Инверсия (СИ)
Света бегала добрый час, после чего всё-таки развернулась в сторону дома. Ей пора было собираться на кулинарные курсы. Тогда, во время первой своей пробежки по Тропарёвскому лесу, она добежала до метро и случайно увидела приляпанное к столбу объявление. Их там было много, но именно это почему-то попалась ей на глаза. «Хотите ли Вы готовить как шеф повар?» «Почему нет?» — подумала Света и сорвала маленький лоскуток бумаги с номером телефона и сайтом. Она сама не знала, почему. За десять лет брака ей осточертела готовка, хотя, раньше она любила это дело.
Впрочем, когда она пришла на первое занятие, она поняла, почему утратила любовь к кулинарии. Когда она готовила для себя одной, она воспринимала еду, как произведение искусства, раскладывала продукты красиво. Она ела еду дважды: сначала глазами и только потом — ртом. Ей нравилось, чтобы всё было красиво, легко. А Сашка воспринимал пищу, как топливо, и предпочитал скорее сытность и количество, нежели эстетическое оформление. Готовить нужно было много, сытно и вкусно. Света от такого конвейерного производства еды начала уставать, но потом поняла, что такова уж судьба всякой жены, и смирилась.
Сейчас же, когда шеф-повар объяснял ей, в каком порядке лучше выкладывать листочки рукколы, чтобы они смотрелись наиболее эффектно, Света поняла, что в ней снова проснулся аппетит. Не то желание наполнить желудок биомассой, а настоящий аппетит. Она предвкушала трапезу ради самого процесса. Застолье больше не было трамбовкой еды в желудок. Трапеза снова становилась частью dolce vita, частью прекрасной жизни и способом морального отдохновения.
У неё вообще появилось много способов понежить себя. Она полюбила бег и плавание. Пару раз, ради интереса, она сходила на занятия по составлению букетов и на подобную дребедень. Свете нравилось создавать вокруг себя красоту. Она раньше не замечала, насколько она была увлечена желанием сделать свою жизнь эстетичной.
Света хотела украшать себя, вещи вокруг, свой дом… Сашка не понимал всяких аксессуаров в одежде. По его мнению, одежда должна была быть простой, удобной, элегантной и, по возможности дорогой. Он не понимал, почему Света столько внимания уделяет выбору занавесочек, обивки для мебели и всего прочего.
Сейчас она снова стала делать это без оглядки на кого-либо. Света вдруг начала чувствовать, что снова дышит. Только сейчас она поняла, насколько Сашка занимал её мысли, насколько сильно он влиял на её восприятие мира и её понимание прекрасного. Она до этого времени не ощущала, насколько сильно он менял её саму и её жизнь, хотя его жизнь практически не изменилась. Света будто очнулась и начала усиленно барахтаться в сторону того, что нравилось ей самой.
Квартира её, кстати говоря, тоже преобразилась. Тот поиск обивки для дивана дал старт бесконечному процессу. Когда новая обивка была куплена, выяснилось, что антураж совершенно не будет ей соответствовать. Света оборвала все старые обои и купила новые, не очень дорогие, но невероятно красивые. Светлые, с мелкими лавандовыми цветами. Девчачьи, как сказал бы Сашка.
Гуляя по магазину, она поймала себя на мысли, что слишком уж часто думает, что сказал бы Сашка на все эти изменения, и обругала себя. Сашка больше ничего не скажет, и это, вообще-то, совсем неплохо! Нужно отучаться думать о том, как он может отозваться о том или ином решении. Света крепко пообещала себе больше так не делать.
Оклеить стены в одиночку было не так уж и сложно: после того, как Света ураганом прошлась по комнатам, мебели стало мало. Старые обои отдирались легко, клей от старости просто превратился в пыль, так что, на это понадобилось полтора часа. А с поклейкой новых Света справилась дня за два. Комната сразу стала светлее и больше.
За обоями последовали занавески. Их Света сорвала без жалости, вместе с карнизом. Он шлепнулся на пол, вырвав с собой приличный кусок штукатурки, и осыпал Свету белым крошевом. Свете почему-то это показалось ужасно забавным. Она заменила тяжёлые старые советские портьеры на лёгкий почти невесомый полупрозрачный тюль.
Потом Костя, водитель Ирины Константиновны, одолжил ей мебельный степлер, и она, наконец, сменила обивку на диване, из-за которого всё началось. Из коричневого грибообразного чудовища он превратился в белого лаконичного красавца, на котором стало вполне удобно спать.
Ну а дальше Свету понесло. Когда у неё была свободная минутка, она переклеивала, перекрашивала, переставляла и отмывала. Она с огромным удовольствием преображала всё вокруг, будто вымарывала из своей жизни всё старое. В её жизни снова появились цветы. И цвета. И больше ей не хотелось позвонить Сашке, ей больше не хотелось вернуть всё назад.
Света бегом взобралась на седьмой этаж, она уже могла взбежать, а не взойти по лестнице, и вприпрыжку влетела в свою квартиру. Она тут же взглянула на себя в зеркало в прихожей. Насколько же ей нравился её новый-старый образ!
Света прошла в ванную и начала скидывать с себя пропитанную потом одежду в корзинку с грязным бельём. Как прекрасно, что теперь грязное бельё живёт только в корзине для грязного белья и нигде больше! Раздевшись, она повертелась перед зеркалом и убедилась, что живот подтянулся, а ягодицы снова гордо смотрят вверх. Света улыбнулась своему отражению и показала ему язык.
Окинув придирчивым взглядом обстановку, она подумала, что надо бы и здесь навести марафет. Света приняла быстрый душ. Какое счастье, что теперь не нужно сушить эти длинные волосы и укладывать их! Просто вытерла их полотенцем, и через несколько минут они высохнут сами.
Света проскакала к шкафу и начала выбирать одежду. Кажется — какая разница? Всё равно они придут на кухню и наденут поверх всего фартуки, но всё же Свете хотелось чего-нибудь этакого. Новая стрижка сподвигла её на новые свершения в плане экстерьера.
Света достала брусничное платье, погода всё ещё позволяла надевать лёгкие платья, а к нему ей непременно захотелось туфельки. Те самые, которые она давно, ещё в прошлой жизни, убрала в коробку и затолкала на верхний ярус шкафа, маленькие, с подковками, красные, как пожарная машина. Сашка за них ругал её за ветреность и попытку молодиться в её тридцать пять. Света просто обожала их.
Она сбегала за табуреткой и начала копаться на антресоли. Она точно помнила, в какой коробке были вожделенные туфельки! Вот она! Света потянула её на себя. Коробка поддалась не сразу, с трудом, но вскоре девушка смогла начать вытягивать её из стопки таких же заброшенных коробок. «Надо тоже просмотреть, что там», — сделала себе Света отметку.
Она, наконец, смогла выдернуть коробку. Крышка, искривившаяся от времени, тут же задрала вверх один край, и из коробки вылетело что-то белое и прямоугольное и шлёпнуло Свету по носу. Она едва не сверзилась с табуретки от неожиданности, но устояла. Скосив глаза, она увидела лежащий на полу большой белый конверт. Света аккуратно спустилась и подняла его. Раньше она точно не видела его и уж точно не могла ничего подобного затолкать к обуви.
Конверт не был запечатан, и Света заглянула внутрь. Там стопкой лежали какие-то бумажки, Света вытянула уголок пачки из конверта. «Козлов Александр Михайлович», — значилось сверху. «Понятно, это что-то Сашкино», — фыркнула Света, запихивая бумаги обратно. Её вдруг взбесило то, что его вещи были на её территории. Ха! Она вполне уже ощущала их территории разными, а ведь это пришло к ней не сразу.
Света подумала, что нужно бы отдать при оказии эти бумаги Сашке и небрежно бросила конверт на консоль в прихожей, чтобы не забыть. И тут же фыркнула: когда ещё снова выдастся такая оказия — увидеться с Сашкой? До этого момента он ничуть не искал её общества, не звонил и не писал. Впрочем, туда ему и дорога. Если он до сих пор не хватился этих документов, значит не так и сильно они ему нужны. Вот взять и выбросить их! Впрочем, делать этого Света не стала. Она не настолько низко пала, чтобы так мелко пакостничать ему. Пусть лежат, мало ли, вдруг и правда увидятся.