Оставить на память (СИ)
Глава 8
Когда Генри позвонил и сказал, что возвращается, Полу не понравился тон его голоса. Не прошло и двух недель, но он надеялся, что его друг вернётся прежним, каким был до аварии. Но судя по тому, что он услышал в трубке, дело обстояло хуже, чем до того как Генри уехал.
— Я буду рад видеть тебя, — сказал Пол. — Не бронируй номер, приезжай сразу ко мне. Джоанна не будет против.
Его жена и правда всегда была рада Войту. Она даже придерживала гостевую спальню для него, зная об их долгих полуночных посиделках с Полом. И в этот раз стоя рядом с мужем, она подслушала их разговор и, вздохнув, сказала:
— Пойду достану свежее бельё.
— Он с псом, — прикрыв телефон рукой, шепнул Пол. Джоанна закатила глаза.
— И полотенца, — пробормотала она, удаляясь.
На следующий день Генри явился к ним на порог. Когда Пол открыл дверь, он с трудом узнал своего друга. Войт осунулся, под глазами пролегли тени, он был беспокоен и нервозен.
— Решил всё же отпустить бороду? — спросил Гитис. Было очевидно, что с тех пор как Генри уехал, он не брал в руки бритву и, кажется, не менял одежду несколько дней. Его собака была под стать хозяину. На дворе было сухо, но пёс умудрился где-то измазаться в грязи, и, глядя на эту парочку, Пол отметил, что они друг друга стоили. Он отправил их обоих в душ, а сам принялся оттирать грязные следы с паркета, чтобы жена не ворчала.
После душа Генри переоделся в чистое, причесал отросшие волосы, но бриться не решился. Подбородок чесался, но ему теперь было наплевать на внешний вид, которым он ещё недавно зарабатывал себе популярность. Пол проводил его в свой кабинет и прикрыл от посторонних дверь, оставив за порогом и Теда, которого к общей радости тут же оккупировали его младшие дети.
Генри сел в одно из кресел, опустив голову. На фоне комнаты, отделанной деревом, он терялся, сливаясь с интерьером. Плечи поникли, он старался не смотреть в глаза Полу. И когда заговорил, голос его был сиплым.
— Я знаю, что то, что я тебе сейчас скажу, сильно тебя расстроит. Но я долго думал и принял решение.
Пол уже знал, что услышит. Он провёл все дни в ожидании этого разговора и, судя по состоянию Генри, его худшие опасения сбывались.
— Я больше не хочу сниматься, — Войт взглянул на друга взглядом не терпящим возражений. — Я разрываю контракт с Уорнерами.
Да, это было ожидаемо, но Пол до последнего надеялся услышать что-то более обнадёживающее. Гитис подскочил с места:
— Он подписан ещё шесть месяцев назад. Съёмки через три. Ты из ума выжил? Я молчу уже про отступные.
— Было бы лучше, если бы я решил это за пару дней до съёмок? За три месяца они найдут мне замену. Я хорошо всё обдумал и не хочу с тобой препираться. Скажешь, возникли непредвиденные обстоятельства. Болезнь, депрессия. Придумаешь что-нибудь, — отмахнулся Генри. — В такой ситуации как у меня это более чем очевидно.
— Как я понимаю, от рекламных проектов ты тоже отказываешься, — ответом было молчание. — Обсуждению подлежит?
— Нет, — отрезал Войт. Военная служба научила его ставить голос так, что с первого раза становилось ясно — дальнейшие препирательства исключены.
Пол потёр виски, голова начала гудеть. Такие новости тяжёлым ярмом повисли на его шее. Он лишался лучшего клиента, который уже и без того обеспечил ему безбедную старость. Но не это беспокоило его больше всего. На парня было жалко смотреть. Трагедия, унёсшая жизнь его брата, и так сильно повлияла на состояние Генри, и Пол думал, что поездка в Норвегию приведёт его в порядок. Но лучше не стало. Что бы не произошло с ним во время этой поездки, это ещё больше подорвало его внутреннее состояние. Не говоря уже про внешний вид.
Гитис в голове уже мысленно поругался со всеми в кинобизнесе, представляя как будет звонить каждому с отказами о дальнейшем сотрудничестве и отменять договорённости. Но ничего, не впервой.
— Как я понимаю, агент тебе больше не нужен, — констатировал он.
Генри привстал с кресла.
— Всё верно. Но мне нужен понимающий и готовый поддержать меня друг, — он протянул руку.
Какие бы противоречивые мысли сейчас не владели Полом, он всегда считал отношения с Генри выходящими за рамки профессиональных, но сейчас слышать от него это признание Гитису было невероятно приятно. Он пожал в ответ руку и ухмыльнулся:
— Парень, ты теперь мой должник по самый гроб жизни.
— Я думал сойтись на бутылке скотча, максимум двух.
Несмотря на шутливый тон, весь вечер Генри был подавлен, пропускал обращения мимо ушей, то и дело уходил в себя. Даже Джоанна стала поглядывать на мужа, молчаливо спрашивая, что произошло. Полу и самому хотелось бы узнать. После ужина Войт довольно быстро распрощался со всеми, поблагодарил хозяйку и ушёл в гостевую спальню.
— Не нравится он мне, — убирая со стола сказала Джоанна, — Он с самого прилёта сам не свой. Где он пропадал?
— Где-то в Норвегии, — ответил Пол. — На самом деле я думал, что поездка встряхнёт его, но стало только хуже.
— Он и вправду изменился. Я даже не про внешность. Он какой-то задумчивый. Как бы ещё чего не случилось? Ему и так досталось, бедняге. Он ничего тебе не рассказал?
Пол покачал головой.
— Мне бы и самому хотелось знать.
***Генри гостил у Гитисов ещё неделю. Правда, он большую часть времени отсутствовал, оставляя своего пса на попечение Джоанны и детей, а возвращался под вечер уставший и иногда с признаками алкогольного опьянения. Он всё больше молчал, отвечал односложно, и Пол стал опасаться, не заболел ли Войт? И в один вечер после ужина, пригласил его на веранду выпить.
— Может, расскажешь, что всё-таки произошло?
Генри поднял глаза.
— Ты на глазах таешь, — продолжил Пол. — Всегда молчишь, перестал шутить. Ты стал безразличным ко всему. Только не говори, что умираешь.
— Что? Господи, нет, — рассмеялся Войт, но затем на его лице проступила частая теперь отрешённость. — Просто кое-что не даёт мне покоя.
Он вдруг встрепенулся как ото сна, в глазах появился лихорадочный блеск.
— Послушай, ты же как-то помог Ламберту в поисках его сбежавшей любовницы!
Конечно, Пол помнил. От продюсера Колина Ламберта, прихватив кое-какие драгоценности его жены, ушла одна молодая красотка после того как узнала, что тот не собирался разводиться ради неё со своей супругой. Ведь по брачному договору развод грозил ему потерей почти всех денег. А деньги Колин любил так же как и молодых и неопытных актрис. Если бы жена узнала о факте пропажи, этого было не миновать, и Пол нашёл для него человека, который выследил его любовницу в Милане, куда она успела сбежать. Правда на это потребовалось гораздо больше времени, ведь, приехав покорять Голливуд, девка выдумала не только имя, но и биографию. Двадцатичетырехлетняя Саманта Джонс из Бостона оказалась Эбигейл Брайт двадцати девяти лет из захолустного английского городка, к тому же официально находящаяся замужем и оставившая своего пятилетнего сына на попечение родителей мужа.
— Ну, я всего лишь свёл его с нужным человеком, — уточнил Пол. — Тебя что, обокрала какая-то вертихвостка?
— Не совсем, — задумчиво произнёс Генри и, покопавшись в кармане рубашки, извлёк сложенный вчетверо лист бумаги. Он протянул его Полу и тот, поколебавшись, развернул его. Это был портрет красивой молодой женщины с тонкими чертами лица. Рисунок был выполнен отрывистыми линиями простым карандашом, сгибы на бумаге уже были потрёпаны, будто рисунок часто разворачивали и складывали обратно.
— Ты нарисовал? — Пол исподлобья посмотрел на Генри.
— Это автопортрет.
— Красивая, — продолжая смотреть на Войта заметил Гитис. — Кто такая?
— Она кое-что… потеряла. Хочу вернуть.
Больше он ничего не сказал. Через два дня Пол озвучил ему адрес и предложил проехаться вместе. Он назвал это дружеской поддержкой, но Гитису было безумно любопытно, что мог Войт сказать его человеку. Тот, к кому они ехали не был ни полицейским, ни частным детективом. Его нанимали в особо деликатных случаях, если не хотели огласки. Крепкий, коротко стриженный мужчина чуть за пятьдесят, примерно одного возраста с Полом, встретил их в дешёвой гостинице. Осмотрелся, прежде чем впустить их, и пригласил внутрь.