Дело не в тебе, дело во мне (ЛП)

Но я буду придерживаться одного бокала "Пино Нуар" и надеюсь, что этого будет достаточно, чтобы снять напряжение… и заставить меня забыть о реально не забавных шутках Чейза.
* * *
— Твой дядя уже здесь?
Чейз смотрит на меня.
— Джеймсон?
Я киваю.
Мы сидим в маленькой нише у бара, оглядывая комнату, пока я потягиваю вино. Чейз указывает на разные пары, рассказывает мне некоторые из их скандальных семейных предысторий, которые варьируются от алкоголизма до случайных беременностей и непредвиденных фетишей — всё это очень интересно, — но я не могу не заметить, что он ходит вокруг да около с представлением меня любому из членов своей семьи. Что странно… учитывая, что мы на мероприятии в Крофт и всё такое.
— Нет, его здесь нет.
Мои глаза расширяются.
— Но разве он не планировал всё это мероприятие? Последнее "ура" в качестве генерального директора и всё такое? Странно, что он не пришёл на свою собственную вечеринку.
— Он нездоров, — слова Чейза бесстрастны. — Он, вероятно, не придёт до ужина, на котором надо будет произнести речь.
— О, Чейз… — я замолкаю, глядя на его каменное лицо. — Я не знала, что он болен. Он… это…
— Цирроз печени. У него осталось в лучшем случае несколько месяцев.
— Чейз, — мой голос срывается на его имени.
— Всё в порядке, Джемма, — в его словах так много сдерживаемого гнева, что я могу сказать, что он совсем не в порядке.
— Мне так жаль, Чейз. Он был… ну, вроде как отцом для тебя, верно?
Его челюсть тикает, верный признак того, что он пытается взять себя в руки.
— Что-то в этом роде.
Я изучаю его лицо, а тем временем смятение бурлит в моих венах. Чейз никогда не проявлял больших эмоций, и я не ожидаю, что он будет открыто плакать о болезни своего дяди или даже вести себя слишком расстроено. Но это… это просто странно. Потому что, если я правильно его понимаю, я думаю, что он почти… зол на своего дядю.
Я открываю рот, чтобы спросить его об этом, но его резкое проклятие обрывает меня.
— Чёрт.
— В чём дело?
— Бретт здесь.
— Где?
— У дверей, — всё тело Чейза напрягается. — И он не один.
— Дай угадаю… Он привёл Ванессу в качестве своей спутницы.
Он смотрит на меня сверху вниз, беспокойство наполняет его глаза.
— Боюсь, что всё гораздо хуже, солнышко.
— Хуже, чем Ванесса? — спрашиваю я, сомневаясь, что это вообще возможно. — Ты знаком с этой женщиной?
Его рот скривился, но взгляд не изменился.
— К сожалению, да. Но это ещё хуже.
— Кто может быть хуже Ванессы?
Он немного колеблется.
— Чейз.
Он крепче сжимает рукой мою талию, как будто для того, чтобы я не упала от его слов. Как будто он знает, что всё, что он собирается сказать, потрясёт меня.
— Это Фиби.
Я тупо смотрю на него.
— Фиби Уэст, — уточняет он.
Мне требуется минута, чтобы собрать всё воедино. Когда я это делаю, моё сердце проваливается в желудок, как свинцовый шар.
— Фиби Уэст, как в…
— Твоя сестра.
Дерьмо.
* * *
— Она здесь. Моя кровная сестра, которую я никогда не встречала, которая даже не знает о моём существовании, здесь.
Чейз пристально смотрит на меня, пока я хожу маленькими кругами по гардеробу, куда он потащил меня, как только понял, что я разваливаюсь на части посреди торжества.
— Она не только здесь, она здесь с Бреттом. Психотик, отморожено-чумовой Бретт. В качестве свидания.
Чейз не говорит, не двигается, даже не пытается прикоснуться ко мне. Он просто наблюдает за мной со своего места у двери внимательным взглядом, ожидая, пока я справлюсь с шоком.
— А это значит, что Бретт знает. Я не знаю, откуда он знает, но он знает. Ральф добрался до него. Или он добрался до Ральфа. Кто-то до кого-то добрался. Сборище психически неуравновешенных умов, если хочешь. В любом случае, он знает.
Выражение лица Чейза не меняется, когда мой голос поднимается на октаву, становясь ещё более истеричным.
 
— Мы знаем, что он знает. И как только мы выйдем и встретимся с ним лицом к лицу, он поймёт, что мы знаем, — я пытаюсь глубоко дышать, но не могу. — Чего мы не знаем, так это знает ли она. Понимаешь?
— Джемма.
— Она, вероятно, не знает, ни обо мне, ни о том, что её свидание безумнее, чем тот чувак с лосьоном на коже в "Молчании ягнят". Она, наверное, просто пешка, верно? Угроза. Это стиль Бретта. Узнать о моей тайной кровной сестре и выставить её передо мной на крупном, разрекламированном мероприятии, так что я постоянно жду, когда случится что-то ужасное. Это психологическая война.
— Джемма, дыши.
— Я не могу дышать!
Я перестаю кружить, подхожу к нему лицом и упираю руки в бёдра, и слёзы щиплют глаза.
— Там моя сестра. Моя сестра.
— Джемма.
— Что?
Он протягивает руку, хватает меня за руку и притягивает к себе. Внезапное движение заставляет меня врезаться в его грудь, жёсткого приземления почти достаточно, чтобы выбить воздух из моих лёгких, но мне всё равно. Потому что внезапно Чейз целует меня, и, когда он это делает, весь остальной мир исчезает, пока мысли о сумасшедших родственниках, намеревающихся уничтожить нас, и мерзких светских львицах, которые думают, что мы не подходим друг другу, и даже маленькие части в моём собственном сознании, которые задаются вопросом, что, чёрт возьми, мы здесь делаем, не исчезают.
Он целует меня, пока я не начинаю исчезать. Не вся я — только та часть, у которой никогда не было безопасного места для приземления, которая никогда никому не доверяла, не полностью, потому что рано поняла, что, в конце концов, все тебя разочаровывают. Та часть, которая считала такие отношения не более чем пропагандой, которая никогда не думала, что я найду кого-то, кто сможет обнять меня и одним прикосновением заставить всё в моём мире казаться правильным. Та часть, которая сомневалась, что такой человек, такое чувство, вообще существуют.
Его руки скользят по волосам на моих висках, притягивая меня ближе, углубляя поцелуй. Он даёт мне то, что мне нужно, не пустые слова, не жалкие заверения в том, что всё будет хорошо, не обещания того, чего он не может гарантировать.
Он знает, что, если мне представится такая возможность, я буду разглагольствовать и бредить, не переводя дыхания, доводя себя до новых высот беспокойства. И, поскольку он это знает, он не пытается уговорить меня спуститься с обрыва. Он просто хватает меня и тянет от края, с открытыми губами, поцелуями, медленными прикосновениями и шепотом, который я едва слышу. Потому что он знает, что это то, что мне нужно.
Он знает меня.
Это внезапная и удивительная мысль, что этот мужчина, которого я знаю так недолго, мог понять мою внутреннюю работу лучше, чем кто-либо, кого я когда-либо встречала. Поначалу это кажется нелепым. И всё же, когда эта мысль оседает в уголке моего сознания… Я вижу в этом неоспоримую истину.
И когда его руки скользят под подол моего платья, а мои руки обвиваются вокруг его плеч, когда он приподнимает меня к стене гардеробной и сводит нас вместе, мы ничего не говорим, выполняя обещание, которое он дал миссис Бриланд. Мы просто прикасаемся друг к другу и прижимаемся друг к другу, наши губы никогда не отрываются друг от друга, и мы придаём друг другу силу с комфортом наших рук.
* * *
Тайная улыбка играет на моих губах, когда мы, взявшись за руки, возвращаемся на вечеринку. Мои волосы немного растрепались, и мне пришлось полностью заново нанести помаду, благодаря поцелуям Чейза, но я не могу сказать, что я даже немного сожалею об этом.
Время коктейлей в наше отсутствие подошло к концу, и атриум быстро пустеет. Люди направляются в главный бальный зал, чтобы найти свои столики. Даже мысли о том, чтобы сидеть рядом с Чейзом во время ужина из трёх блюд перед сотнями людей, недостаточно, чтобы рассеять счастливое сияние, которое обосновалось вокруг меня. Тем не менее, когда мы обходим бар и направляемся в бальный зал, улыбка внезапно исчезает с моего лица… потому что там, прямо на нашем пути, стоят Бретт и Фиби.