Взята (ЛП)
Теперь, когда меня нет дома, мне стало легче. Легче от того, что я не буду смотреть на лица своих сестёр, на лица моих родителей.
Но когда машина замедляет свой ход, чтобы свернуть в постепенно открывающиеся ворота, и я вижу там другие внедорожники, скопление людей в свете фар, которые ожидали самолёт, то мое беспокойство растёт.
Я одна.
Большим пальцем я касаюсь кольца моей тёти и думаю о том, что она мне сказала. Я пытаюсь представить ее помоложе, девушкой моего возраста, которая находилась в том же положении, что и я. За исключением того, что она гораздо сильная версия меня. Более свирепая.
Водитель притормаживает, останавливается и головы двух мужчин и одной женщины поворачиваются, чтобы посмотреть на нас.
Двумя мужчинами были - Итан и Грегори. Я знаю их имена. Они были в тех же костюмах, что и на церемонии. Себастьян разговаривал с пилотом, он даже не потрудился посмотреть в мою сторону. Я думаю, что у этого человека есть все время в мире.
Итан уже ухмыляется, как гиена. Почему ухмылка гиены? Наверное, я представляю его таким животным. Падальщик.
«Есть причина, по которой это была ты, дитя», - может быть, моя тетя права. Может, это и к лучшему, что именно я стала Девушкой-Уиллоу.
Но я не могу избавиться от ощущения, что я каким-то образом бесполезна. Например, если я не выживу, то выживет моя семья. Они продолжат без меня, и когда следующее поколение достигнет совершеннолетия, библиотека снова будет освещена тысячью свечей. Когда одна из моих сестер поместит своих дочерей в отведенные им блоки, благодаря свою счастливую звезду, что она не была Девочкой Уиллоу.
Буду ли я вообще там, чтобы засвидетельствовать это?
Я знаю, что я отличаюсь от своих сестер, почти, во всех отношениях.
Внешность - это просто отражение всего, что внутри. Я та, на кого они равняются, та, к кому они приходили, когда им снился плохой сон, та, кто всегда защищала их.
Но прямо сейчас я не чувствую себя очень сильной.
Люсинда Скафони одета в широкие черные брюки с высокой талией и блузку кремового цвета. Ее темные волосы собраны в пучок, и он так туго затянут, что немного искажает ее лицо. Ее глаза - узкие, расчетливые щелочки, когда она смотрит на меня, не мигая.
Интересно, может ли она видеть сквозь тонированные стекла, потому что она смотрит прямо на меня.
Грегори, младший Скафони, так же красив, как и Себастьян. Я бы понял, что они братья, просто по сходству черт.
Однако обратите на это внимание. Итан выглядит совсем по-другому.
Грегори просто стоит и смотрит, почти скучая, ничем не выдавая того, о чем он думает, и что-то подсказывает мне быть с ним осторожным. Он не так безразличен, как кажется.
Водитель открывает мою дверь и не смотрит мне прямо в глаза. Я вижу, что он тоже итальянец. У всех у них оливковая кожа и темные волосы, характерные для уроженцев Средиземноморья. Интересно, говорит ли он вообще по-английски, потому что он не похож на американо-итальянца.
Но что я знаю об американско-итальянцах? Я родилась и выросла на Среднем Западе. Я немного путешествовала со своей семьей, но такие случаи были редки. Мои родители обычно ходили куда-нибудь одни и оставляли нас в безопасном месте на территории.
Думаю, теперь я понимаю, почему.
Только когда я выхожу из внедорожника и водитель закрывает дверь, Себастьян заканчивает с пилотом и, наконец, соизволяет посмотреть в мою сторону. Его взгляд скользит по моему платью, останавливается на выборе обуви, затем встречается со мной глазами.
Одна сторона его рта изгибается вверх.
Я уже видела этот взгляд, и я его ненавижу. Это его победная ухмылка. Его «Я пугаю тебя», и я знаю, что это победа.
Я напрягаю спину и выпрямляюсь. В этот момент я решаю, что могу это сделать. Что я должна это сделать. Либо он, либо я. Выживает сильнейший.
И я должна быть готовой.
Краем глаза я вижу, что его мать — наверное, скучающая — поворачивается и направляется вверх по трапу самолета, отдавая приказ «Привести ее», когда она исчезает в самолете.
Водитель берет меня за руку, когда я не двигаюсь.
Три брата стоят, наблюдая за мной, и мне требуется все, что у меня есть, чтобы не оторвать своего взгляда от Себастьяна, когда меня заставляют сократить расстояние между нами.
Я идиотка, потому что чувствую укол влечения, как тогда, когда впервые увидела его, даже сквозь ненависть.
— Куда ты меня ведешь? - спрашиваю я, когда стою перед ним.
Я не думала об этой части, не думала, что окажусь в самолёте, который увёз меня вдаль от моей семьи.
— Ты не говоришь, пока к тебе не обратятся, Девочка-Уиллоу, - говорит Итан, склонив голову набок, как будто бросая мне вызов.
Я поднимаю голову и прищуриваюсь. Мои руки сжимаются в кулаки по бокам. Он делает шаг ко мне.
— Я не с тобой разговаривала, - говорю я.
Грегори хихикает, но мое сердце колотится, когда лицо Итана краснеет.
Я благодарна, что прежде чем мне придется отступить, рука Себастьяна накрывает его плечо. Все, что я могу сделать, это смотреть на него и думать, какой он большой.
— Садись в самолет, Итан.
— Ей нужно научиться...
— Я позабочусь об этом. Продолжай.
Черные глаза Итана не отрывались от моих во время этого обмена репликами. Я заставляю свои губы сложиться в ухмылку.
Он отталкивает руку Себастьяна и наклоняет свое лицо к моему.
— А теперь улыбнись, шлюха. Тебе будет не до этого, когда придет моя очередь обладать тобой.
То, что он назвал меня шлюхой, меня почему—то не беспокоит, но его угроза - я знаю, что он ее выполнит. Если он вообще дождется своей очереди.
Он разворачивается на каблуках и, не удостоив меня больше взглядом, тоже исчезает в брюхе самолета.
Когда он уходит, я сглатываю и смотрю на Грегори, который наблюдает за мной с молчаливым интересом, и все, о чем я могу думать, это то, что я тоже буду его.
В каком состоянии я буду к тому времени, когда придет его очередь принимать меня?