Невеста Мрачнейшего (СИ)

-Устала? – тихо спросил Айден, потянувшись ко мне через полумрак. Мне показалось, что он сейчас протянет руку, коснется моих волос, но нет, замер на полпути. Непонятно отчего, но я расстроилась:
-Есть немного.
-Отдохни, -посоветовал он, поднимаясь с койки, - я переговорю с Мирошником.
Я хотела возмутиться, что не стану спать на грязной кровати, но стоило Айдену скрыться за дверью, как на меня напала дремота, которой я не смогла сопротивляться. Веки стали тяжелыми, словно я не спала несколько недель. Я ничком повалилась на кровать, уткнувшись лицом в продавленную, тощую подушку. Будь что будет.
***
Меня страшно тошнило. Тошнота пришла внезапно и накинулась на меня из темноты. Айден, вернувшийся в каюту, застал меня на полу, где меня выворачивало наизнанку. Вальд, слетевший со своей койки, суетился вокруг меня, уговаривая вернуться в постель, но я только отталкивала его руки, содрогаясь. Я давно ничего не еле, во рту застыл кисло-горький привкус желчи.
Пророчество Мирошника о морской болезни сбылось на все сто процентов, как в воду глядел. Озноб пропал, и температура тела медленно, но верно повышалась, выжигая меня изнутри. Меня трясло в жестоком приступе лихорадке, и качка, каждый толчок волн, отзывались болезненным спазмом в животе.
Айден был рядом, стирал холодный пот со лба, разговаривал со мной. Его спокойный, тихий голос действовал успокаивающе, но я все равно страдала. Еда и питье, которые он приносил мне трижды, не лезли в глотку. От одного вкуса меня полоскало еще сильнее, и Советник безропотно ухаживал за мной. Садился на край кровати, убирал слипшиеся пряди, шептал что-то невнятно, но умиротворяюще. Я вслушивалась в его голос и пыталась задремать, когда метка Иллюзионщиков, клеймо на моей коже, вспыхнуло. Перед глазами все плыло, но уши заложило от крика. С каким-то удивлением я поняла, что это я кричу. Срывая связки, я пыталась перекричать боль, которая пришла ко мне вместе с лихорадкой.
Айден, стоя на коленях перед моей кроватью, сжимал мои руки в своих. Лицо его распадалось на диковинную мозаику - наполовину синее, узорчатое, наполовину - красное, в прожилках как крылья бабочки. Не будь мне так больно, я бы рассказала ему, как он красив сейчас. Я бы много чего рассказала, если бы могла говорить. Но я могла только кричать.
-Прости меня, прости, - Айден прижался прохладными губами к моей ладони, запечатлевая неуклюжий, робкий поцелуй на горящей коже. И тут же обернулся, голос зазвучал ожесточенно и грубо:
-Чего тебе нужно?
Мирошник, привлеченный моими страданиями как пчела пыльцой, по-кошачьи вошел в каюту и наклонился надо мной:
-Она умирает? Хочу посмотреть!
Айден разозленно зарычал:
-Проваливай! И без тебя забот хватает.
Капитан, пожав плечами, двинулся к выходу. Грубость Айдена его не задела, и через пелену бреда я видела как его силуэт раздвоился и вновь сложился. Где я видела это лицо? Но я была слишком слаба, чтобы вспоминать.
-Стой, - негромко и как-то обреченно окликнул Айден Мирошника. Тот с готовностью обернулся, отвешивая шутливый поклон Советнику:
-Чем могу помочь, мой лорд?
-Хватит паясничать. Дай мне ее.
-Ее? - переспросил Мирошник, задумчиво почесывая острый подбородок, хотя прекрасно знал, о чем идет речь.
-Ее, звезду, - Айден терял терпение, а мое сознание вновь растворялось в подступающем приступе боли. Хуже было только терпеть восстановление тела после процедур Даной. Меня преследовали видения, куда хуже, чем кошмары с участием Вилфа, во много раз хуже.
Мирошник запротестовал, складывая руки на груди:
-Она моя! Ты сам отдал звезду мне!
-На одну минуту, - глухо ответил Айден, прижимаясь лбом к моему плечу.
Они спорили так долго, что я, утомившись от гневных выкриков, позволила темноте подхватить меня на руки и унести далеко-далеко. Боль притупилась, ослабла, и я облегченно выдохнула. Но чужие ласковые руки вновь вернули меня в сознание.
Наклонившись надо мной, Айден взглянул мне в глаза и горько прошептал:
-Прости меня, пожалуйста.
 
За что он просит прощения? Я беспомощно смотрела, как Айден прижимает к Мертвой Голове свою звезду. Та вспыхнула и загорелась. Хрустальное, прозрачное пламя объяло ее, перебегая на мое запястье.  Оно проникало под кожу, выжигая метку иллюзионщиков, оставляя после себя только ожог. Свежий, розовый и блестящий.
Боль никуда не делась, она все еще была со мной, внутри меня. Но теперь она была другого толка.
Прерывисто выдохнув. Айден поцеловал мое запястье и сел на край кровати. Сгорбившись, спрятав лицо в ладонях, он просидел так несколько часов. Не двигался, не говорил, даже не смотрел на меня. Я, выныривая из вязкой, душной дремы, видела его спину перед собой и вновь засыпала, успокоенная его присутствием.
Из транса его вытащил только зычный крик Мирошника, который на рассвете донесся с палубы:
-Остановка: северный остров. Прибыли, гости дорогие! Выметайтесь!
  
Часть третья. Глава 54. Глубокое море
 
Когда я поднималась наверх, гнилые ступеньки под ногами чавкали, и мои следы быстро наполнялись водой. Корабль Мирошника был посудиной, которая держалась на крепком словце и нашей плате за проезд.
Меня штормило, и если бы не Айден, мягко поддерживающий меня за талию, то непременно бы рухнула, обдирая коленки.
Слабость поселилась в ногах, локтях и спине, я сама себе напоминала безвольную медузу, выброшенную безжалостным прибоем на берег, где ее ждет неминуемая гибель.
Мирошник, сидя на бочке, подкидывал в воздух серьгу, грани рубина тускло блестели в жидких сумерках. Вода у борта корабля призрачно светилась, как будто на дне поселилась колония светлячков, и от этого потустороннего света туман, скрывающий за собой остров кордов, принимал бледно-зеленой оттенок, становясь похожим на переход в царство мертвых.
«Поздно беспокоишься, девочка,» - забормотал в голове голос, очень сильно похожий на
дедушку, - «ты уже там».
-Нехило тебя полоскало, да? –Мирошник не удержался от подначки, и даже тяжелый вздох Айдена, предупреждающий не лезть на рожон, не смог с него спесь. Мирошник самозабвенно заигрывал с опасностью, жонглировал ей, наслаждаясь бегом по самому лезвию ножа. Он с нетерпением ждал, когда «гости дорогие» выметутся на берег острова, чтобы никогда больше нас не встречать.
Дожидаться нас, чтобы вернуть обратно на континент, он не собирался, пускай Айден всеми силами настаивал на этом. Мирошник ускользал от прямого разговора, рассуждал об отвлеченных вещах, делал вид, что не слышит. Я едва стояла на ногах, мутным взглядом обводя команду, которая столпилась на палубе. Драные лохмотья, гнилые зубы, потухшие, запавшие глаза. Они не выглядели счастливыми, никто из них, кроме Мирошника, который упивался близостью с морем, втягивал соленый воздух носом и счастливо вздыхал.
Наконец, Айден не выдержал.
-Отвезешь нас назад, - он не спрашивал, а утверждал, - нам нужно совсем немного времени. Вы же все равно будете возвращаться в порт.
Мирошник опять попытался улизнуть, изобретая все новые и новые отговорки: команда устала, спать хотят, ведь столько времени находиться в спячке – вызывает привыкание. Тебе ли не знать, господин Советник? Да и море не спокойно.
Я сделала несколько неуверенных шагов, хватаясь за борт для равновесия. Волны упрямо бились в деревянную плоть корабля, как будто надеялись, что он вот-вот снимется с места и умчится на всех парусах вдаль, оставив одинокий остров проживать свои печальные, наполненные одиночеством, дни. Никаких предвестников бури, на которую намекал Мирошник, даже ветер теплый и соленый, обнимал меня, стоящую на самом краю.
-Отвезешь, иначе...
-Я не согласен, - пропел Мирошник, и ветер унес его низкий, мелодичный голос к дальним
берегам, - к тому же, у вас нет средств, чтобы оплатить дорогу назад.
-Сочтемся, - тихо произнес Айден, делая рукой замысловатый жест, который можно было