Бабочка

Через несколько минут Беверли вышла из состояния глубокой задумчивости, отпустила горничных, закрыла дверь и медленно пошла по комнате со стаканом минеральной воды в руке.
Да, вечер удался. Беверли заручилась новыми голосами в поддержку его преподобия. Конечно, для империи Благая весть с миллионами сторонников — это капля в море. Но она добавила ему сторонников, и это еще одна ступенька на его дороге к власти.
Беверли Хайленд не остановится ни перед чем и поможет ему добраться до самого верха. Она посвятила себя этой цели. Сегодняшний вечер лишь ступенька лестницы, по которой она взбиралась с таким упорством. Одиннадцатое июня — до этой даты осталось меньше пяти месяцев. Результаты опросов общественного мнения были удовлетворительны и предполагали значительную поддержку избирателей, но тем не менее его преподобие не являлся бесспорной кандидатурой. Два других кандидата-республиканца все еще опережали его. Чтобы обеспечить ему победу в июне, Беверли следует активизировать свою кампанию. Ничто, абсолютно ничто не должно помешать достижению ее цели.
Она села на краешек кровати и взяла фотографию в золотой рамке, которая стояла на столе. Его обворожительная улыбка лучилась из-за стекла. Фотография была подписана. После подписи он добавил: Хвала Господу. Беверли пятьдесят один год. Даже если у нее уйдет на это еще пятьдесят один год, она достигнет цели.
На вершину. На самую вершину. С его преподобием Дэнни Маккеем.
 Нью-Мексико, 1954 год 
Дэнии Маккей, Дэнни Маккей, казалось, повторяли колеса поезда. Дэнни Маккей, Дэнни Маккей…
Послышался гудок, и Рэчел, вздрогнув, проснулась. Сначала она не могла понять, где находится потом вспомнила, неловко пошевелилась и посмотрела в окно.
Пустыня, сколько хватало глаз.
Два с половиной года назад она уже проделала этот путь. Но Рэчел Дуайер, которая теперь направлялась на запад из Техаса в Альбукерке, ничем не напоминала испуганную четырнадцатилетнюю девочку, которая перепутала автобус. Худенькая маленькая девочка понятия не имела, куда она направляется. Шестнадцатилетняя Рэчел, женщина, прожившая жизнь, точно знала, куда она едет.
Она добьется, чтобы в будущем Дэнни Маккей заплатил за свое преступление.
Когда на нее накатывалась волна боли, она сжимала руками живот и задерживала дыхание. Когда боль ослабевала, она смотрела на часы. После того, как она приняла последнюю таблетку, прошло всего два часа. Таблетка, кажется, совершенно не подействовала. Боль становилась все сильнее. А кроме того, сильнее становилось и кровотечение.
Рэчел бросила взгляд на остальных пассажиров в вагоне. Слава Богу, большинство из них дремали. Она встала и очень осторожно пробралась в туалет в конце вагона. Там ее беспокойство переросло в ужас, когда она увидела сколько крови она теряла.
Пытаясь побороть панику, она снова посмотрела на часы. Поезд прибудет в Альбукерке меньше чем через час. Она сойдет и разыщет аптеку. А потом найдет маму.
Это была первая задача, которую поставила перед собой Рэчел, покинув Сан-Антонио, — разыскать мать. Хотя родители уехали с трейлерной парковкой два года назад, Рэчел подозревала, что они могут оказаться где-нибудь неподалеку. Когда Дэйв Дуайер снимался с места и переезжал, он никогда не ехал далеко, просто перебирался в соседний городок, где был бар. Рэчел надеялась, что они еще в Нью-Мексико. Мама позаботится о ней.
Остальные планы Рэчел были весьма смутны, единственным конкретным желанием являлась месть Дэнни Маккею.
Приняв еще одну таблетку, она пробралась на место и рухнула на сиденье. Таблетки дала ей Кармелита, которой однажды делали аборт.
Кармелита…
Рэчел закрыла глаза и представила хорошенькое смуглое личико подруги. Вчера утром Рэчел проснулась и увидела как это личико смотрит на нее. Большие карие глаза был печальны.
— Прости, подружка, — сказала мексиканка, — не Хэйзл послала меня передать тебе, чтобы ты собирала вещи. Она сказала, ты должна уехать. Вот твой заработок.
 
Голова Рэчел была как в тумане от перенесенного ночью, поэтому она не поняла.
— Куда… — прошептала она, — куда я еду?
— Сама решай, подружка. Ты должна уйти отсюда. Иначе, она говорит, что вышвырнет тебя. И она это сделает. Однажды уже так было.
Туман начал рассеиваться.
— Ты хочешь сказать, что Хэйзл выгоняет меня?
В глазах Кармелиты блестели слезы.
— Она говорит, ей не нужны скандалистки в доме. Рэчел знала настоящую причину поведения Хэйзл: Дэнни приказал ей.
Белл и Кармелита помогли собрать ей немногочисленные пожитки. По их щекам непрерывно струились слезы. Насколько могли, они поделились с ней деньгами, доехали с ней на автобусе до железнодорожной станции. Там они обнимали ее и опять плакали.
— Как бы я хотела поехать с тобой, подружка, — сказала Кармелита, — но ты же знаешь, я не могу оставить Мануэля.
— Все нормально, — ответила Рэчел. — Я понимаю. — Она в самом деле понимала. Даже слишком хорошо.
— Но послушай, — сказала Кармелита, крепко держа Рэчел за руку. — Если я тебе понадоблюсь, позвони — и я примчусь. У тебя неприятности, тебе нужны деньга, да все что угодно, ты звонишь Кармелите. Обещаешь?
Рэчел пообещала, добавив:
— То же самое и я говорю. Если я буду тебе нужна, дай знать, и я приду.
Рэчел смотрела на проплывающую мимо пустыню и удивлялась, почему все двоится у нее в глазах. Она закрыла глаза и стала ждать, когда пройдет боль. Она чувствовала себя больной, безнадежно больной. Как всегда в минуты физических испытаний, она постаралась умом сосредоточиться на чем-нибудь приятном. Мысли ее вернулись в Сан-Антонио, город, который она успела полюбить. Она вспомнила площади и соборы, острые мексиканские обеды, как вечерами горят фонари, спрятавшиеся в кустах, изогнутые мостики и гондолы на воде, в таких гондолах солдаты занимались любовью со своими подружками. Дэнни тоже как-то катал ее на лодке по реке, под огнями фонарей и волшебной луной.
Она выпрямилась от внезапной колющей боли в животе. Сжав живот руками, она согнулась вдвое и стала думать о будущем. С сегодняшнего дня она будет думать только о будущем.
Сначала она найдет мать, давала себе клятву Рэчел, а волны боли становились все чаще и чаще. Потом, когда она поправится, к ней вернется сила, она поедет в Голливуд искать свою сестру.
Таблетки не действовали. Внутри бушевал огонь. Она умирала от жажды. Вспомнив, что в конце вагона был титан с водой, Рэчел с трудом поднялась на ноги. Странно, ее сиденье совсем мокрое.
Поезд качнулся, и она потеряла равновесие. Потом ей показалось, что кто-то закричал, или это был паровозный гудок?
Перед ее глазами появилось лицо, сначала смутно, потом четче. Рот улыбался, глаза нет. Глаза были озабочены.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил незнакомец. Чувствую?
Рэчел попыталась сосредоточиться. Чувствую. Боль. Да, совсем недавно была боль. Но теперь она куда-то ушла. В ее теле была странная немота. Она лежала на диване. Поезд не двигался. Они остановились?
— Где я? — спросила она.
— Ты в больнице. Ты потеряла сознание в поезде, когда он подходил к станции. Ты не помнишь?
— Нет…
Незнакомец сел на край кровати, внимательно посмотрел на Рэчел.
— Сколько тебе лет?
— Шестнадцать.
Он выглядел удивленным. А что он думал? Что она старше? Моложе?
— Я… — она сглотнула, в горле у нее пересохло, — в Альбукерке?
— Да. Судя по твоему билету, ты собиралась здесь сойти. Тебя должен был кто-нибудь встретить? Мы можем кому-нибудь позвонить?
Некоторое время она раздумывала, потом ей захотелось плакать.
— Нет. У меня никого нет. Вы врач?
— Да.
— Что со мной произошло?
Его голос посерьезнел.
— Ты потеряла много крови, но теперь все будет хорошо. Тебе придется остаться здесь еще на несколько дней, но с тобой все будет в порядке.
— Я так странно себя чувствую.