Почти мой (СИ)
— А ты?
— Я не злюсь. Не на тебя. На тех ушлёпков. А ещё я расстроен, что ты пострадала, решив, что я не справлюсь.
— Нужно было дать ему прыгнуть тебе с ножом на спину, тогда твоё восстановление растянулось бы на долгие месяцы…
— Ах вот за что ты переживаешь! — не дал он мне договорить, иронично фыркнув, после чего расплылся в самодовольной улыбке.
— Нет! — мгновенно покраснела я. — Я не так выразилась … ты не так понял! Я всего лишь хотела сказать, что ты мог серьёзно пострадать! А вовсе не то, что твои планы Барбаросса по захвату девственницы отложатся на неопределённое время!
— Думаешь, мне нужен план? — продолжает он издеваться.
— Действительно, что это я размечталась?! Ты ведь решил, что для тебя это не составит труда!
— А у тебя есть план, кнопочка?
— Нет, я действую по наитию!
— Вот и я так же! — и только я открыла рот, чтобы ляпнуть что-нибудь в ответ, как меня заткнули его губы. Причём поцелуем из категории «здесь и сейчас», это когда секс начинается с поцелуя. Но так как сейчас мы имеем кучу нюансов и пунктов, которые не позволяют этим заняться, то получается, то он жёстко топит меня в своей страсти. Ведь как я уже успела выяснить, у него целая коллекция разных поцелуев и я ещё не все из них испробовала. Поцелуй-приветствие, поцелуй-разведка, поцелуй-нежность, поцелуй-сдержанность, поцелуй-крючок, поцелуй-хочу, видимо есть и поцелуй-прощай. Но как же они всё меняют! Почему я ему поддаюсь?! Таю, липну душой, тянусь взглядом, продолжаю верить и на что-то надеяться.
— Ты так и остался голодным, — вздохнула я, когда волна этой непонятно почему вдруг вспыхнувшей страсти спала.
— Во многих смыслах.
— Господи, Тай! Ты невыносим!
— Вредной девственнице не понять, — тихо ворчит он. — После больницы сделаем ещё одну попытку поужинать. Заедем ко мне…
— Ты снова собрался заманить меня к себе домой?!
— Почему бы и нет? Там нам никто не помешает поговорить. И я уже всё решил, так что не нужно зловеще шлёпать губами, — заявил он с таким видом, что я действительно понимаю — выбора у меня нет. Либо я поеду к нему добровольно, либо меня туда отвезут силой.
В больнице мы управились за полчаса, но всю обратную дорогу Тай разговаривал по телефону, решая дела своей компании. С кем-то сдержанно спорил, иногда переходя на французский, на кого-то жёстко давил, требуя отчётов. Даже когда мы вышли из машины, он, схватив меня за руку, видно, чтобы не удрала, продолжал разговаривать до самых дверей своей квартиры, где нас уже ожидала доставка еды из его же ресторана. Лев значит всё продумал и организовал, пока мышке там лапку зашивали.
И что меня бесит — он ведь заговорит об этом предложении, только когда сам посчитает нужным. Даже если я буду кричать, топать ногами, плакать, просить его или подшучивать — ничего не сработает. Потому что он тоже упёртый.
— Мы знакомы совсем недолго, а у одного уже сломаны рёбра, у другой порезана рука. Ты не боишься куда это нас приведёт?
— Не боюсь. Зато тебя я точно на всю жизнь запомню.
— Надо же, как я польщена, — издевательски скривилась я в ответ. — Надеюсь, буду одной из немногих, кого ты узнаешь, увидев меня через пятнадцать лет в каком-нибудь ресторане. Я буду с шикарным мужчиной, с тобой будет какая-нибудь очередная многоразовая вешалка. Ты подойдёшь ко мне, улыбнёшься и скажешь: «Здравствуй, Дженни. Хорошо выглядишь». Я холодно отвечу тебе «спасибо», мимолётно вспомнив что-нибудь из нашей истории.
— Например, как я пытался тебя придушить? Потому что у меня всё чаще возникает такое желание, — хмыкает он, наконец, усаживаясь за стол.
— Меньше фантазируй — меньше будет возникать желание. Или девственница не имеет права давать таких советов?
— Ну вот опять. Ты меня искушаешь, Дженни, — Тай сверлит меня таким красноречивым взглядом, и я не знаю, то ли от этого на мне должны цветы распускаться, то ли дыры пылать.
— Ты меня тоже нервируешь, но я тебе не угрожаю, — опускаю глаза и начинаю есть, должно же быть хоть что-то нормальное в этой ситуации.
— Я почти уверен, что должность официантки это не для тебя, не твоё. Беготня, правила, временами неадекватные посетители, вот как сегодня. Твой график усложняет наше общение и из-за усталости ты становишься такой издёрганной. Тебя ведь влечёт другое, ты любишь петь. Я предлагаю тебе занять место вокалистки в моём ресторане. Другой график, выше оплата, больше свободного времени. Ты могла бы брать уроки у педагога по вокалу, если ты хочешь заниматься пением профессионально.
Целую минуту я таращусь на него взволнованно и растерянно, не находя слов. Сначала защитил меня от хама, теперь вот предлагает другую работу.
— Ты это делаешь для меня или потому что так тебе будет удобнее строить твои планы?
— Сильно расстроишься, если я скажу, что всё вместе? Тебе не нравится идея?
— Нравится. Я просто приятно озадачена. …Но меня мучает вопрос. Это меня к чему-то обяжет? — пытаюсь уловить любую даже малозаметную эмоцию у него на лице. Тай так же серьёзен, как и я, уже не до взаимных подколов.
— К чему это может тебя обязать? Твою девственность я получу в любом случае, — спокойно произносит он. — Оставайся собой. Мне не нужно, чтобы ко мне проявляли какой-то интерес через силу.
— Я очень благодарна за твоё предложение и конечно же я его принимаю. …Просто я взволнованна, я не привыкла к заботе и это сбивает меня с толку. Если тебе вдруг показалось, что я веду себя как-то не так…
— Я понимаю. Главное, чтобы тебе тоже ничего такого не показалось, — Тай с задумчивостью рассматривает содержимое своего бокала, и повисшая пауза затягивается. Такое впечатление, что он от меня чего-то ждёт. — Разговоры с матерью займут много времени? — снова поднимает он на меня свой испытывающий взгляд.
— Не могу сказать. А что? Будут ещё какие-нибудь предложения?
— Тогда я буду ждать тебя в машине, пока ты решишь все свои дела. Хочу сегодня снова забрать тебя к себе на ночь.
— Признайся, ты боишься спать один, потому что боишься бабайки? — не выдерживаю и улыбаюсь.
— Раскусила. Придётся тебе подписать бумаги о неразглашении. Никто не должен знать, что у меня есть слабые места, — закусив губу, Тай улыбается глазами. — Видишь, я тебе даже воды налил вместо вина, чтобы больше не вздрагивать от девичьего храпа. Мне бы не хотелось сегодня больше ни о чём спорить, так что я надеюсь ты согласишься без колебаний.
Хм, с таким тоном попробуй не согласись, когда тут даже взгляд меня к месту пришпилил!
— Тай, это будет повторяться каждый вечер?
— Нет, но сегодня я бы не хотел с тобой расставаться.
— Почему именно сегодня? Снова очередная неразрешённая проблема?
— На этот раз причина другая. Завтра у меня день рождения и мне бы не хотелось проснуться одному в пустой кровати.
— Ого. А как насчёт обалденной блондинки? — чувствую, что снова либо зальюсь румянцем, либо начну заикаться. Со мной планируют проснуться в одной постели! Именинник…
— Я зову не её, а тебя. Наверное, это что-то значит? Так да или нет, Дженифер?
— Хорошо.
Он сам сел за руль. Не понимаю, почему он такой задумчивый и молчаливый, ведь я согласилась. Кажется даже, что он чуточку расстроен. Ни слова не произнёс пока вёз меня домой.
— Что-то не так, Тай? — прежде, чем открыть дверцу не могу его не спросить. — Ты чем-то расстроен?
— Причина не в тебе, — мотнул он головой, взяв меня за руку, поднеся её к своим губам. — Я жду тебя, Дженни. Болтая с сестрой и мамой, помни, что внизу сидит парень, который тоскливо смотрит в окна твоей квартиры.
— Надеюсь, ты будешь ещё здесь, когда я вернусь, — я потянулась, чтобы поцеловать его в губы, но Тай отстранился.
— Если ты сделаешь это сейчас — тогда я тебя уже никуда не отпущу, — улыбнулся он одной из своих многозначительных чарующих улыбок. — Возвращайся ко мне поскорее.