Требуется невеста, или О на С 2 (СИ)

— Гаранор, где он?! — кричу низким, хриплым, каким-то незнакомым мне голосом. — Лита!!!
Сердце стынет в груди, когда Тёмный возвращается с моей малышкой и тащит за собой, волоча за волосы, Дину.
— Отпусти их! — Гаранор встаёт передо мной.
Он твёрдо стоит на ногах, или мне так кажется… Замечаю, что бок Тёмного прорезает глубокая рана. Рубашка пропиталась кровью, вернее, её разодранные лохмотья. Валар тоже выжат до предела, на нём нет живого места, но сил, чтобы причинить боль Дине и Мариселе, ему хватит точно.
— Сейчас мы уйдём. А если попытаешься меня удержать, девка останется без головы.
Шипение монстра перекрывает плач Мариселы. Мне хочется к ней броситься, хочется вырвать её из лап чудовища, но Гаранор выставляет вперёд руку, предупреждая, чтобы не делала глупостей.
— Тебя всё равно найдут. За тобой будут охотиться. Не только в Креуте. Я сам открою на тебя охоту.
— Значит, ещё встретимся, Хорос, — усмехается Тёмный.
Пятится, волоча за собой полуживую Дину и прикрываясь, как щитом, моей малышкой.
Подонок!
— Одно движение, и девчонка покойница. Я предупредил, Хорос.
Мне кажется, если он переступит порог этой комнаты, я сойду с ума и больше никогда не смогу дышать. Если сейчас он исчезнет с Мариселой…
— Далеко собрался?
Тень за спиной Валара возникает как будто из ниоткуда. Я даже не сразу понимаю, что это вообще такое. Ксанор выхватывает у него из рук Литу за какую-то долю секунды. Ещё быстрее действует Гаранор. Мгновение, и вот он уже перед Кано, вгоняет ему в сердце осколок стекла, один из тех, что укрывают мраморный пол.
Тёмный распахивает глаза, и я смотрю в них, смотрю до последнего. Смотрю, как они стекленеют, и жизнь вытекает из его тела. Пальцы, дрогнув, разжимаются, Дина оседает на пол. Гаранор отталкивает от себя Кано, и тот падает на колени, а потом опрокидывается навзничь.
Мёртвый.
— Так, мелочь, давай лучше отвернёмся. — Ксанор прячет у себя на груди ревущую Литу, чтобы она всего этого не видела.
И мне тоже хочется разреветься вместе со своей малышкой, когда я беру её на руки и прижимаю к себе, целуя её влажные, спутавшиеся кудри.
— Вы что здесь устроили? — Ксанор оглядывается по сторонам. — Как будто декорации к какому-нибудь блокбастеру.
— Это не мы, это Валар. Ну и немножко твой брат. — Я как могу пытаюсь успокоить дочку и даже не сразу понимаю, что у меня у самой по щекам уже вовсю текут слёзы.
— Ну всё, всё. Подонок мёртв. — Ксанор обнимает нас, и в его руках лёд, сковавший моё тело, постепенно начинает таять.
Я вся понемногу начинаю оттаивать.
Гаранор помогает подняться Дине, подводит её к нам. Я хочу ей что-нибудь сказать, но все слова, как назло, застревают в горле. Я никогда не видела её такой бледной — кажется, будто смотрю в лицо другого человека.
— Лен… — Дина всхлипывает.
Гаранор берёт Мариселу на руки, и я обнимаю подругу. Проглотив застрявший в горле ком, начинаю ей шептать, что теперь всё будет хорошо.
Теперь уже точно всё будет хорошо.
— Пойдём, милая, налью тебе выпить. — Ксанор забирает у меня Дину, приобнимает её за плечи и бросает тоскливый взгляд на превратившиеся в крошево графины и бутылки. — Если, конечно, найду, что и куда наливать. — Обнаружив одну уцелевшую бутылку сильры, откатившуюся в угол, довольно заключает: — Нашёл! Пойдём…
— Ты как?
Мы остаёмся втроём: я, Лита и Гаранор. Он привлекает меня к себе, мягко целует в лоб и шепчет, касаясь моего виска губами:
— Больше никогда не пугай меня так, ладно?
— Больше не буду. — Бросаю взгляд на тело Валара и отворачиваюсь, а потом с уверенностью добавляю: — Точно не буду.
Меня целуют в губы, и от этого поцелуя я как будто оживаю. Сердце в груди начинает стучать ровнее, на щеках высыхают слёзы, и мне очень хочется задержаться, остаться в этом мгновении. С моим любимым мужчиной и моей любимой малышкой.
— Папа… — Лита, тоже уже заметно успокоившаяся, прижимается к Гаранору, прячет лицо у него на груди, а потом дарит нам робкую улыбку. — Па…
— И всё-таки согласитесь, я хороший учитель, — подливая Дине сильры, довольно заявляет Ксанор. — А мелочь всё схватывает налету.
 
— И снова ты. — Его брат закатывает глаза.
— И снова я, — соглашается Тёмный и поднимает вверх один единственный уцелевший бокал. — Ну что, за нас? Ну или можем выпить за смерть говнюка, — бросает на Валара брезгливый взгляд.
— Ксан! — в один голос кричим мы с Гаранором, напоминая, чтобы следил за словами при ребёнке.
— Ну а как его ещё называть? — оправдывается Хорос и протягивает мне бутылку, видимо, предлагая пить прямо из неё (и это тоже при ребёнке?!), а потом интересуется: — Кстати, а кто-нибудь догадался вызвать полицию?
Вызвать полицию не догадался никто. В том числе и потому, что я и Дина при всём желании не смогли бы этого сделать, а Гаранор, пока летел к нам на выручку, написал только брату, скинув ему свои координаты. На стражей порядка он почему-то решил не полагаться. Ну или же не хотел лишать себя удовольствия самому разобраться с похитившим нас монстром.
Полицейские являются сами, спустя минут десять (не могли нарисоваться раньше), горя желанием арестовать превысившего скорость нарушителя порядка или как минимум выписать ему штраф. Правда, тут же о нём забывают, когда видят, что здесь произошло.
Следом за полицией прилетают медики и забирают нас всех в больницу. Больше всего пострадали люди Гаранора, им приходится оказывать срочную медицинскую помощь. Я пытаюсь объяснить Тёмному, что со мной всё в порядке и мне ничего оказывать не надо. Вот Дине — стопроцентно надо, ему — тем более (рана на боку выглядит ужасно!), а я в порядке.
На что Хорос, вскинув бровь, заявляет:
— А это что? — и тянет за рукав моего свитера, по которому расползлось большое и очень некрасивое тёмное пятно.
Я порезалась об осколки, когда упала, и даже этого не заметила, а сейчас, после его слов, чувствую, как руки неприятно жжёт и печёт.
Первую помощь мне оказывают в машине скорой. Дине колют успокоительное со снотворным, и мне тоже пытаются вколоть, но я не разрешаю. Не хочу засыпать и снова оставлять свою малышку. Только не сейчас! Сижу, не в силах отпустить Литу, и крепко прижимаю её к себе.
— Лен, ты так её задушишь. — Гаранор накрывает мою руку своей. — Всё хорошо. Никто её больше у тебя не отнимет.
В больнице нам с Литой всё же приходится расстаться, хоть это даётся мне непросто.
— Я присмотрю за ней, — обещает Ксанор. Забирает у меня Мариселу и предлагает ей, подкидывая в руках: — Ну что, мелочь, продолжим дрессировку?
— Ксан! — Я безнадёжно вздыхаю, а Лита, довольная, заливисто смеётся, и её снова подбрасывают в воздух. — Она тебе не цирковая зверушка!
— Иметь ребёнка, Лен, — это почти то же самое, что завести домашнего питомца. Между ними и детьми много общего, — на полном серьёзе замечает Тёмный. — И с теми, и с другими надо играть, выгуливать их и кормить. Так почему бы ещё и не подрессировать?
Наш бестолковый разговор прерывает появление медсестры, которая приглашает меня пройти в кабинет регенерации. Гаранор уже в регенерационной капсуле, ему там лежать минимум часа два. А с моими незначительными царапинами, надеюсь, восстановление не займёт и получаса, и уже совсем скоро я снова буду со своим ангелом.
Но, кажется, я переоценила свои силы. В капсуле я незаметно отключаюсь, засыпаю глубоко и быстро, а в себя прихожу уже в палате.
Судя по тому, что просторное помещение начали заполнять сумерки, проспала я как минимум часа три, если не больше. Йорги! И где мой ребёнок?
 
Приподнявшись на локтях, цепляюсь взглядом за экран сейфота, на котором вижу… Гаранора. Он сидит во главе стола в просторном конференц-зале и что-то говорит; кажется, отвечает на вопросы журналистов. Эта не запись, а прямая трансляция, но понять, что они обсуждают, я не могу — выключен звук.
— Включить зву… — начинаю и осекаюсь, заметив замершую на пороге палаты… Фелисию.