Инверсия (СИ)

Это было странно — взять храм за точку старта в этот день. Возможно, Ферос втайне надеялся, что в него за такую дерзость ударит молния, завершив всю эту бессмыслицу, именуемую его жизнью. Но нет, храм равнодушно взирал на Фероса сверху вниз. В положенное время от собора разнёсся звук колокола, и Ферос встал.
Он зашагал в сторону Малого моста, изредка поддевая носками кроссовок начавшие облетать листья. Бесцельно, как казалось со стороны. На самом же деле Ферос считал шаги. Un, deux, trois, quatre, cinq… Секунды уплывали в точности с ударами его сердца. Six, sept, huit, neuf, dix. Раз в три-пять минут Ферос на всякий случай сверялся с часами. Ни разу он не ошибся в своих ожиданиях. Он шёл точно по времени.
На улице Серье, примерно на полпути от моста сан-Мишель до Нового моста, Ферос взобрался на верхний уровень набережной. Он тут же откинул капюшон с головы, выпрямил спину и пошёл чуть танцующей походной. Ферос был просто мастером в притворстве. За секунду он из бродяги превратился в припозднившегося студента, который прогулял все деньги и вынужден теперь добираться от Сорбонны до дома пешком. Обычное дело. Никто не повернул головы в его сторону. Отлично! Ферос свернул налево, на улицу Савуа.
Весь Париж был наполнен камерами, полицейским ничего не стоило найти кого угодно, просто проследив его путь. Кого угодно, кроме Фероса. С ним эти правила не работали, он совершенно не пытался скрыть своё лицо. Он точно знал, что совершенно случайным образом все камеры на его пути, а возможно и во всём Моне[2], будут выключены. Тем не менее, его осведомитель дал Феросу чётко выверенное расписание, которому Ферос неотступно следовал.
Улочка Савуа упиралась в улицу Гран Огюстен, но Ферос не стал сворачивать на мостовую. Он углубился во дворы — так возможность спрятаться от случайного попадания в объективы прохожих была намного выше. В первом же дворе, убедившись, что он один, Ферос снял с себя чёрную куртку и выбросил её в ближайшее мусорное ведро. Через час прохожие завалят её отходами, и никто никогда её больше не найдёт.
На Феросе осталась чёрная кофта с капюшоном. Так было проще добраться до пистолета. Он поправил чёрный баф на шее и такую же чёрную шапочку. Пока ещё рано было закрывать лицо, он не должен привлекать внимания до самого последнего момента. А тогда всё должно случиться очень быстро. Неожиданность — его главное оружие. Люди, захваченные врасплох каким-то событием, всегда дают сбивчивые и противоречивые показания.
Ферос прошёл мимо маленького отеля и пересёк улицу Дофин. Великолепное место для убийства! Здесь дома жались друг к другу вплотную, оставляя лишь маленькие арки для прохода. Между домами оставались крохотные проходы, тёмные и узкие, едва протиснуться человеку. Спрятавшись в тени высокого дома, Ферос скользил по стиснутым домами проулкам, которые то и дело пересекались друг с другом и оканчивались арками, пробитыми в самых неожиданных местах. В их расположении не было никакой логики. На этих проулках не было освещения. Затеряться в них было очень просто. Что-что, а парижские подворотни Ферос знал, как свои пять пальцев, чужак же заблудится в этом лабиринте за минуту. Очень удобно для таких, как Ферос, и ужасно неудобно для полицейских.
Ферос закоулками пробирался в сторону ресторана Boutary, он не хотел маячить раньше времени. Он ещё раз сверился с часами — Ферос подошёл к нему в точно назначенное время. Он подобрался к ресторану сзади, со стороны проезда Дофин. Забавно, на карте Парижа даже указывали места, где можно попасть во двор между плотно слепленными зданиями. Маленькие стрелочки, как указатели в компьютерной игре.
Ресторан Boutary невозможно было не узнать. Красное пятнышко на бежевом фасаде стоящих в ряд домов. Всего два окна и дверь, обрамлённая ярко-красными панелями, и выведенное золотым название: «Boutary. Основан в 1888 году.» Больше нечего. Такое знаменитое место не нуждалось в помпезности. Его знали и так.
Ферос вынырнул из маленькой забранной решёткой арки, ведущей с пассажа Дофина на улицу Мазарин. Тело его напряглось до предела, адреналин бурлил в его крови, но движения оставались совершенно чёткими. Секунда, в которую Ферос принесёт смерть, была всё ближе и ближе.
  
Проходя через арку, Ферос натянул на нос баф и низко опустил на глаза чёрную шапочку, полностью скрывая своё лицо. Да, ни одна камера его не зафиксирует, но всё же пальба привлечёт внимание. Его могли увидеть и опознать люди. Пусть он выглядел, как самый обычный француз, и в его внешности не было ничего примечательного, всё-таки перестраховаться было никогда не лишне. Ферос низко опустил голову, скрывая капюшоном свой камуфляж от случайных прохожих. Он окончательно превратился в безликую чёрную тень.
Ферос медленно приблизился к окну ресторана и заглянул внутрь. Столик, заказанный Анри Дюпоном, находился на цокольном этаже. Это значительно упрощало Феросу задачу. Через частые деревянные жалюзи Ферос увидел его. Разряженный франт сидел за одним из столиков, держа в руке бокал, и что-то вещал с надменной рожей. Рядом с ним сидела выглаженная тощая девка раза в три младше него.
Ферос будто бы невзначай замешкался и огляделся. У него было окно в тридцать пять секунд. Ему нужно было лишь дождаться момента, когда между ним и путём к побегу никого не будет.
Девятнадцать, двадцать… «Давай, давай, пройди мимо поскорее», — беззвучно шептал Ферос. Двадцать пять, двадцать шесть. Наконец, единственный прохожий исчез с пути. Пора. Коротким движением Ферос достал из-под кофты пистолет с глушителем, твёрдой рукой он направил его на Дюпона и прицелился. Момент истины. Двадцать восемь, двадцать девять. И его сердце стучало в таки. Тук-тук-тук. Ферос выдохнул, дождался момента между ударами своего сердца и спустил курок. Стекло перед ним разлетелось, грохнул выстрел.
Но Ферос уже этого не видел. Он сорвался с места, как только пуля вылетела из ствола. Гильзу, конечно, найдут, но найти его по ней будет невозможно. Пролетев мимо чёрной витрины камерного театра, он, наплевав на знак, запрещающий вход днём и ночью, всем телом вышиб деревянную дверь в арку под значками «21» и «23». Даже удивительно, что в Париже двадцать первого века сохранились вот такие деревянные двери, которые можно было выбить ударом ноги.
Почему-то люди думают, что пистолет с глушителем на самом деле стреляет бесшумно. Чушь полная! Глушитель лишь делает выстрел тише орущей полицейской сирены. На безлюдной вечерней улице в тишине хлопок выстрела, звон разбитого стекла и визг перепуганной шлюхи Дюпона были очень даже заметны.
Пролетев через дверь, Ферос спрятал пистолет под кофту. За его спиной раздавались крики, но они становились тише с каждым его шагом. Какими-то невероятными проулками он выскочил на Эмпас де Невер. Эта улочка даже не была обозначена на карте. Именно то, что нужно Феросу. Он путал следы, хотя в этом переплетении улиц его не могли найти.
На всякий случай он нырнул в низкую дверь и попал в ещё более узкий проход. В нём не было ни души, что, впрочем, было совершенно неудивительно. Кривые стены парижских домов с этой стороны на цокольном этаже почти не имели окон, лишь глухие закрытые двери и маленькие слуховые окошки. Впрочем, даже здесь среди забранных решётками крошечных дверок каким-то образом затесался небольшой магазинчик дома моды. Закрытый, к счастью.
Чем ближе Ферос подходил к Сене, тем представительнее становились дома. Арка, выведшая его на набережную Гран Огюстен почти у самого Нового моста, вообще была произведением искусства. Ферос стащил шапочку и баф с лица и снова превратился в обычного уличного парня. Он усилием воли заставил себя замедлить дыхание и выйти на оживлённую улицу спокойно. Мимо него пролетели несколько полицейских машин.
Краем уха Ферос уловил топот за своей спиной. Проклятье! Кто-то всё-таки заметил, куда он побежал? Ферос, стараясь казаться спокойным и не оглядываться, пересёк проезжую часть. Увернувшись от двух велосипедистов, он подошёл к каменному заграждению, отделяющему верхний ярус набережной от нижнего. Обычный прохожий, решивший полюбоваться рекой. Справа от Фероса гудела трансформаторная будка, а слева на ограждении висел короб букиниста.