БондиАнна. В Россию с любовью

Курт тяжело дышал, лицо раскраснелось, а одежда выглядела так, будто его вываляли в сточной канаве.
Под моим любимым мостом сошёл бы за своего!
— Ууууу, — провыл Курт, подняв руки, как волк на зайца в мультиках, словно собирался схватить нас обеих. — Стойте! Подождите!
Мы налегли на педали с удвоенной силой. Минут через пять нам навстречу попался маленький местный мальчонка на самодельном деревянном самокате. Курт, буквально на ходу перехватив пацана, за минуту сторговался с ним, сунул в ладошку купюру и забрал транспортное средство. Согнувшись в три погибели, чтобы удержать хлипкий руль, он так лихо стартанул, что сшиб незадачливого владельца самоката. Мальчик так и остался сидеть на дороге, глядя вслед высокому мужчине, который чудом удерживал равновесие и мчался вниз по улице, рискуя свернуть шею на первом же повороте.
Мы зашлись в новом приступе хохота, и это положило конец нашей гонке. Я совсем выбилась из сил, так что с облегчением прислонила велосипед к какой-то ограде. Мамин и вовсе остался лежать на тротуаре.
— Женская сборная победила, — провозгласил Курт, предлагая нам руки. Мы буквально повисли на нём с двух сторон. И все вместе рухнули на землю.
— Капитализм пал, — захохотала мама.
Если бы я не видела это собственными глазами, я бы ни за что не поверила, что моя мама может так себя вести. И всё же это происходило прямо передо мной: мама сидела на земле рядом с моим бойфрендом, в испачканном платье — ведь приземлились мы аккурат в лужу — старшую сестру той, из которой достали наши велосипеды. И смеётся так, словно ничего забавнее с ней в жизни не происходило. А ведь она обычно мыла руки даже после легкого прикосновения к чему-то, что, по её мнению, было недостаточно чистым.
Курт поднял руку и швырнул в меня комок грязи. Я взвизгнула. Через секунду в самого Курта прилетел мощный шлепок — это мама встала на мою защиту. Мы кидались грязью, рискуя привлечь внимание полиции. Вскоре мы с мамой оказались такими же грязными, как Курт.
— Из князя в грязи, — заявила мама по-русски.
Мы решили, что нам срочно нужна ещё бутылка вина. Курт помог нам с мамой встать, и мы направились в отель.
К счастью, уехали мы недалеко. Держась друг за друга и то и дело покатываясь со смеху, мы ввалились в холл. Портье с совершенно невозмутимым видом осмотрел нашу грязную компанию. Ни один мускул не дрогнул на его гладко выбритом лице.
— Рад снова видеть вас, сэр, — обратился он к Курту. — Полагаю, вы желаете заплатить за ужин?
— О, разумеется! — расцвел тот в улыбке. — Пожалуйста, подержите пока моих дам. Эти русские такие быстрые. Представьте, я впервые в жизни бегал за женщинами.
С этими словами он полез во внутренний карман за бумажником. Грязь комьями посыпалась с его пиджака, пачкая идеально вымытый пол.
— Не беспокойтесь, сэр. — Портье вежливо придерживал маму за локоть и как будто не замечал, что её пальцы оставили грязный след на его белоснежном манжете. — Спасибо, что потрудились доставить нам немного английской земли.
— О, тогда мы и в номер отнесём, — в тон ему отозвался Курт, сунул в руку портье пачку фунтов — явно больше, чем стоил ужин — и, перехватив маму, направился к лестнице. — Мои грязные девочки!
— Горячее подать в номер? — спросил портье вслед.
— О да, — обернулся Курт. — И бутылку игристого.
На следующее утро мы спустились к завтраку совершенно чистые. Маму мучила головная боль, но она улыбалась. В обед мы вернулись в Лондон.
Позже, когда мама уже улетела обратно в Москву, Курт признался, что хотел бы себе такую маму.
Не уверена, что ты умеешь достаточно хорошо мыть посуду, милый.
Лондон 2003 г., позже
Кирилл искал. Сходил ещё на несколько футбольных матчей, но девушку там не встретил. Видимо, интерес к футболу у неё был мимолетный и зависел от спутников.
Тогда он на удачу стал прочёсывать места, которые, как ему казалось, могли привлечь молодую красивую девушку из приличного общества. Заглядывал в дорогие рестораны и магазины, на светские мероприятия, в которых не было недостатка. Всё без результата. Он даже ещё раз случайно наткнулся на Абрамовича, но девчонки в его обществе не обнаружил.
  
Действовал Кирилл упорно и методично, но надежда на случайную встречу таяла с каждым днём. Пора было возвращаться к основной работе — сбору данных по тем персонам, которые куда чаще попадали в его поле зрения. Начальник уже несколько раз спрашивал рапорт и явно устал получать «завтраки».
Чтобы как-то отвлечься, Кирилл пообещал знакомой девушке по имени Лесли сходить с ней на выставку картин какого-то молодого британского художника. Современное искусство он не понимал, но для человека его профессии любое место сбора светских персон могло стать кладезем полезных сведений. Тем более на это мероприятие нельзя было попасть просто так — Лесли чудом достала билеты. Значит, там однозначно будут интересные лица.
Выставка проходила в галерее на Мэнсон-Ярд, в самом сердце Лондона. Просторные залы, белые высокие стены, стеклянные проходы и картины. Сколько Кирилл на них ни смотрел, он не видел ничего из того, о чём восторженно вздыхали стоящие рядом ценители искусства. Лесли, Слава Богу, в пространные рассуждения не ударялась, ограничиваясь лишь сухим «нравится» или «не очень». А Кирилла больше интересовали люди. Привычка, ничего не поделаешь.
И тут он увидел её. Она стояла у размалёванного полотна и задумчиво взирала на него. Рыжие волосы, аккуратно собранные в низкий хвост, шёлковое изумрудное платье, подчёркивающее формы. Девушка была всего в паре метров. Кирилл мог рассмотреть аккуратный носик, розовые губы и зелёные глаза.
Стоп, а это что? На левом плече девушки виднелся характерный круглый след. У Кирилла тоже был такой — от прививки, которую всем детям делают буквально в первые дни жизни. Точнее, не всем, а детям в России и на постсоветском пространстве. Насколько было известно Кириллу, в Европе вакцина не пользовалась популярностью.
Девушка обернулась, бросила на Кирилла мимолётный взгляд — он уже, конечно, смотрел в другую сторону — и направилась в соседний зал. Заглянув туда, она подошла к группе мужчин в дорогих костюмах и тут же влилась в беседу.
В этом зале был основной фуршет. Сообщив Лесли, что будет ждать её у столов, Кирилл незаметно прошёлся по комнате и, делая вид, что выбирает еду, встал спиной к рыжей девушке, чтобы отчётливо слышать, о чём она так увлечённо рассказывает.
Частные самолёты? Кто бы мог подумать!
В общении со статусными людьми она чувствовала себя непринуждённо. В интонациях не было флирта или кокетства. Говорила девушка по делу, четко и ясно, ещё и с таким энтузиазмом, будто собирала самолёты собственными руками.
— Я бы хотел узнать подробные условия сотрудничества, — сказал сурового вида мужчина с густыми как у филина бровями. По его костюму, винтажным запонкам, а также по щегольским ботинкам, сшитым на заказ, можно было сделать вывод, что он принадлежит к высшему обществу. Как эта девчонка его обработала! И это всего за несколько минут, что Кирилл слушал, стоя за её спиной.
— Тогда завтра вам наберут из «Джетсейлс», — лучезарно улыбаясь сказала девушка.
«Джетсейлс». Кирилл слышал название этой компании.
— Спасибо, Анна, — отозвался «филин».
Кирилл зафиксировал: Анна и «Джетсейлс». Уже что-то. Не густо, но можно работать.
Дальше оставаться рядом было подозрительно, поэтому Кирилл нашёл Лесли и удалился из галереи.
  
Глава 14
 
У нашей страны больше нет шансов?
 
Лондон, 2003 г.
Анна и «Джетсейлс». Уже на следующий день Кирилл сидел за компьютером и пытался найти что-нибудь, связанное с рыжей девчонкой и её работой. Однако результат не слишком радовал — никакой интересной информации на сайте компании он не обнаружил. Оставался единственный способ.
— «Джетсейлс», добро пожаловать на борт, чем я могу вам помочь? — ответил на звонок приветливый женский голос.