Шпион в Серебряном замке (ЛП)

Она пыталась подружиться со служанками леди Юфии, чтобы узнать больше о жизни среди аристократов. Три служанки были старше Мики и выглядели странно похожими. Но их волосы были разных цветов — черные, рыже-золотые и каштановые — но блестели одинаково, словно обработанные средством, и их глаза блестели настороженно и нахально. Они ехали в средней карете, двигались хихикающей группой, когда кареты останавливались.
Мика подошла к ним в людной общей комнате гостиницы у дороги, где они остановились в первую ночь. Аристократам дали отдельную комнату, в стороне от обычных путников. Убедившись, что условия подходили для леди Юфии, служанки собрались за столиком у окна с мисками похлебки.
— Можно к вам? — сказала Мика, подойдя к столику со своей миской. — В карете с багажом одиноко.
Женщины повернулись, как одна, и окинули ее взглядами, задерживаясь на ее юбке. Мика теребила плотную коричневую ткань. Служанки были в удивительно дорогих платьях с замысловатыми кружевными воротниками, подчеркивающими их женственные черты.
— Можно присесть или…
Мика замолчала, когда розовые губы исказили одинаковые оскалы.
— Ты кто такая? — сказала одна из служанок. У нее были рыже-золотые волосы, глубоко посаженные глаза и родинка на щеке.
— Я — Микатея, из Академии. Изначально из Стоунфосса, но я была пять лет в Рэдбридже. Я ехала с…
— Стоунфосс? — рыже-золотая бровь приподнялась. — Как необычно.
И женщины вернулись к своему разговору.
Мика потрясенно глядела на их затылки. Ее учили обращать внимания на лица, и, хоть было очевидно, что она не принадлежала этой группе, она не ожидала открытую грубость. Что с ними такое?
Ей хотелось все равно плюхнуться за стол служанок. Но она покинула шумную общую комнату и села на ступеньках кареты, чтобы поесть похлебку в одиночестве, подавляя растущий страх, что это назначение будет катастрофой.
Она не могла отказаться от задания, тогда пришлось бы платить полную стоимость обучения. Наниматели платили Академии проценты в первые годы работы имитатора, и семья Мики не могла покрыть такой долг. Она могла лишь надеяться, что многие из тех, кого она встретит в Кристальной гавани, будут не такими, как компаньоны в пути.
Мика скучала по Сапфире и Дэнилу больше, чем обычно, пока ела похлебку в полумраке конного двора, слушая смех из общей комнаты. Дэнил должен был уже вернуться. Она не могла вынести мысль, что с ее другом что-нибудь случилось.
«Таланты должны быть осторожны, — слова Эдвины крутились в ее голове. — Исчезновения… Больше, чем обычно».
Рейдеры Обсидиана осмелели? Их враг мог стать агрессивнее, и от этого Мике только сильнее казалось, что она ехала не в ту сторону.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Следующие два дня Мика ехала одна в шатающейся карете среди сундуков и сумок. Пейзаж изменился, поля стали побережьем, порой мелькали поселения, и соленый запах моря сменялся запахом сена и навоза.
В ночь перед прибытием в столицу они остановились в шумном городке у моря, Галлтоне. Их гостиница находилась на утесе, была полной путников, которые ехали в столицу и из нее. Мике дали кровать в комнате слуг над общей комнатой, где служанки спали по шестеро в комнате. Она рано легла, надеясь, что хорошо поспит перед прибытием в замок. Но женщины в ее комнате болтали допоздна о нанимателях, не слушали ее просьбы быть тише. Когда пронзительный смех в четвертый раз разбудил ее, она сдалась и покинула комнату.
Общая комната была такой же шумной, как и комната слуг. Мика скучала по таверне, где она оставалась допоздна с братьями в последнюю ночь в Рэдбридже. Она не ожидала ощутить одиночество среди такого количества людей.
«Ты была бы одна и в Обсидиане, — напомнила она себе, пока искала свободное место. — Ты подписалась на такую жизнь».
Она заметила лорда Обера, пьющего с другими мужчинами, все были в хорошей одежде, значит, были аристократами или богатыми торговцами. Обер вел себя уверенно, напоминал Мике командиров в Стоунфоссе. Их уверенность была на грани с наглостью, словно они никогда не сомневались в своем месте в мире. Мика расправила плечи и попыталась изобразить схожую позу, властное поведение могло придать ей смелости.
 
А потом кто-то грубо врезался в нее, и она ударилась бедром об стол.
— Осторожно, — сказал низкий мрачный голос.
Мика отошла, мужчина с белыми волосами прошел мимо нее, неся чашку эля, наполненную до краев. Она опешила при виде шрамов на его лице и ладонях, словно на него пролили раскаленное масло.
— Простите, сэр, — быстро сказала она. — Я не…
— Это не место для девушки в такое время, — буркнул он, шагая к столу в конце общей комнаты.
Мика вздохнула, плечи опустились. От ее властной позы не было толку. В этом пути для нее не было места. Признав поражение, она вышла из гостиной на прогулку.
Другие шумные заведения окружали их гостиницу на главной улице Галлтона. Мика шла мимо них, заглядывала в окна, чтобы посмотреть на лица внутри. Свет падал на песок на улице, и голоса почти заглушали шум волн, разбивающихся ниже города. Она задумалась, будет ли так в Кристальной гавани. Она еще не была в таком большом городе, как столица.
Мика шла, пока не сбежала от шума, оставляя море справа. Ветер нес туман к Галлтону, сияющий белым от луны над ним. Какофония таверн утихла, когда она покинула пределы города и пошла по тропе у скалы. Вскоре она слышала только ветер и волны.
Она нашла большой плоский камень с видом на воду и села на нем, скрестив ноги, чтобы потренироваться с лицами. Она должна была каждый день так делать, повторять черты, как певец повторял гаммы. Туман, озаренный луной, окружил ее, она по очереди занималась с мышцами лица, заставляла свой Талант менять ее глаза из ореховых в зеленые, голубые, темные и мутные, а потом бледные, как небо в конце лета. Бледно-голубой стал желтым, потемнел до коричневого, черного, стал серым, а потом лавандовым и других неестественных оттенков. Дальше она занялась бровями, делала их тоньше, шире, изгибала по-разному, зависело от настроения, которое она хотела передать. Дальше был рот, тон кожи, а потом кости лица. Занятия с чертами лица успокаивали, а ветер дул на ее щеки холодом.
Закончив с тренировкой, Мика встала на камень на краю утеса и практиковала свой набор обликов. Дочь пастуха, барменша, хитрый парень, худой старый солдат, горбатая старуха. Она стала пухлым мальчиком, поразительной красоткой, маленькой версией мастера Кива. Она не могла заставить себя принять облик обсидианцев. Это напомнило бы ей, как она готовилась с предвкушением к карьере шпионки. Она пыталась держаться за надежду, что мастер Кив приберег ей что-то серьезное в Кристальной гавани, что могла сделать только она.
Рев волн, бьющихся об склон утеса, наполнил ее уши, ночь сгущалась. Туман был будто живым, извивался вокруг нее в изящном танце. Холод вызывал мурашки на ее коже.
Мика стала уставать. Воплощения забирали силы, как поднятие тяжестей или долгие прогулки. Но ей нужно было оттачивать навыки, особенно, потому что ей придется учиться новым обликам в замке. Она попробовала изобразить нескольких человек, которых видела в пути, сделала пузо Руфуса, нос лорда Обера, родинку служанки и рыже-золотые волосы. А потом приняла свой облик: худое тело, курносый нос, каштановые волосы.
— Этот облик — мой любимый.
Мика вздрогнула, мужчина вышел из тумана. Она еще стояла на камне, повернулась к нему, и ее нога соскользнула с края. Она взмахнула руками, потеряв равновесие. Волны бились об камни далеко внизу.
 
Незнакомец добрался до нее так быстро, будто был Пятном, схватил ее за руку, не дав ей упасть в море. Он притянул ее к себе, словно инстинктивно.
— Простите! Я…
— Вы меня напугали, — Мика отпрянула от незнакомца и попятилась от обрыва, сердце дико колотилось. — Нельзя так подкрадываться к людям.