Тотем (СИ)

Сэт снова продолжил путь, будто не слышал слов воеводы. Прикоснулся к камню в поисках силы, мысленно помолился Зверю.
— Камень влажный, — невпопад сказал князь, и повернулся вместе с факелом, высвечивая путь во тьму.
— Ах, ты ж лихо! — ругнулся воевода, топнув ногой, будто пытался что-то раздавить.
Сэт оглянулся и заметил, как серая мышь быстро бежит, спасаясь от сапога, в темноту, откуда пришла.
— Сынок, — устало вздохнул воевода, — давай повернём обратно. В темноте уже мерещится всякое.
Воевода промолчал, что принял прыткую мышь за недобитого змея. Мышь спаслась от сапога и юркнула в проход до того, как воевода потянулся за мечом. Будь на её месте змея, он бы уже баюкал ногу, высасывая из неё опасный яд, и молился Зверю, чтобы смерть не пришла по его душу.
Сэт нахмурился, пошёл по тоннелю, куда убежала мышь. Если здесь есть зверь, живой, не змея, значит, где-то поблизости у неё гнездо. Источник пищи и воды или выход наружу, который они не заметили.
Этот тоннель отличался от других. Воздух в нём был сырым. Вскоре росомахи нашли источник такой влажности — подземный источник бил и шумел прохладной и удивительно чистой водой. Они проходили всё дальше. Камень был влажным и холодным. Дышалось легче, и пыль не стояла столбом.
Сэт принюхался, когда потерял из виду мышь, и внутри у него будто разом всё перевернулось.
— Кайра, — князь на одном дыхании произнёс её имя и бросился к деревянной двери в конце тоннеля.
— Князь! Постой!
Но он не остановился на предостережение воеводы, опасавшегося, что в темнице, где столько томилась пленница, они найдут лишь бездыханное и изуродованное тело. Сэт хотел убедиться, что не сошёл с ума в темноте, от боли, ран и усталости. Что она действительно здесь. Что все эти поиски не были напрасными, и они успели.
Дверь в темницу неохотно поддалась, когда на неё налегли трое мужей. Выломав замок, крякнув от натуги, они костерили змеев на чём белый свет стоит, что вообще смогли смастерить нечто подобное, а потом заметили на резьбе дерева знакомый всем медвежий знак. Значит, такая качественная работа — дело рук медвежьего мастера. Тут и злость на мастера ушла, а осталось лишь восхищение и похвала.
Сэт, который так рвался в темницу, замер на пороге, смотря на девушку. Она была здесь. Лежала на холодном камне. Рядом с ней перевёрнутая плошка с остатками каши и давно зачерствевшим ломтем хлеба. Белая сорочка, в которой она плясала, принимая гостей в Стронгхолде, истрепалась, посерела и местами почернела. Следы старой крови потемнели, но даже сейчас Сэт чувствовал, как внутри него распыляется злоба. Он должен найти Полоза и лично убить его.
Князь убрал рыжую всклоченную прядку волос с бледного лица Кайры, но она не открыла глаза. Не откликнулась на его прикосновение, даже когда он тихо позвал её по имени и тронул губами холодный висок.
***
Пробуждение походило на сон. Кошмарный сон. Всё тело ныло и болело. Жглось огнём на спине, будто каждый раз на её кожу высыпали раскалённые угли, и лишь иногда это пламя тушила прохлада с ароматом знакомых трав, чьё название она никак не могла вспомнить. Она чувствовала прикосновение к затылку. Аккуратное и лёгкое, а потом кто-то заботливо приставлял к её губам кружку и говорил пить. И она делала глотки. Маленькие. Осторожные. Жажда душила её, но каждый глоток давался тяжело, а любое движение вновь и вновь отнимало едва появившиеся силы.
Кайра приходила в себя временами, и отдалённо слышала голоса — говорили Этна и Сэт, которые то стояли возле постели, бросая на неё взгляды, то уходили к двери, будто боялись, что она их услышит. Она не слышала. Не разбирала ни словечка из того, что они говорили. Всё казалось ей сном, навеянным отчаяньем и усталостью. Вот-вот откроется дверь в темницу и снова войдёт её палач.
Но палач не приходил. Кайра поняла, что всё это не сон, когда снадобье перестало действовать, и вместо дрёмы, защищавшейся её от боли, пришло осознание. Она дома. Лежит в постели. На столе стоит набор из мазей и ваза с давно засохшим букетом цветов, который она сама собирала ещё до того, как оказалась в плену у Полоза.
 
Что случилось? Сэт её спас?
Князь заметил, что она пришла в себя. Кайра не понимала, на что он смотрит. Не могла знать, что его взгляд скользит по её спине. Оголённую спину прикрывали полоски, пропитанные снадобьями, чтобы свежие раны на ней не загноились и зарастали быстрее. Его взгляд от спины опускался ниже. Кайра даже не могла перевернуться на спину, чтобы Сэт не рассматривал её так бесцеремонно, но не чувствовала даже намёка на стыд. Она вспомнила, что произошло в темнице Полоза, и догадывалась, что там, пониже спины, зарастает уродливый шрам. В том месте, где в лисьем облике, был хвост — гордость любого лиса.
Ей захотелось горько расплакаться от обиды и унижения, но хватило сил уткнуться в подушку лицом, чтобы князь не видел дрожащих и потрескавшихся губ.
Сэт прошёл в комнату, присел на край кровати рядом с ней, но не прикоснулся и ничего не сказал, хотя знал, что она его услышит и уже может ответить.
Кайра выдавила из себя всего одно слово, которое можно было понять по-разному, но Сэт понял её правильно.
— Зачем?..
— Ты моя жена.
Ответ казался очевидным и простым. Князь росомах возвращал себе то, что у него украли обманом, но он мог сослаться на то, что не нашёл её, что она погибла, и выбрать себе в жёны другую жену из своего племени, а ей позволить умереть, чтобы не терпеть это унижение и позор, который клеймом навсегда останется на ней шрамом.
— Это ничего, — слёзы подступили к горлу Кайры, но она не хотела реветь при Сэте.
Князь замялся, поправляя лоскуты на её спине. Он знал, откуда эти раны. Такие же следы остались на нём после хлыста Полоза. Кайра тоже молчала, отвернув от него лицо. Он не рассчитывал, что она кинется ему на шею с объятиями и благодарностями за спасение. Не после всего, что она пережила. И, по правде говоря, она никогда не казалась ему влюблённой, а если и было что-то, то оно быстро исчезло, когда Полоз крепко взялся за гостью.
Князь нарушил тишину первым:
— Ты беременна.
— Что?..
Эти слова поразили Кайру. Ей показалось, что она ослышалась.
— Знал, что ты дурёха, но думал, что заметишь.
Кайра притихла, пытаясь понять, какая из ночей подарила ей ребёнка и почему она ничего не заметила. Когда это стало настолько явно, что даже Сэт понял, а она не смогла? Или это Этна сказала? Старая хитрая росомаха.
Сэт продолжал говорить за них двоих:
— Что? Ночью к тебе ходить не буду. Ты же этого хотела или нет?
Кайра помнила, что первая ночь показалась ей такой ужасной, что она хотела бы избежать остальных. Подарить князю наследника — это был единственный мыслимый выход, чтоб он больше никогда не приходил к ней, но всё это осталось в прошлом. Далёком прошлом, ещё до того как Визэр затащил её на своего коня и увёз в ночь.
— Хотела, — с неохотой признала Кайра.
— Тогда что? Ребёнка не хочешь?
Кайра внутри вся сжалась. Она не понимала, что именно в словах Сэта вызывает у неё такое чувство.
— Дак скажи Этне, — не останавливался князь. — Ты ей нравишься. Поможет избавиться.
Он сказал это так легко, словно речь шла не о его наследнике.
«Наследнике… — горько подумала Кайра. — Они у него уже есть».
От его слов Кайре показалось, что её снова ударили, но след от этого «хлыста» пролёг намного глубже и опаснее, чем те, что красовались на её спине алеющими ранами. Сэт казался ей безжалостным чудовищем, которое не жалело ни её, ни её чувств. А ещё горче становилось от того, что она и сама не знала, как относится к своему положению. Да и мыслимо ли так быстро определиться, когда она только что об этом узнала?
Она не нашла, что ответить, а он и не ждал. Встал с постели, направился к выходу, чтобы в дверях столкнуться с рассерженной нянькой.
— Ты зачем мне девочку пугаешь? — шикнула на него Этна. — Хочешь, чтобы она от испуга сама плод сбросила? Она пробыла в плену у Полоза. Её мучили. Ты сам видел, что с ней случилось. Тогда зачем так жесток с ней? Зачем говоришь такое? Да она радовалась бы и светила вся, если бы узнала при других обстоятельствах! — старая росомаха не стеснялась слов и щедро хлестала ими.