Оставить на память (СИ)

Она вспомнила как однажды на каком-то празднике, её муж, немного выпив, решил пострелять. Поспорил с кем-то, что даже пьяный может попасть в яблочко. И расстрелял с одного раза шесть пустых бутылок. Тогда, ещё влюблённой в него, ей казалось это просто небольшой авантюрой, дуростью, которую можно легко простить, но сейчас это пугало её. Ведь рядом были люди. Чего доброго, он мог кого-то ранить или что похуже. Но Влад стрелял метко, чересчур метко. И оружие он держал крепко со знанием дела.
Войт взял у неё чемодан и, не обращая внимания на её поражённый взгляд, положил в багажник. Он проконтролировал, что, садясь в машину на пассажирское сиденье, она зафиксировала ремень безопасности. Но, почувствовав обжигающий взгляд Ники, повернулся к ней.
— Оружие? — негромко сказала она, боясь разбудить дочь. Она нахмурилась, будто осуждая его, но Генри не мог поступить иначе. Ему не раз приходилось использовать пистолет в боевых действиях. Он не боялся применить его против человека. А против Влада, встреться он с ним лицом к лицу, так тем более. Войт накрыл своей рукой ладонь Ники. Её пальцы были холодными и он сжал их, пытаясь согреть.
— На всякий случай, — он надеялся, что повода воспользоваться пистолетом у него не будет и поэтому старался держаться перед Никой непринуждённо. Он улыбнулся ей, внушая спокойствие, завёл ей за ухо выбившуюся прядь, легко коснувшись кожи. Но она продолжала озабоченно смотреть на него. Нервная дрожь прокатилась по телу. Не убедил.
— Ты мне веришь? — спросил он. Ника молча кивнула. — Я не хотел бы, чтобы до этого дошло. Но я не знаю, что может вам угрожать. Или ты думаешь он придёт мириться с тобой? — Ника только покачала головой. — Сделка, которую вы заключили уже не имеет никакого значения. Если ему нужны деньги, он захочет их получить. А как можно это сделать быстрее, если ты не можешь забрать всё у ребёнка законным путём?
Ника сжала губы. Она знала. Влад не станет ждать совершеннолетия Марго. Достаточно приговорить её и её мать к смерти. Тогда, как законный наследник, он быстро получит всё, чем раньше владел. Разыграет горем убитого отца, который так и не смог понянчить свою дочь. Перед глазами вновь встали фото, которые показывал ей прокурор.
Закопанные, полуразложившиеся тела убитых с особой жестокостью людей, которых убрали по заказу её мужа. Это была целая семья — муж, жена и их маленький сын. Имён она сейчас вспомнить не могла, но страшная картина до сих пор преследовала её в кошмарах. При виде этих фотографий Нику стошнило прямо на пол.
Убитый работал в прокуратуре и копал под Влада. Её мужу сообщили об этом и он решил проблему по-своему.
Неужели он дойдёт до того, чтобы точно так же избавиться и от неё?
А потом она вспомнила его глаза в тот момент, когда в комнате свиданий он до боли сжал её руку. Взгляд хладнокровного убийцы. Ника сбежала, свидетельствовала против него, носила ребёнка от другого. Он считал её ни кем иным как предательницей, а предателей раньше вешали. На милосердие рассчитывать не приходится. Влад на него просто не способен.
— Я не допущу этого, слышишь, — Генри поймал её рассеянный взгляд и внезапно привлёк к себе. Это не был страстный поцелуй, который накрыл их в прошлый раз. Он не вызвал отклик в теле Ники. Его тёплые губы накрыли её без проникновения, но они дарили ей покой и защиту.
"Я верю тебе. Я слышу тебя".
И она ответила. Опутала его плечи руками и языком скользнула внутрь его рта. Тело пробудилось, разгораясь внутри. Было сладко как в первый раз. Ей, наверное, никогда не надоест целовать этого мужчину. Только он одним поцелуем мог дать ей сил, будто вдыхая в неё саму жизнь. Ника нехотя отстранилась от Генри, переводя дыхание. Губы болели от страстного натиска, которым он её атаковал.
Войт тяжело дышал, его глаза потемнели от желания. Если бы они были наедине, укрытые от чужих глаз, он бы не оторвался и не выпустил её из объятий. Но прежде он должен позаботиться об их безопасности.
Он откинулся на сиденье и завёл мотор. Уже выруливая на дорогу, Генри почувствовал как она взяла его за руку и легонько сжала. Он поднёс её ладонь к губам и поцеловал. Не надо было говорить друг другу ни слова. Прикосновения, дыхание, взгляды, брошенные друг на друга — в них сквозила самая лучшая поддержка, сильней всех клятвенных обещаний, которые они могли озвучить.
 
Генри продолжал держать её за руку, пока вёл авто, изредка посматривая в зеркало заднего вида. Но дорога была свободна и он не заметил какой-нибудь подозрительной машины.
— Когда вы приехали в Плимут, ты заметила слежку? — спросил он.
— Нет. Когда мы выезжали из отеля в Лондоне нас никто не пас. И по дороге сюда я ничего не заметила, — Ника за несколько лет уже настолько привыкла к тому, что за ней наблюдают, что без труда могла указать на машину или человека, который в этот раз был послан следить за ней. — Мы должны были утром ехать в Париж. У меня такое ощущение, что он мог бы ждать нас там, поэтому и ослабил наблюдение сегодня утром.
— Хорошо. Кто знал, что вы должны были сегодня покинуть Лондон?
— Ты подозреваешь, что кто-то мог… — она не договорила, встретившись с его серьёзным взглядом. — Кристоф, Тома и Элен, мои помощники. Они пока остались в Лондоне на объекте. Анна и Лидия. И в отеле знали, что я съезжаю.
Генри замолчал, обдумывая её ответ. Анну — как он понял, это была та самая подруга — можно было вычеркнуть из его списка подозреваемых. О Кристофе он ничего не знал, но Ника сказала, что он её старый друг. Тоже вычёркиваем. Её помощников можно было подкупить или запугать, чтобы они сливали информацию о её передвижениях. Но они не были достаточно близки…
— Как давно у тебя работает няня?
Ника выпрямилась на сиденье, не веря своим ушам. Нет, только не Лида! Преданная и любящая её девочку женщина никогда не вызывала у неё подозрений. И Марго её просто обожала.
— Около года.
— Как ты её нашла?
— Через агентство в Париже.
— Ты её сама проверяла? Откуда она, кто такая?
Ника нахмурилась.
— Это очень серьёзное агентство, они не берут с улицы кого попало. Она бывший учитель истории, очень ответственная и внимательная… нет, она не могла.
— Другим словом, сама ты не пробивала её? — голос Генри был полон напряжения.
Ника не знала, что ответить. Она полностью доверилась помощнику по подбору персонала, который заверил её в том, что лучше няни для своей дочери ей просто не найти. А что, если Генри прав? Даже если у Лиды безупречная репутация, всегда можно найти способ воздействия на человека, чтобы он делал то, что нужно тебе. От таких мыслей холодок пробежал по спине Ники. Могла ли она невольно подвергнуть свою дочь такому риску?
Она выдернула свою руку из ладони Генри и сцепила пальцы.
— Нет, — прошептала она еле слышно.
— Только не вини себя, — он вновь взял её за руку, пытаясь её приободрить. — Это ещё ничего не доказывает. Я могу ошибаться.
— Ма? — раздался тихий голосок с заднего сиденья.
Ника тут же одёрнула руку и повернулась к дочери. Марго сонно потирала глаза и озиралась. Ника перешла на русский:
— Привет, моё солнышко, — она с ласковой улыбкой обернулась к дочери и, недолго думая, отстегнула ремень и, ловко просочившись между сидений, пересела назад. Приподняв Марго, она крепко обняла её.
— Куда мы едем? — зевнув, спросила малышка.
— Ты помнишь мистера Войта? — Ника указала на Генри. — Пока ты спала, я встретила его в отеле, мы разговорились, он вспомнил тебя. Ты ему так понравилась, что он решил свозить нас в одно секретное место.
 
Марго потянулась к Войту, чтобы получше его разглядеть.
— Это правда вы, мистер… Генри, — она перешла на английский, но, видно, не до конца проснулась и шепелявила. — Что за секретное место?
— Привет, — Генри посмотрел на дочь в зеркало заднего вида и подмигнул ей. — Секретное место?
— Мама сказала, что вы везёте нас в секретное место.
Место, куда он их вёз, и в самом деле было довольно уединённым. Так что название "секретное" очень даже подходило. Это был небольшой коттедж в удалённой от Лондона деревушке Амберли. Дом стоял в отдалении от поселения и выходил на живописные зелёные холмы. Генри любил там бывать. Почти полное отсутствие людей по сравнению со столицей, тишина, глушь. Любил выпить на террасе, где стоял стол, накрытый ажурной скатертью, погреться у старого камина в маленькой гостиной, на кухне перехватить ещё тёплую сдобу. А потом уснуть на мягкой перине, от которой пахло розой.