Дева, Дурак, Дракон (СИ)

Меня стражники пристегнули наручниками, прикованными к подлокотникам свидетельского кресла, затем служивые поклонились судье и вышли из зала, напоследок закрыв за собой дверь.
Наступила давящая тишина. Я во все глаза смотрела на Ловиаса. Он на меня ни разу не взглянул, даже не повернул голову в мою сторону. Видимо, маг не осознавал, где находится и не понимал, зачем его сюда привели.
Голос судьи прозвучал неожиданно хрипло и резко:
— Подсудимый Ловиас Александр де Арконти! Вы обвиняетесь в государственной измене, в оскорблении трона и в ереси. Вы признаёте себя виновным?
— Почему его обвиняют в ереси? — воскликнула я.
Судья строго зыркнул в мою сторону и ударил деревянным молотком по столу три раза.
— Свидетельница де Рококо! — грозно заорал он. — Вам не давали слова. Если вы будете перебивать судью, то я удалю вас из зала.
— Простите, ваша честь, — сквозь слёзы произнесла я и подумала, что эту «честь» я бы посадила за коррупцию в тюрьму пожизненно с конфискацией имущества.
Судья снова посмотрел на меня, потом в сторону подсудимого и задал тому вопрос:
— Ловиас Александр де Арконти! Вы знали, что нарушаете закон? Так почему вы... — подходящих слов содеянному подсудимым судья не подобрал, видимо, действовал запрет на правду, или «прелюбодеяние» считалось столь постыдным преступлением, что об этом в суде не говорили вслух.
Внезапно взгляд Ловиаса прояснился и сделался осмысленным. Маг с отвращением посмотрел на судью, словно его раздражал внешний вид того. Судья поправил напудренный парик, обиженно надул красные щёки, расправил свою идиотскую мантию с золотым крылатым драконом на чёрном фоне и уставился на подсудимого.
Тот совершенно ясно и чётко ответил:
— Разве это не очевидно?
— Отвечайте на вопрос! — рявкнул судья и вытер толстой ладонью пот со лба, парик снова съехал на правое ухо.
— Я не хочу и не буду отвечать вам.
— Вы государственный преступник и будете казнены.
Я не выдержала и закречала со своего свидетельского места:
— Ваша честь! Пощадите его. Казните меня! Это я во всём виновата.
На этот раз судья ударил деревянным молотком в медный гонг и заорал:
— Свидетельница! Вам слова не давали! Стража! Выведите леди из зала суда!
Внезапно возникшие как по тревоге стражники отстегнули наручники и, схватив за руки, потащили упирающуюся и лягающуюся меня вон из зала.
— Вот так-то лучше! — проорал мне вслед судья.
— Ловиас, беги! Телепортируйся! — крикнула я напоследок.
Дверь за мной и стражниками захлопнулась. Маг меня услышал, я была в этом уверена. Он должен спастись. Жаль, что Ловиас так и не узнает, что я люблю его. Сама виновата. Сначала не решилась в этом признаться, а потом просто протормозила и не успела. Может, это даже к лучшему. Так Ловиасу будет проще сбежать. А если он не сможет, тогда увидимся во время казни, да и то, если дракониха позволит мне присутствовать. Ясно же, кто всем этим беззаконием заправляет. Лаура де Арконти страшная женщина. У неё задатки мафиозного босса.
3
Для казни членов драконовской семьи было отведено особое место. Очевидно, прецеденты уже были. Крепость, где держали в заточении Ловиаса де Арконти, стояла особняком в дремучем лесу возле одинокой скалистой горы. Вокруг замка был ров, заполненный мутной водой. Оборонительная каменная стена с узкими бойницами и башнями казалась грозной и неприступной.
Наверное, когда-то очень давно внутренний двор раньше использовали для проведения праздников и торжеств, теперь это было место казни. Посредине двора стоял сколоченный из досок эшафот с позорным столбом, к которому приковывали преступников. Тут же был сложен деревянный материал для костра.
Каменное здание тюрьмы, которое когда-то было замком, металлические решётки на узких окнах-бойницах — всё это внушало ужас. Где-то здесь держали в заточении Ловиаса. Это всё, что я успела рассмотреть. Меня привезли в карете с решётками на окошках четыре стражника и кучер. Кучера на казнь не допустили.
Десять стражников, судья, который вынес приговор, и я — вот все, кто были допущены на место казни и собрались, чтобы проводить Ловиаса де Арконти на тот свет.
 
В тишине шаги стражников по булыжникам, которыми был вымощен внутренний двор цитадели, звучали чересчур громко. Бряцание оружия тоже резало слух. Казалось, что от боли моя голова разорвётся на части. Всю ночь перед казнью я проревела, так и не смогла заснуть.
С самого утра ничего не ела, кусок не лез в горло при мысли, что Ловиас не воспользовался возможностью телепортироваться куда-нибудь подальше отсюда прямо из зала суда, когда пришёл в себя. Почему от так поступил, мне было непонятно. Зачем он выбрал казнь? Неужели ему не хотелось жить? Сгореть на костре — это самое страшное, что только можно представить.
Судья уже поджидал меня во дворе, как оказалось,
— Вы единственный зритель, леди Кора. Надеюсь, что вам понравится, — сказал он мне вместо приветствия и довольно хохотнул.
— А вы?
— Я и стражники тут на по долгу службы.
— Ясно. Поправьте парик, он съехал на правое ухо.
— Но-но-но! Вы слишком много себе позволяете! — возмутился судья, но парик поправил.
Далее он обратился к стражникам:
— Кого ждём? Где преступник?
— Палач задерживается. Вчера перебрал на свадьбе. Дочь замуж выдавал, — ответил начальник стражи.
— Сколько ещё ждать? Я тороплюсь. Скоро уже обед, — погладил толстое брюхо судья.
Вот урод! Даже мантия не может скрыть его излишний аппетит. Жирный боров. Неужели он готов отправить человека на смерть, а потом пойти и нажраться?
— Думаю, ждать осталось недолго. Скоро всё будет закончено, — пообещал начальник стражников.
— Мне надо будет ещё приговор зачитать. Это займёт время, — занервничал судья.
— Зачитайте его сейчас, а мы послушаем, — ответил служивый.
— Тогда приговор не услышит преступник, — возразил судья и пояснил: — Надо зачитать приговор в присутствии того, кому он вынесен.
— Он и так его уже слышал на суде. Всё и так понятно. Вот если бы было помилование, тогда бы и зачитали. А раз помилования нет, то чего зря время тратить? Дровишки сложены. Костёр будет знатный.
— Вы говорите о живом человеке! — возмутилась я.
— Держите ваши эмоции при себе, нечего другим нервы мотать, милочка. Молчите, иначе будете лишены зрелища. Про хлеб я уже молчу. Скоро вам придётся зарабатывать на хлеб очень приятным способом. Обещаю вас навестить на вашем рабочем месте, — оскалился похотливой ухмылкой толстый судья, снял парик и вытер им вспотевшую плешь.
Я промолчала. Не хотелось, чтобы меня посадили обратно в карету. Во что бы то ни стало я должна попрощаться с Ловиасом.
Двухметровый широкоплечий гигант в одежде и капюшоне палача появился внезапно. Позади него прихрамывая и пошатываясь шёл закованный в кандалы де Арконти. Длинная цепь волочилась следом за ним и звенела, ударяясь о булыжники.
Увидев меня, Ловиас неожиданно остановился всего на минуту, бряцание цепи прекратилось.
Палач обернулся и пробасил:
— Двигай. Не томи ожиданием.
Я бросилась навстречу любимому, но меня грубо схватил за руки начальник стражи. Он вопросительно глянул на судью. Тот пожал плечами и махнул рукой.
— Пусть сначала палач его привяжет. Потом дадим ей попрощаться, — распорядился судья.
Палач справился профессионально быстро, обмотал вокруг столба цепь и пристегнул на неё амбарный замок. Ловиас оказался пристёгнут кандалами к столбу.
— Боитесь, что сбежит? — поинтересовался начальник охраны.
— Он же маг! — ответил палач. — Я над ним немного поработал, но, как видите, он в сознании.
Тупой гад! Он пытал Ловиаса! Вот же кровожадная мразь!
— Вряд ли после пыток он способен воспользоваться магией. У него не хватит на это сил, — сказал судья. — Пусть попрощается с женщиной.
Начальник охраны меня отпустил, и я бросилась к Ловиасу, обняла его за шею, прижалась губами к его разбитым губам. Он ответил мне поцелуем.