День (СИ)

Annotation
Тяжко жить на сломе эпох, когда приближается апокалипсис, и до начала обмена ядерными ударами остаются не дни, часы. Никто уже не может отвратить приближающийся кошмар – враждующие стороны зашли слишком далеко. Противоречия внутри империализма приводят к «логике кукушки» – в «гнезде должен остаться один», самый сильный и беспринципный. Все доводы не более чем пропаганда, рассчитанная на то, чтобы внести сумятицу в мозги, разброд и шатание в противника, сделать его слабым, потерявшим решительность. Но если не вышло, тогда жди «большую войну», что поставит крест на человечестве. Вот только никто из возомнивших себя вершителями судеб не знает о «трехсотлетних старцах», которые обладают иными возможностями...
Изложенные в повествовании события являются плодом вымысла автора от начала до конца, и не имеют никакого отношения к реальности. Любые совпадения не более чем случайность, нечаянный взмах кисти на холсте…
«День»
Часть первая
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Часть вторая
Глава 15
Глава 16
Глава 17
Глава 18
Глава 19
Глава 20
Глава 21
Глава 22
Глава 23
Глава 24
Глава 25
Глава 26
Глава 27
Часть третья
Глава 29
Глава 30
Глава 31
Глава 32
Глава 33
Глава 34
Глава 35
Глава 36
Глава 37
Глава 38
Глава 39
Глава 40
Глава 41
Глава 42
Глава 43
Часть четвертая
Глава 45
Глава 46
Глава 47
Глава 48
Глава 49
Глава 50
Глава 51
Глава 52
Глава 53
Глава 54
Глава 55
Глава 56
Глава 57
«МЕЧЕНЫЕ»
 «День» 
 Часть первая 
 «ВЛАСТЬ СИЛЫ» Глава 1 
Изложенные в повествовании события являются плодом вымысла автора от начала до конца, и не имеют никакого отношения к реальности. Любые совпадения не более чем случайность, нечаянный взмах кисти на холсте…
— Схожу в магазин за хлебушком. Пройдусь, хоть ноги разомну. А то старческие немощи меня одолеют, еще будешь за мной «судно» выносить. Шучу, шучу — не дергайся, сам справлюсь.
По интонации Алексей моментально понял, что спорить и настаивать на своем бесполезно — «Дед» не тот человек, чтобы выслушивать уговоры. Действительно дед, даже прадед — Павлу Ивановичу было 84 года, довелось как-то заглядывать в паспорт старика. Вот только выглядел он непонятно — можно было дать и шестьдесят пять, и девяносто пять, как раз из категории тех людей, про которых пишут, что года над ними не властны. И сколько себя Лешка помнил, «Дед» постоянно был таким, не менялся обличьем, так сказать — сухощавый и порывистый, лицо покрыто глубокими морщинами, впрочем, последние исчезали, стоило старику засмеяться. В эту секунду Павел Иванович как-то странно молодел, так что больше сорока пяти уже не дашь на вид, хотя улыбка была редка как теплый день в декабре, что в Сибири крайне нечастое явление — раз в несколько лет.
— Ты вот займись лучше просмотром, я тебе игрушки приготовил от прежних времен. Думаю, занятно для тебя будет их не только посмотреть, но и потрогать. Прикоснуться, так сказать, к минувшему…
Старик подошел к шкафчику, сунул руку за стенку и достал желтую коробку из-под папирос «Богатыри», причем старого формата, с надписью и без ужасающих картинок для любого зрителя, кроме самих курильщиков, что на них плевать хотели. Дед сам крутил папиросы — машинку имел и бумагу, а табак выращивал у себя на огороде или покупал, приговаривая, что хочется чего-то «послабее». Но дымил паровозом, напрочь опровергая утвердившееся в обществе мнение, что курильщики не доживают до старости.
— Уйду, посмотришь — приду, свои выводы уже сделаешь, — хмыкнул дед, и положил жестянку на стол. Придвинул к Лешке и бодро потопал к вешалке, под которой стояли галоши с «меховой оторочкой», излюбленная деревенская обувь, дешевая и долговечная, у многих такая — грязь во дворе месить. А сейчас ее многовато, особенно к полудню, когда солнце отогревает ледок на лужах. Конец марта в Сибири всегда идет с ночными морозцами даже под такими «южными широтами», какими в европейской части считаются Воронеж, Саратов или Оренбург, не беря в расчет совсем уж «забугорные» Варшаву с Берлином.
  
Накинув на себя куртку, дед нахлобучил треух — эту шапку из затертого кроличьего меха он таскал лет десять. Да и вообще, к новым вещам старик относился крайне неприязненно, таская «старье» годами. И при этом относился к одежде крайне бережно, и они у него «ветошью» не выглядели, пригодной исключительно для мытья полов. И это отнюдь не возрастная скаредность, которая частенько одолевает пожилых людей — на струганном и «проморенном» столе стоял компьютер, который не каждый хакер себе позволить может, мигая подсветкой клавиатуры. Точно такой же дед купил и ему, и частенько Алексей ловил себя на мысли, что это не он учил старика, как пользоваться «электроникой», а его самого как бы ненавязчиво и осторожно подталкивали к тем или иным решениям.
Жил «Дед» в небольшом домике, всего в одну многофункциональную комнату, если не считать спаленки, кутьи — как такие комнатенки именовали в деревнях. Вся мебель была сделана собственными руками — шкафы и столы, топчан, тумба под умывальник, полки с книгами от пола до потолка на всю стену. Даже трость, которую сейчас Павел Иванович взял в руку, старик сам сделал для себя — у него во дворе находилась большая мастерская, где он мог пропадать часами, и даже спал — там печь стояла. Но вот станочков разных и оборудования, причем навороченного, хватало, да и три фазы подведено. А еще там имелась стиральная машина и вполне комфортабельный туалет со всеми «удобствами», немыслимыми для многих сельчан, добрая половина которых бегала в дощатые будки во дворе даже в сорокаградусные морозы. Но то лень-матушка, да «бухло», хотя и «справных». Как частенько приговаривал старик, сейчас в деревне хватало. Ведь до города с его заводами полчаса езды на электричке, и платили там не плохо. А если еще часок проехать, то уже в областном центре окажешься…
— Странно — а с чего «Дед» в последнее время прихрамывать стал, — пробормотал Лешка, наблюдая, как старик прошел по двору, открыл калитку. Идти до магазинчика было метров триста, и Павел Иванович один раз в день совершал до него «променад», как любил выражаться. Так что полчаса у него имелось для просмотра жестянки, а то, что к этому поручению нужно отнестись крайне внимательно и ответственно, парень уже понял по интонации. За те двенадцать лет, что он общался с ним еще с детсадовских времен, он уже осознал, что старик ничего просто так не делает.
— Хм, царские награды… Откуда они у него?
Удивление было искренним — в коробке находилась пара крестов и несколько медалей, причем ленточки старинные, без всяких колодок. В наградах Алексей разбирался — с детства старик приохотил его к изучению истории, так что и фалеристика, и нумизматика были для него отнюдь не «терра инкогнита». И сейчас достав первую медаль на выцветшей алой ленточке с золотистой каймой по краям, он моментально узнал в ней знак отличия ордена Святой Анны, причем отнюдь не «новодел», а подлинник. А взглянув на номер, ахнул — награда из времен императора Павла I, который ее и учредил. Прошло два века с четвертью, позолота с серебряного «кругляшка» стерта, но сам красный крест различим, как и цифры. И отложив знак в сторону, Алексей достал узнаваемый георгиевский крест на столь же потертой ленточке, и, взглянув на номер, задумчиво пробормотал:
— Ни хрена себе, из первой тысячи⁈
Тусклое, потемневшее со временем серебро, три цифры — напряг память, припоминая, что награда была учреждена императором Александром I во время «прусской кампании» Наполеона. И чуть ли не в голос ахнул: