Дорогое удовольствие (СИ)

– Какую квартиру, Ками? Мне на эти деньги еще неизвестно, сколько жить придется! Пока нового спонсора найду, и месяц, и два пройти может!
– Оксан, а ты не думала завязывать с этим? – робко интересуюсь я. – Работу найти, например?
Подруга недовольно закатывает глаза и презрительно фыркает:
– Работу? И сколько я на работе получать буду? Тридцать, сорок тыщ? Ты хоть понимаешь, что у меня одни туфли пятьдесят косарей стоят? Понижать планку очень сложно, Ками! Не дай бог тебе с этим столкнуться!
Оксанка обиженно надувает губы, поглядывая на меня так, будто я ее предала. Она настолько привыкла к своему образу жизни, что сама мысль о работе кажется ей оскорбительной.
– Ну ладно, если хочешь, можешь с ним поговорить, – борясь с противоречивыми чувствами, вздыхаю я.
С одной стороны, Оксанка – моя подруга, и мой дружеский долг – помочь ей. Но с другой, Пеплов уже четко обозначил свою позицию на этот счет, и дополнительные обсуждения могут вызывать его недовольство. В конце концов, именно он платит за эту квартиру и ему решать, кто здесь будет жить, а кто нет.
Пока я размышляю над правильностью своего решения, Оксанка, вскочив на ноги, коротко чмокает меня в лоб и молниеносно скрывается в коридоре:
– Спасибо, дорогая, я быстро.
  
Глава 27
 
Когда Оксанка отправляется к Пеплову выпрашивать разрешения остаться здесь еще ненадолго, я включаю электрический чайник и принимаюсь наблюдать за медленно закипающей водой. Едва я успеваю засыпать заварку во френч-пресс и залить ее кипятком, как подруга вновь показывается на пороге кухни. Раскрасневшаяся и взбудораженная.
– Ну что? – вопросительно кошусь на нее. – Поговорила?
– Да, но не выгорело, – отзывается она, нервно блуждая взглядом по полу. – Тухлая тема, короче... Хрен с твоим Пепловым договоришься.
– Еще раз извини, – отчего-то я чувствую себя виноватой.
– Ладно, забей, – отмахивается Оксанка, направляясь в прихожую. – Я пошла, мне еще банк нужно заскочить до закрытия. Может, с кредитки получится деньги снять…
Торопливо обувшись, подруга клюет меня в щеку и скрывается за дверью.
Так и не выпив чаю, я шлепаю босыми ногами по полу в направлении спальни. Во мне клокочет недовольство, которое я отчаянно пытаюсь подавить. Не хочется ссориться с Пепловым из-за Оксанки, но и просто проигнорировать его отказ я не могу.
– Антон? – негромко произношу я, заходя в спальню.
Парень лежит на кровати с телефоном в руках, но, услышав мой голос, вскидывает глаза.
– Слушай, я все понимаю, Оксана тебе никто и ты не должен входить в ее положение, но… Она ведь моя подруга, – я медленно опускаюсь на край матраса. – Почему бы не проявить к ней хоть немного участия?
– Камила, меня, конечно, умиляет твоя детская непосредственность, но тебе пора взрослеть и учиться читать между строк, – спокойно, но вместе с тем строго заявляет он. – По-другому в этом мире просто не выжить.
– В каком смысле? – настораживаюсь я.
– Оксана – не тот человек, кому стоит доверять.
– Она моя подруга! Мы с ней с детства знакомы! – я воспринимаю его реплику в штыки.
Каким бы опытным и умным Пеплов ни был, он не имеет права указывать мне, с кем дружить!
– Возможно. Но сути это не меняет, – он упорно стоит на своем, напрочь не слыша моих аргументов.
– Антон, – впервые в жизни я по-настоящему злюсь на него, – почему ты так говоришь?! Мы с Оксаной выросли бок о бок, а когда я приехала сюда, она пыталась мне помочь…
– Голос понизь, – перебивает парень, предупреждающе сверкнув глазами.
– Она пыталась мне помочь, – уже спокойнее повторяю я. – Была рядом и оказывала дружескую поддержку…
– Пыталась помочь, подкладывая под богатых уродов? – губы Пеплова кривятся в ироничной усмешке.
– Тебе смешно?! – не на шутку завожусь я. – Ты просто никогда не был беден, Антон! И понятия не имеешь, каково это, когда все вокруг живут жизнью твоей мечты, а ты не можешь позволить себе даже булочку с маком, потому что она на целых четырнадцать рублей дороже обычной!
 
– Не говори о том, чего не знаешь. Мне тоже случалось творить всякую дичь в попытках заработать бабла. Но речь сейчас речь не о деньгах, Камила, а о доверии, – отвечает он, садясь на кровати и вгрызаясь в меня недобрым взглядом. – Твоя Оксана – конченная блядь и помогала тебе только потому, что получала с этого свой процент. Ну, точнее рассчитывала получать. Как тебе такая дружба?
Меня будто обухом по голове ударили. Аж круги красные перед глазами пошли. Что значит «получала свой процент»? Это, должно быть, какая-то ошибка, недоразумение…
– Откуда ты знаешь? – хрипло выдавливаю я.
– Я все про всех знаю. И про тебя, и про нее, и про того извращенца Виктора Комарова, на встречу с которым она тебя отправила. Ты будешь удивлена, но далеко не каждая проститутка уползает он него целой и невредимой.
Несколько секунд мы просто молчим. Я – потрясенно, Антон – мрачно. Только шум машин за окном скрашивает звенящую тишину комнаты, которая вдруг становится до чертиков некомфортной.
– Ты сейчас ей про это рассказал? – спрашиваю первое, что проходи в голову, лишь бы больше на растягивать молчание, в котором явственно слышится триумф Пеплова и мое позорное поражение. – Поэтому она так быстро убежала?
– Нет, убежала она потому, что я отказался ее трахать, – невозмутимо выдает он, вновь откидываясь на подушки. – Хотя она очень просила.
Эти жестокие слова острым ножом вонзаются мне в сердце, круша его на болезненно пульсирующие ошметки. Оксана предлагала себя Пеплову? Мне сложно и одновременно очень легко в это поверить. Ей ведь нужны деньги, нужен новый спонсор, а Антон – просто идеальный вариант. Молодой, обеспеченный, красивый…
Но как же наша дружба? Как же женская солидарность, в конце концов? Ведь Оксанка сама всегда говорила, что девчонки должны держаться вместе, что за нами сила, что сестра сестру не предаст…
Она же знала, что Антон мой. Что я люблю его. Всей душой люблю.
Впервые я призналась в этом вслух именно ей, Оксанке. Мы сидели у нее в квартире, пили вино, заедая его дорогущим сыром с плесенью, который, кстати говоря, мне совсем не понравился, и разговаривали о мужчинах. Со смехом вспоминали наших деревенских ухажеров – Ваську Денькова, дарившего Оксанке ворованные букеты, и Игорька Левченко, который катал меня на своей хромой лошади.
А потом обсуждение как-то само скатилось к настоящему времени. Подруга рассказывала про своего Толика, про ревнивые смс от его жены и про всякие странные вещи, которые он любит вытворять в постели. А я делилась с ней своими чувствами к Антону, говорила о том, какой он умный, какой счастливой я себя ощущаю рядом с ним и как однажды хочу стать его женой.
Я понимаю, все это звучит нелепо и по-детски, но кто способен запретить нам мечтать? В последнее время мне и впрямь стало казаться, что суровую реальность возможно превратить в сказку, где идеальный мужчина будет любить только тебя.
Нет, разумеется, Антон ничего подобного мне пока не говорил. В своих чувствах он вообще признавался с крайней неохотой. Львиная доля его редких комплиментов предназначалась моим губам, а оставшаяся часть поровну распределялась между грудью и задницей.
Конечно, глупо отрицать, что влечение Пеплова обуславливалось в первую очередь физиологией. Но ведь было и нечто такое, что заставляло его проводить со мной время вне секса – просто общаться, оставаться на ночь, обнимать во сне…
Все эти переживания и мысли были глубоко личными и от того сокровенными. Но я делилась ими с Оксанкой, не боясь и не стесняясь, просто потому что считала ее близким человеком. Она никогда не смеялась надо мной, не осуждала, не обесценивала мои маленькие победы. Наверное, поэтому мне казалось, что она на моей стороне. Что я действительно могу ей доверять.
Погрузившись в собственные мысли, я не сразу замечаю, как по лицу скользит одинокая слезинка. Прокатившись по щеке, она срывается с подбородка и приземляется на тыльной стороне моей ладони. Слегка вздрогнув, я опускаю взгляд на мокрый развод и часто моргаю.