Тоннель
— И насколько его хватит? — резко спросила женщина-Мерседес. — Этого резерва?
Митя пожал плечами:
— Мне-то откуда знать. Я понятия не имею, как у них тут все устроено, много факторов вообще-то.
— Так выясните! — рявкнула она. — Вы ведь инженер, я правильно помню? Вот и займитесь делом!
— А вы не думали, — сказал Митя и вдруг не узнал свой голос. — Вы не думали, — повторил он, задыхаясь от жары и ярости, — что это бесполезно? Вот это вот всё! Бесполезно! Мы почти сутки здесь сидим, ну хватит уже прикидываться. Это не авария, не какая-то неполадка техническая. Там наверху случилось что-то, вы же понимаете, да? Может, там война и бомба упала. Или метеорит. Или, я не знаю, потоп. И не спасают нас потому, что некому спасать. Может, мы вообще последние, кто остался, и снаружи просто нет уже никого!
Он услышал эхо собственных слов и понял, что кричал. Безобразно, визгливо, и даже, кажется, размахивал руками. Лица вокруг сделались одинаковые, бледные и напряженные, как будто все ждали, что им наконец назовут причину, откроют правду. И только железная баба смотрела на него сверху вниз, как на чужого ребенка, который устроил истерику в магазине игрушек.
— Всё? — спросила она холодно.
Митя кивнул и больше голову поднять не смог. Горло саднило, и жутко хотелось провалиться под землю. Хотя он уже был под землей и проваливаться дальше было некуда.
— Значит, так, — громко сказала женщина-Мерседес и оглядела свою растерянную дружину. — Раздача продуктов начнется здесь ровно через час. Я прошу регулировщиков вернуться на свои участки и передать информацию всем. Задача понятна?
Дружина молчала. От прежнего задора не осталось и следа.
— Сбор на этом месте. Через час! — сказала женщина-Мерседес, повернулась спиной и первая пошла прочь, высокая, с сердитой широкой спиной, унося в кармане пиджака ключи от рефрижератора. Помедлив немного, следом потянулись и остальные — по одному и маленькими группами, не глядя друг на друга. Пространство вокруг грузовика стремительно пустело.
— Аська, — позвал Митя и огляделся. — Пошли. Давай, пойдем...
Но Аси рядом не было. Он даже не мог вспомнить, когда отпустил ее руку.
— Ну ты идиот, — сказала Саша. — Господи, Митя, ну какой же ты идиот. У нее же мама там наверху. ПОНЕДЕЛЬНИК, 7 ИЮЛЯ, 14:33
Молодой лейтенант в развязанных ботинках, на которых не получалось больше затянуть шнурки, споткнулся, поднял глаза и увидел собаку. Большого рыжего сеттера, запертого в пустом Ситроене. Вид у сеттера был отчаянный — язык вывален, длинная морда в пене. Он топтался по заднему сиденью и царапал окошко; стекло изнутри было мутное.
— Да сядь ты, дурень, — сказал старлей. — Придут они сейчас.
Сеттер обернулся на голос и прыгнул, ударился носом и прыгнул еще раз. Ну кто так делает, подумал старлей, хоть бы щелку оставили.
— Сидеть! — сказал он и хлопнул ладонью по крыше Ситроена. — Сиди, говорю, дебила кусок!
Пёс поджал хвост и залаял. Уши у него были совсем мокрые. Окно вам разбить, говноедам, и бегайте ищите его потом по всему тоннелю.
Но бегать было нельзя. Ничего теперь стало нельзя — ни бегать, ни даже быстро ходить. Последнюю четверть часа лейтенант даже дышать старался неглубоко, не в полную силу. По-хорошему, остаться бы ему в патрульном Форде; есть все равно не хотелось, к жажде он тоже как-то притерпелся, и правильней всего было лечь спать. Спящие тратят меньше воздуха. И все-таки он прошел мимо Форда и отправился дальше, сам не зная зачем, потому что последний приказ бабы из Мерседеса выполнять уже точно не собирался. Его служба закончилась пятнадцать минут назад, когда лампы погасли, потом загорелись снова и начался новый странный отсчет, в котором ни баба-Терминатор, ни ее змеиный шеф не играли уже никакой роли, и думать про них было противно.
Сеттер заскулил и еще раз царапнул стекло. А правда, выпустить его, и всё. Или забрать с собой. Классный же пес, вон башка какая, глаза умные, жалко. Денег, наверно, отвалили за него, по выставкам таскали, ну как так-то. Уроды.
Он вытащил «макаров» и примерился рукояткой выбить окно — переднее, чтобы пес не напугался. И представил, как просунет руку, погладит шелковую голову и возьмется за ошейник.
— Сейчас, — сказал он сеттеру. — Погоди.
— Эй! Ты чего это, эй! Ну-ка, отошел от машины! — рявкнули сзади.
По проходу спешил плотный мужик в шортах и клетчатой рубашке, а за ним, чуть отставая, — немолодая стриженая тетка с платочком на шее.
— Коля, у него пистолет! Коля, стой! — завопила она и внезапно отпихнула мужа в сторону, а затем в два прыжка, как мелкий седой человек-паук, оказалась возле Ситроена и ткнула старлея острым кулачком. — А ты иди отсюда! Иди-иди, бандит! Форму еще нацепил. Коля, не подходи!
Клетчатый Коля, неуловимо похожий на толстого капитана, к чести своей, жену не послушался и безо всякой робости принялся теснить старлея выпирающим животом. Запертый сеттер, увидев хозяев, заорал еще истошней, словно звал их на помощь.
— Чарлик, детка, не бойся! Мама здесь! — голосила тетка.
И лейтенант ужасно вдруг обиделся. И за бандита, и вообще.
— Да пошли вы в жопу. Совсем ебанулись уже, — сказал он всем троим, отвернулся и скорей зашагал прочь, потому что понял, что вот-вот сейчас разревется.
Ты же сам ее туда отправил, повторил он мысленно очкастому дядьке из Тойоты. Мне-то откуда знать, что он в Газели сидит, я вообще не видел, как он туда залез. Я вам Бэтмен, что ли, успевать везде?
Воображаемый дядька в очках, как и в тот, настоящий раз у грузовика, посмотрел сквозь него, скривился и не ответил. ПОНЕДЕЛЬНИК, 7 ИЮЛЯ, 14:46
— Где тебя носит? — кричал в этот самый момент старик в Майбахе своей рослой ассистентке. — Я искать тебя должен, блядь? Ждать тебя должен? Совсем охуела? Что ты за цирк там устроила с переездом, почему не доложила? Кастрюли у меня будешь мыть, курица тупая! Кофе подавать!..
Он поперхнулся, пошел пятнами и слегка завалился набок, но грузный водитель в галстуке и молчаливый охранник сидели не двигаясь, с пустыми лицами, и рассматривали потолок, как школьники в кабинете директора. Облажались, конечно, не они, а толстозадая стерва, которая вздрючку свою заслужила, причем давно. Но любое неаккуратное движение, взгляд или даже слишком громкий выдох могли заставить шефа забыть об этом.
— Шестнадцать часов потеряли, — сипел как раз тот, стуча желтым пальцем по брегету на костлявом запястье. — Толку от вас, бездельники, идиоты безголовые. Ничего не можете. Разогнать вас к ебаной матери, недоумки!..
Буря гремела уже добрых пару, если не тройку минут, и понемногу становилось ясно, что старик начинает сдуваться. Вот-вот начнет кашлять и плеваться в платок, закинется таблеткой и, по крайней мере, руками ни до чего уже не дотянется. Дед любил швыряться стаканами, пепельницами и авторучками и особенно увлекся этим пару лет назад, когда его начал мучить артрит.
И все же угроза пока не рассеялась, так что бледный телохранитель профессионально окаменел и опять стал похож на выдернутого из розетки робота. А Валера потел в водительском кресле и старательно пучил глаза, так как был абсолютно уверен в том, что шеф и со спины, через затылок способен определить градус его благоговения.
А вот женщина в синем костюме неожиданно сделала странное: прямо посреди обещания бросить ее подыхать как собаку потянулась и взяла со столика бутылку воды. С хрустом отвернула крышку и начала пить — шумно, прямо из горлышка. Валера, не смея ни обернуться, ни моргнуть, считал глотки (четыре, шесть, десять, двенадцать) и ждал, когда разверзнутся небеса.
Спустя два бесконечных десятка секунд большая женщина вернула полупустую бутылку на столик и вытерла рот.
— Снаружи примерно пятьсот человек, — сказала она. — Точнее сказать не могу, я пока переписала только треть, ну или чуть больше. У них кончилась вода и нечего есть, а полчаса назад отключилось внешнее электроснабжение. Там тридцать градусов жары, пять трупов и сбежавший уголовник с пистолетом. Знаете, почему они еще не топчут друг друга? — Она наклонилась вперед, упираясь локтями в расставленные колени: — Потому что я с ними работаю. Я остановила панику. Предотвратила бунт, собрала группу адекватных добровольцев, на которых можно рассчитывать. Я даже нашла медика. Но я надеюсь, вы понимаете, насколько это нестабильное положение, и, чтобы они продолжали сотрудничать, они должны быть уверены...