Последняя Империя

Как раз в это время со стороны Сан-Франциско к станции подлетал большой армейский геликоптер фирмы Сикорского "Сихоук".
— Вот она, — сказал глава антитеррористической группы «Гамма», кивая в окно в сторону огней АЭС. Все двадцать человек приникли к иллюминаторам, и, словно дождавшись именно этих зрителей, со стороны огромного куба реакторной вырвалось наружу багровое пламя. Огромный шар рванулся вверх, заставив всех, и в вертолете и в округе блока, невольно вскрикнуть. Вертолет мотнуло в воздухе взрывной волной, но пилот все же у самой земли выровнял машину.
— Боже мой! Это все же случилось, — еле выдавил из себя начальник полиции Сакраменто, Гарри Мюллер, главное лицо среди штурмовавших станцию. Немеющими руками он нажал на кнопку вызова рации:
— Соедините меня с президентом. Алло, господин президент, они все-таки взорвали реактор.
— Что? — не поверил своим ушам Маккреди. — Что вы сказали?
— Они взорвали… — начал говорить Мюллер, но его прервал хлопок близкого пистолетного выстрела.
— Что это? — спросил президент.
— Это застрелился начальник охраны станции.
— Господин президент, прямой репортаж по Си-Эн-Эн! — сказал ворвавшийся в кабинет секретарь.
Следующие полчаса Маккреди и члены его команды просидели в глубоком трансе перед экраном телевизора. Там раз за разом под истерический крик репортера показывали одно и тоже: рванувший вверх шар взрыва и горящую панораму блока. Ценой своей жизни пожарная команда станции потушила огонь через три часа, но багровое свечение взбесившегося атома было видно до самого утра.
Остатки террористической группы во главе с самим аль-Ваххабом отходили со станции по одному из коммуникационных туннелей, вдоль трубы, выводившей нагретую воду в пруды охлаждения. Террорист номер один никак не ожидал, что после всего того, что он совершил, кто-то из них еще и останется в живых, поэтому уходил со станции со странным чувством расслабленности и спокойствия, как после бурной ночи со случайной женщиной. Половина полицейских и охранников после взрыва просто дали деру, остальные не рискнули сунуться в радиоактивное пекло и отошли за территорию станции. По случайности именно этот же туннель для проникновения в здание выбрала группа «Гамма». В коротком ожесточенном бою погибли все ваххабиты и семь человек спецназовцев. Из террористов не осталось даже раненых, слишком озлоблены были бойцы на своих врагов.
Бегство населения с Западного побережья началось той же ночью. Это была ни с чем не сравнимая паника. Сотни тысяч автомобилей запрудили все дороги Сан-Франциско и Лос-Анджелеса. В громадных пробках сталкивались десятки машин, обезумевшие люди бесполезно сигналили друг другу, высовываясь из окон, кричали и ругались с соседями.
— Дураки, — сказал начальник полиции Сан-Франциско, наблюдая из окна полицейского управления за этим вавилонским столпотворением.
— Почему? — спросил его заместитель.
— Потому что большинство из них рванут на восток и север, а значит, как раз попадут под радиоактивные осадки. Ветер сегодня дует в сторону континента.
Последствия теракта Аль-Ваххаба оказались просто катастрофичными для самой богатой страны мира. Взрыв реактора по долгоживущим радионуклидам был равен взрыву двухсот атомных бомб, подобных той, что американцы сбросили на Хиросиму. В течение месяца было полностью парализовано все Западное побережье США. Даже через полгода промышленность этого района не могла достичь прежнего уровня. Несмотря на все увещевания, что радиация не задела Лос-Анджелеса и Сан-Франциско, в этих крупнейших городах страны население уменьшилось чуть ли не вдвое. Цены на квартплату упали в три раза, в самых фешенебельных кварталах теперь селилась разная пролетарская шушера. Началось нечто невиданное — массовый отъезд коренных жителей страны за рубеж, подальше от невидимой смерти. Только за первый месяц два миллиона человек оставили Соединенные Штаты навсегда.
— Я не могу жить, думая о том, что, возможно, все вокруг меня — и воздух, и стены, и вода, — все это убивает меня, — нервно подрагивая всем телом и косясь в сторону камеры испуганными глазами, говорила в интервью Си-Эн-Эн очередная беженка в аэропорту имени Джона Кеннеди, упорно продвигаясь в сторону стойки билетного контроля.
 
Началась радиофобия. Самым ходовым товаром теперь стали карманные дозиметры. Их не хватало, и фирмы, производившие приборы, работали круглосуточно, каждый день все больше взвинчивая цену. Вскоре во всех супермаркетах страны можно было увидеть людей, с сосредоточенными лицами обходивших стеллажи с дозиметром в руках. Впрочем, полки магазинов начали стремительно пустеть. Оказались зараженными самые плодородные районы страны вплоть до Арканзаса. Отдельные пятна радиоактивных осадков обнаружили даже в Алабаме и Висконсине. На дезактивацию и помощь переселенцам ушли миллиарды долларов. Столько же пришлось потратить на закупки продовольствия в других странах. Кроме того, Америке был нанесен и огромный моральный ущерб. Американцы как никогда прежде почувствовали себя беззащитными перед внешней угрозой. Последний раз с ними случалось такое после Пирл-Харбора. Тщательно культивируемое десятилетиями представление о неуязвимости Штатов под стальным колпаком лучшей в мире армии, флота и спецслужб на самом деле оказалось мифом. Пошатнулась вера людей в свое правительство, в избранность США как любимой Богом державы. Много претензий было к Маккреди, и тот лишь чудом, за счет республиканского большинства в сенате, удержался в своем кресле.
Через сутки после взрыва станции Сизов позвонил Маккреди.
— Господин президент, хочу выразить свое соболезнование по поводу варварского теракта от лица российского народа американскому народу.
— Спасибо, господин генерал, — довольно сухо ответил Маккреди.
ЦРУ кое-что нащупало о странном проникновении аль-Ваххаба на территорию Штатов. Проанализировав показания спутников слежения, они обнаружили исчезновение одного из судов вблизи от побережья США. Впрочем, доказать уже ничего было нельзя. Водолазы хотя и обследовали внезапно затонувшее судно, но кроме раздувшихся трупов мексиканцев ничего не нашли. Все пришли к мнению, что террористы расстреляли экипаж и потопили сухогруз.
— У нас есть некоторый опыт в ликвидации подобных аварий, можем даже предложить технологию построения саркофага над разрушенным блоком, — предложил Сизов.
— Мы с благодарностью примем подобную помощь.
— Я ведь предупреждал вас, господин президент, что ваххабизм — гораздо более страшное явление, чем вы думаете. У джихада нет границ, зато есть цель — истребление неверных. Пророк завещал им войну до полного истребления инаковерующих. Я думаю, нам теперь есть о чем поговорить наедине.
— Да, вы это верно заметили.
— Может, встретимся на нейтральной территории?
— Это был бы наилучший вариант.
— Где?
Маккреди чуть подумал и предложил:
— В свое время Хрущев встречался с Кеннеди в Вене. Это хорошая традиция.
— Хорошо. Давайте через две недели в Вене. Сегодня я озадачу этим Володина, но и вы заставьте своего госсекретаря плясать быстрей.
На подготовку Венского саммита ушло два месяца, а не две недели, но эта встреча оказалась настоящей сенсацией и оказала большое значение на ход всей дальнейшей истории.
 
ЭПИЗОД 14
Как ни странно, но общее впечатление от друг от друга у них оказалось абсолютно одинаковым.
"А он не похож на свои портреты", — подумал Сизов, рассматривая американского президента, оказавшегося более высоким, и, как обозвал его про себя Диктатор, более костлявым. Ни один визажист не смог ничего сделать с наполовину седыми, волнистыми волосами президента, и они словно принадлежали другому человеку, этакому небрежному ловеласу. Лицо Маккреди могло показаться самым заурядным, глаза поставлены чересчур близко, линия рта выделена слабо. Вот только в глазах этих было столько непосредственного любопытства, что Сизов невольно вспомнил кличку, данную президенту журналистами: "Бэби Ален". Можно сказать, что детская непосредственность в речах и делах Маккреди в конце концов и привела этого политика в третьем поколении на самую вершину власти.