Той девчонки больше нет. Есть только княжна Лисбора, дочь Торвара Рыжего.
Рядом с медведицей остановилась девочка с яркими рыжими волосами. Молодая лисица смотрела на чужачку настороженно и внимательно, словно ждала от неё какой-то беды.
 
— Не бойтесь, — обратилась к ним Кайра, решив, что сейчас самое время отбросить прошлое и вспомнить о настоящем. — Откуда вы?
— Рейтхол, — ответила медведица. — Волки напали на нашу деревню.
— Ступайте за мной.
Кайра развернулась, подавляя в себе желание в последний раз посмотреть на призрака из прошлого. Визэр, как и она, не обронил ни слова.
***
Появление чужаков в лагере насторожило лисов. Предводитель Вейлих подошёл к Кайре первым, чтобы узнать, кого и почему княжна привела к ним. Женщина с двумя детьми не вызывала у них такой же настороженности, как росомахи, и всё же, несмотря на не боевой вид, она была медведицей, а те всегда славились умением свернуть в рог любого, кто угрожает их детям. Мужчина, который их сопровождал, выглядел крепким воином, о чём говорили не только меч и боевая секира.
— Пусть Гил их посмотрит, — приказала Кайра, не оборачиваясь. — На их деревню напали волки.
Баэд кивнул и подошёл к чужакам. Он внимательно посмотрел на мужчину и протянул к нему руку.
— Оружие.
Визэр словно бы не услышал его приказ — он смотрел вслед лисице, пока она не скрылась за пологом шатра.
— Оружие, — требовательно повторил лис, и Визэр подчинился, отдавая оружие, чтобы подчеркнуть свои мирные намерения. — И девчонка тоже, — от его взгляда не укрылось, что при лисице тоже был нож. Явно не боевой, больше похожий на тот, которым разделывают домашних кур, но всё же он был острым и с явными следами крови.
Девочка ощерилась, рыкнула, пряча нож.
— Шайло, — мягко окликнул её Визэр, и она притихла.
Девочка недоверчиво посмотрела на медведя, переспрашивая. Он кивнул и она, хмурясь и насупясь, с нескрываемым недовольством отдала нож лису.
— Это Гилар, — представил Баэд лекаря; тот поравнялся с предводителем Вейлих и добродушно улыбнулся. — Он осмотрит ваши раны. Как закончите, можете разместиться у костра. Там вам дадут еды. Позже найдём вам место, где переночевать.
— Спасибо, — искренне поблагодарил Визэр.
Он понимал истинную цену такого гостеприимства. Лисы впускали чужаков с осторожностью, и всё же Кайра что-то тайком шепнула на ухо Баэду, раз его нежелание принимать чужаков обернулось необходимой терпимостью к ним.
***
Густые сумерки спустились над лесом, но в лагере не стало тише и спокойнее. Дневные дела сменяли вечерние. Жизнь в лагере текла, будто горная река — бурно закручиваясь на поворотах, ударяясь об выточенные камни с такой силой, что могла их сдвинуть по весне, когда сойдёт первая шапка снега и начнёт таять лёд. У костра молодой парень ловко и умело плёл корзинку для рыбы; здесь же, не тратя времени, готовили ужин. Огромного размера казан дымился и дразнил ароматами трав и мяса. Кашевар казался Визэру шаманом, который, имея скудный запас еды, околдовывал голодное нутро каждого, чтобы оно, получив лишь горсть пищи, не страдало от голода.
Лагерь жил и не затухал. Многие деревни чахли от мора и голода, которые принесли с собой войны. Даже в деревне, где жил он, голос войны с каждым днём звучал всё громче и громче. Рассерженные духи бродили по лесам в поисках жертвы и тенями подбирались к домам, где утратили веру. Покровительство Зверя слабло с каждым днём.
Визэр коснулся оберега на шее и бросил взгляд в сторону одинокого шатра. Кайра так и не показалась. Теперь медведь не сомневался, что это была она. Рыжая девица, которую он так хотел спасти из лап росомахи, выросла, обрела дом и союзников. Но была ли она счастлива и свободна по-настоящему? Он не помнил радости в её глазах. Не помнил, когда в последний раз янтарь искрился, когда даже солнце скрылось за тучами.
Бой барабанов отвлёк его.
— Что происходит? — забеспокоилась Лаогера, оглядываясь, и подтянула сына ближе к себе.
— На нас напали? — Миттэ с тревогой посмотрел на взрослых, ища у них поддержки и защиты.