БондиАнна. В Россию с любовью

— А ты не думала, что это способ защитить тебя?
— Нет. Мне не защита нужна, а вера в меня.
— Я не про это. Что до любви — она безусловно была и есть, и намного сильней, чем ты можешь представить. Наступит день, и ты это узнаешь. Я про то, что у твоей мамы наверняка были причины, почему она сама как и ты тревожилась.
— Наверное, я была так занята защитой своих границ, что об этом ни разу и не подумала…
— Знаешь, я обратил внимание, что в двадцать лет никто не воспринимает позитивные вещи в отношениях с родителями. И только когда у нас самих появляются дети, мы понимаем многое.
— Слушай, за свою короткую, но весьма насыщенную жизнь я слишком часто думала о других. И, если честно, устала от этого. От нужды понимать кого-то. Оправдывать. Входить в положение. Хочется просто жить, получать удовольствие, наслаждаться свободой.
— Не забывай, что мир дуален. Ты можешь понять, что такое удовольствие, когда способна соотнести своё состояние со страданием.
— На меня просто давило родительское неверие, душил их контроль что ли. Единственное, чего я хотела — это свободы…
— И кстати, чтобы переместиться из неволи в свободу, нужна сила. А ты понаблюдай за собой, что эту силу провоцирует?
— Не знаю… Протест? Гнев? Опыт борьбы, может? Умение сопротивляться?
— А как ты думаешь, кто их в тебе воспитал?
Больше Виктор ничего не сказал. Я смотрела в окно, оба думали о своём.
Мама?..
Время пролетело незаметно. В отель мы вернулись ближе к полуночи. Поужинали в ресторане неподалёку и разошлись по номерам.
Заснула я мгновенно. Постель была такой удобной, что, казалось, я сплю на облаке. Сны были подстать: поля, усеянные цветами, как на картинах импрессионистов, и озеро цвета ультрамарин.
Во сне был человек. Он бродил среди цветов, водил по ним руками, мягко ощупывал длинными музыкальными пальцами лепестки. Стоило мне приблизиться, как он исчезал и появлялся на другом конце луга или на противоположном берегу озера. Я не могла его разглядеть, но как будто видела, что глаза у него тёмно-карие. Странно. У Виктора зелёные.
  
Глава 26
 
Плюшки от мытья посуды
 
Женева, 2003 г.
— Возьми с собой куртку или что-то такое, — услышала я в одно прекрасное утро из трубки гостиничного телефона. — По прогнозу похолодание, а мы поедем в Грюйер.
— А что там?
— Сыроварня.
Виктор звонил каждое утро и сообщал план действий, иногда сопровождая его метеосводкой. Признаться, я привыкла и уже ждала его звонков, как дети ждут сюрпризов «от зайчика». Было в этом что-то непривычное — когда не нужно ничего решать, ни о чём беспокоиться и ничего планировать. Всё это уже сделал кто-то другой, и остаётся лишь наслаждаться новым приключением.
Мы уже побывали в Ботаническом саду и в Женевском соборе, погуляли вдоль Стены Реформации и в парке Гранже, посмотрели на монумент Брунсвика и на знаменитый «Сломанный стул». И конечно, ещё несколько раз покатались вдоль озера — оно стало моим любимым местом. Я никак не могла им налюбоваться, и каждый раз, увидев его, замирала, как будто это происходило впервые. Вечерами ужинали в разных ресторанах и много разговаривали.
Я чувствовала себя в безопасности. Наверно, впервые за очень долгое время. Рядом с Виктором я понимала метафору «как за каменной стеной». Он казался оплотом спокойствия и надежности. А уж на контрасте с Алексом…
Сейчас я смутно представляла, как можно было соглашаться на меньшее, когда вот такие дни были на расстоянии вытянутой руки. Если бы захотела, я уже давно смогла бы обеспечить себя достойной жизнью, но что-то словно тянуло меня вниз и не давало раскрыться. Рядом с Виктором я расцветала и сияла — я чувствовала это сама и видела подтверждение в его глазах.
Значит, сыроварня? Романтично.
Все мои вещи, собранные впопыхах, уместились в небольшой чемодан. Перетряхнув скудный гардероб, я поняла, что из тёплой одежды у меня с собой был только тонкий шерстяной свитер. Его-то я и надела с простыми джинсами. Распустила волосы, отметив, что отдых явно пошёл на пользу моей шевелюре — на голове струился рыжий водопад.
  
Хоть прямо сейчас на кастинг для рекламы шампуня.
Готовая ко всему, я распахнула дверь в тот самый момент, когда Виктор поднял руку, собираясь постучать.
— А что-то теплее…? — уточнил он, осмотрев меня.
Я помотала головой. Виктор задумчиво постоял несколько секунд, глянул на часы, что-то прикинул и выдал:
— Значит, в Грюйер поедем завтра. А сейчас идём!
Если он и расстроился из-за рухнувших планов, вида не подал. В этом был весь Виктор — в его душе как будто бил неиссякаемый источник оптимизма. А скорость, с которой он принимал решения и воплощал их в жизнь, просто изумляла.
Уже через полчаса мы были на центральной улице Женевы, по обе стороны которой выстроились магазины. Завернули в первый попавшийся — «Селин».
— Вон, смотри, куртки там. Выбирай, Золушка моя, — с улыбкой сказал Виктор.
Надо же, запомнил! Ну хоть какие-то плюшки от мытья посуды в детстве.
— А в полночь куртка не превратится в тыкву? — хихикнула я.
— Если ты пожелаешь — хоть в кабачок!
Виктор уже уверенными движениями снимал вещи со стоек, рассматривал, что-то спрашивал у консультанта. Я не слишком уверенно прошла вдоль ряда курток, на который он указал. Смотрела я не только на вещи, но и на ценники. Самая дешевая стоила две тысячи евро.
А ведь она даже не красивая!
Я покрутила куртку перед собой, силясь представить, кому она могла бы подойти. Не смогла и вернула несуразную вещь на место. Обернувшись, наткнулась на Виктора, который уже некоторое время за мной наблюдал.
— Не нравится?
Я пожала плечами:
— Да она же две тысячи стоит…
— Ну, наверно, а что?
Виктор задал этот вопрос так непринуждённо, что было видно — он не рисуется, а действительно не понимает, что меня смутило. Тогда-то я поняла: он привёл меня сюда не для того, чтобы произвести впечатление. Это была искренняя забота.
Ему вообще доставляло удовольствие за мной ухаживать. Виктор всегда галантно протягивал мне руку, помогая выйти из машины. Придерживал дверцу, пропуская вперёд. Иногда он мягко касался моей спины не ниже талии, и вообще вёл себя со мной необычайно деликатно. Как с высокородной леди, привыкшей к роскоши и подобному обхождению. Всё это он делал естественно, без малейшего намёка на попытку пустить пыль в глаза. Он просто был таким.
Рядом с Виктором я чувствовала себя очень значимой. А он был щедрым и дающим. Просто так. Ни за что.
Побродив по бутику, я выбрала куртку, которая мне действительно понравилась, и примерила. Посмотрев в зеркало, я увидела там совсем другую Аню — шикарную как никогда.
Вау! Хочу такую… Жизнь!
— Что-нибудь ещё, может? — спросил Виктор, когда я уже собралась на кассу.
— Например? Вроде, ничего больше не нужно. — я даже как будто растерялась.
— Давай ещё чего-нибудь наберём, — почти лукаво шепнул он и подтолкнул меня к стендам.
И мы набрали! Из магазина вышли с полными пакетами и сразу зашли в следующий, а потом ещё в один, и ещё.
Платья, юбки, платки, блузы, кардиганы, топы, брюки, украшения, туфли, кроссовки, ботинки и что-то ещё, что я просто не запомнила. Мы обошли все лучшие бутики на центральной улице и, довольные собой и своими находками, вернулись вечером в отель. Пакеты не помещались в руках, пришлось нанять носильщика, чтобы он помог транспортировать их в мой люкс.
Боже, как же я мечтала о таком дне! Прямо как в «Красотке».
В фильме герой Ричарда Гира сказал консультанту, что хочет потратить у них неприлично большую сумму денег. Теперь я знала: эту идею украли у Виктора.
На следующий день мы всё-таки поехали в Грюйер. Дорога бежала мимо зелёных лугов, на которых паслись чрезвычайно благополучные швейцарские коровы. Дальше поднимались изумрудные леса, а над ними величественно возвышались отдающие синевой Альпы.