Клятва ненависти (ЛП)

— Как ты думаешь, Киллиан придет к тебе сегодня вечером? — спросила Селена, медленно расшнуровывая мое свадебное платье. — В конце концов, это ваша первая ночь в качестве супружеской пары.
— Он даже не поцеловал меня у алтаря. Я не думаю, что он придет сегодня ко мне в комнату. — Я надеялась, что нет.
— Я думаю, твой отец ожидает…
— … окровавленные простыни по утрам? — Я оборвала ее, мое сердце колотилось в груди.
— Джулианна! — возмущенно прошипела Селена. — Я не собиралась этого говорить.
Я пожала плечами и сняла с лица черную вуаль. Селена была единственным человеком, который видел меня без чадры.
Она видела меня всю.
Каждый недостаток.
Все маленькие несовершенства, которые испортили мою кожу.
Селена глубоко вздохнула, снова собранная, прежде чем она разорвала последний шнурок, и я, наконец, смогла дышать. Корсет часами давил на мою грудь и грудную клетку. 
— Я собиралась сказать, что твой отец ожидает, что вы с Киллианом поладите.
Я вынула шпильки, удерживающие мои волосы на месте. 
— Потому что им нужен наследник, а моя матка сдана в аренду?
Селена вскинула руки и раздраженно вздохнула. 
— Почему ты такая циничная, Джулс?
— Не циничная. Моя фантазия давно стала горькой, и теперь я выбираю жить в реальности, — сказала я, мой голос был отделен от любых человеческих эмоций. — Я знаю, почему мой отец и Уильям устроили этот брак. Я знаю, что нужно Киллиану, и я полностью осознаю, что входит в обязанности жены Киллиана. Им нужен наследник, а я всего лишь машина для размножения.
Селена встала передо мной и помогла мне подняться на ноги. Мои ноги подкашивались, но мы успешно избавили меня от тяжелого платья, пока я не оказалась в белой рубашке и трусиках.
— Твою мать. Я чувствую себя такой легкой, — простонала я, массируя затекшие мышцы шеи и плеч.
Она смотрела на мое открытое лицо меньше секунды, прежде чем ее взгляд переместился, но безошибочная жалость в ее глазах заставила мой желудок сжаться от горя. Мой взгляд остановился на зеркале за ее головой, и я уставилась на свое отражение.
Первое, на что я обращала внимание, когда смотрела в зеркало, были мои глаза. Но теперь все, что я видела, были неровные линии на левой стороне моего лица. Рубцовая ткань зажила, но не раньше, чем остались неизгладимые последствия ожогов и осколков стекла, которые так жестоко прорезали мое лицо. Кожа туго натянулась вдоль испорченной ткани — моя изуродованная плоть, бугристая и тугая, розовая и устрашающая — уродливая.
Я коснулась щеки, чувствуя неровные шрамы под кончиками пальцев. Карта шрамов на левой стороне моего лица рассказывала историю, навязчивую. Мои пальцы коснулись выцветших серебристых ленточек на лбу, разреза бровей и неровных вмятин и линий, прочерченных на щеке, где когда-то была мягкая кожа.
Было похоже, что кто-то приставил к моему лицу острый нож, разрезая мою нежную плоть, как если бы он резал яблоки.
Красивая, говорили они.
Красивая, - шептали они.
Грейслин говорила, что мы унаследовали свою красоту от матери, потому что многие хвалили ее внешность. Но теперь слово «красота» было просто уродливым напоминанием о моем запятнанном прошлом и разбитом будущем.
Мысль о том, что Киллиан приподнимет мою вуаль у алтаря, почти парализовала меня, но я знала, что он этого не сделает. Киллиан Спенсер был не просто жесток. Ибо он все еще был верен своей старой любви.
И даже если бы он попытался приподнять мою вуаль – я бы ему не позволила. К черту последствия.
— Думаю, я приму теплую ванну…
Дверь с грохотом распахнулась, заставив нас обоих вздрогнуть, и я полезла за своей маленькой вуалью, которую всегда носила.
— О, Киллиан, — выдохнула Селена.
Мое сердце упало в низ живота. Я испустила безумный визг, пытаясь приколоть свою вуаль на место. Моя кожа покрылась мурашками, и болезненное чувство вернулось снова. Как будто меня несколько раз катапультировали в воздух, и сейчас меня стошнило.
— Убирайся, — сказал Киллиан низким и угрожающим голосом.
— Но, я… — Селена перевела взгляд с Киллиана на меня, и когда я судорожно вздохнула и кивнула, она робко улыбнулась мне, прежде чем уйти.
 
Дверь закрылась за моей спиной, оставив меня наедине с Киллианом в комнате.
— Почему ты здесь? — Я спросила, все мое тело тряслось.
— Наши отцы ожидают, что мы завершим этот брак, — выплюнул Киллиан, его слова были жестокими и резкими для моих ушей. Я слышала, как он ерзал в комнате, чувствовала, как он приближается ко мне. Я стояла к нему спиной, когда до меня наконец, дошло, что я была только в тонкой белой сорочке и трусиках.
— Завершить этот брак? — Я издала безрадостный смех. — Ты даже не смог поцеловать меня у алтаря.
Теперь он был значительно ближе, его тепло распространялось по моей спине. Он был так близко, что я почувствовала, как его дыхание обдувает мою шею сзади, а ткань его брюк касается моих голых ног. Моя кожа покрылась гусиной кожей, и я дрожала от его близости. Он втиснулся в меня, прижимая к тщеславию.
Киллиан заставил меня почувствовать себя маленькой и уязвимой. Но он не был милосердным человеком.
— Повернись, — приказал Киллиан.
— Я не подчиняюсь тебе, — выдохнула я.
Мое сердце замерло, когда его пальцы коснулись моего локтя. 
— Может, тебе стоит просто заткнуться и делать то, что тебе говорят, жена.
Я развернулась, встретившись глазами с Киллианом. Мои руки опустились ему на грудь, и я оттолкнула его, увеличивая расстояние между нами. 
— Два года не изменили того факта, что ты все еще такой же мудак, как и в последний раз, когда я тебя видела.
Киллиан схватил меня за локоть и притянул ближе. Мои ноги были неустойчивыми, поэтому я пошатнулась, прежде чем врезаться в его руки. Он опустил голову, чтобы мы были на уровне глаз. 
— Два года не изменили того факта, что ты убила свою сестру, — прошипел он мне в лицо.
Мои шрамы зудели. Когда я вздрогнула, уголки его губ изогнулись в насмешке. Его красивое лицо потемнело, и он стал похож на падшего ангела с настойчивой потребностью в болезненной мести.
— Ты собираешься швырять это мне в лицо до конца наших жизней? — Я пыталась казаться сильной, но мои слова выходили только сдавленными. — Я знаю, что я сделала той ночью. У меня есть шрамы, чтобы доказать это!
Это была моя первая ошибка – показать ему свою слабость. Потому что Киллиан делал только то, что у него получалось лучше всего. Он питался моей яростью и моей уязвимостью.
У меня была привычка прятать за вуалью не только лицо, но и эмоции. За исключением того, что Киллиан все еще мог видеть меня.
Тонкого куска ткани было недостаточно, чтобы скрыть меня от его ненависти.
Или защитить меня от его гнева.
И его бесконечные унижения и пытки.
Завеса не делала ничего, кроме как напомнила мне, что я испорченный товар… и я была во власти Киллиана.
У алтаря не было клятв любить и лелеять меня. В нашем союзе не было чести, в нашей истории не было любви… и не было искупления наших ошибок.
Киллиан Спенсер поклялся, что заставит меня страдать до конца моих дней.
Это была не свадьба. Это был билет в один конец на вечное проклятие.
Он притянул меня ближе, его губы нависли над моими. Я чувствовала его дыхание на своей коже сквозь черную кружевную вуаль. От него пахло одеколоном и лосьоном после бритья, смешанным с сильным запахом алкоголя. Его пальцы сжались вокруг моего запястья, и я вздрогнула, чувствуя, как его ногти глубже впиваются в мою кожу. Его глаза потемнели; они были почти черными как смоль.
— Почему… почему твои глаза так похожи на ее? Это чертовски преследует меня, — прошептал Киллиан, грубость в его голосе становилась все глубже. —— Ты. Являешься. Каждым. Напоминанием. Того. Что. Я потерял.
Его горькие слова источали яд, но я не винила его. Мы были ядовиты вместе. Токсичны. И от этого не было лекарства.
— Если я так сильно напоминаю тебе о ней, почему ты думаешь, что сможешь завершить этот брак? — прошипела я, тоже покрываясь холодным потом. — Скажи мне, Киллиан. Ты действительно можешь спать со мной? Трахать женщину, которая напоминает тебе о твоем разбитом сердце?