Дело не в тебе, дело во мне (ЛП)

Я стону.
Толпа взрывается смехом.
Я тоже пытаюсь улыбнуться, как будто в курсе шутки, но улыбка дрожит, я чувствую дрожь своих губ, и начинаю задаваться вопросом, не является ли человек за камерой каким-то социопатом, потому что, честно говоря, тот факт, что он всё ещё снимает прямо сейчас, хотя, конечно, развлекает всех, кто не я, это чистое зло.
Я смотрю в камеру и пожимаю плечами, надеясь, что выражение "да-мой-парень-на-самом-деле-полный-мудак" передастся толпе. Я думаю, что мне это удаётся, так как смех становится ещё громче, но внезапно меня отвлекает стена человека, загораживающая мне обзор экрана.
Зеленоглазый поднялся со своего места.
Он пригвождает меня взглядом и тянется к моей руке.
Толпа сходит с ума, и в моём мозгу происходит короткое замыкание, но, очевидно, моей руке не нужны исполнительные функции, чтобы сказать ей, что делать, потому что она поднимается с моих колен и скользит в его ладонь.
Прежде чем я успеваю сформулировать хоть одну мысль, он выдергивает меня со стула.
Обнимает меня одной рукой за талию.
Скользит одной рукой мне за шею.
Не отрывая от меня взгляда, он наклоняется, опрокидывая меня назад через свою руку по полной, как кинозвезды, и единственная мысль в моей голове, о боже, он ни за что не поцелует меня прямо сейчас, но даже это исчезает, когда его губы приближаются, и мой разум полностью затуманивается.
Потому что он целует меня.
И поцелуй прекрасен.
Нет, на самом деле, великолепен.
Это не тот мягкий, сочувственный, жалостливый поцелуй, которого можно было бы ожидать в подобной ситуации.
Это полный, вторгающийся-в-твои-чувства, разрушающий-твой-мир, кипящий-в-твоей-крови поцелуй. С языком.
На мгновение я так ошеломлена, что просто безвольно повисаю… но потом мой мозг догоняет моё тело, и я понимаю, что самый сексуальный мужчина, которого я когда-либо видела, целует меня так, как меня никогда даже не целовали раньше, и что меня, возможно, никогда больше не будут целовать так до конца моей жалкой жизни, так что мне, чёрт возьми, лучше наслаждаться этим, пока это длится.
Без лишних раздумий я руками обвиваю его шею, открываю рот под его натиском, и я отвечаю на его поцелуй без колебаний, самозабвенно. Он чувствует мою реакцию, и из его горла вырывается низкое рычание, на секунду мне кажется, что он злится, но я быстро понимаю, что это хорошее рычание, когда он сильнее притягивает меня к себе, так что я полностью прижимаюсь к твёрдой плоскости его тела. Мысли давно изгнаны из моей головы, я даже не пытаюсь думать о причинах, по которым это плохая идея. Я растворяюсь в нём, как будто мои конечности сделаны из воды.
Это, без сомнения, лучший поцелуй в моей жизни, что вообще не имеет никакого смысла, потому что я даже не знаю мужчину, чьи губы пожирают мои — жестко, пылко, с достаточным количеством зубов и языка, делая всё гораздо интереснее.
Я слышу, как толпа сходит с ума, двадцать тысяч человек кричат во всю глотку, но каким-то образом звук моего собственного сердцебиения заглушает их. Поцелуй длится намного дольше, чем следовало бы, но я не волнуюсь об этом или о чём-то ещё, потому что в моей голове нет места для беспокойства о придурке, который скоро станет бывшим парнем, или о толпе, или о камерах.
Не тогда, когда все умственные способности поглощены Зеленоглазым и его идеальным долбаным поцелуем.
* * *
Когда наши губы, наконец, отрываются друг от друга, я чувствую, что плыву.
Мне требуется минута, чтобы понять это, что я действительно плыву. Его мускулистые руки всё ещё обхватывают мою спину, как стальные ленты, удерживая меня почти параллельно земле. Он сделал такой глубокий выпад, что я чувствую вес своих волос, ниспадающих к площадке.
Мои ресницы открываются, и он прямо там, его лицо менее чем в паре сантиметров от моего. Мои глаза моргают слишком быстро, когда я смотрю в его, чистые холодные зелёные, без каких-либо пятен орехового или коричневого, чтобы разбавить цвет, и в настоящее время полуприкрытые чем-то, что очень похоже на желание… и, возможно, просто намек на удивление.
 
Я с трудом сглатываю, пытаясь отдышаться, и некоторое время смотрю на него, ожидая, когда он выпрямится и поставит меня на ноги.
Он этого не делает.
Проходит ещё несколько секунд, и я больше не могу сдерживаться.
— Ты, должно быть, часто делаешь выпады, — выпаливаю я.
Его глаза наполняются весельем, а рот дёргается.
— Прошу прощения?
— В спортзале, — я чувствую, как мои щеки заливаются краской. — Ты, должно быть, часто делаешь выпады… ведь, чёрт возьми, ты держишь меня около двух минут, и ты даже не запыхался. Твои бёдра горят? Они, должно быть, горят прямо сейчас.
Он смотрит на меня с непроницаемым выражением на лице.
Отличная работа, Джемма. Отпугни горячего незнакомца всего через несколько секунд после того, как он закончил целовать тебя.
Я борюсь с желанием застонать от собственной глупости.
— Извини, наверное, не по этикету говорить о твоих бёдрах, так как, знаешь, я только что познакомилась с тобой и всё такое. Но мы также целовались… поэтому я не знаю, где мы находимся на шкале разделения функций тела.
— Есть шкала? — его голос полон веселья.
Я широко раскрываю глаза.
— Конечно, есть шкала. Я имею в виду, что ты бы не стал на первом свидании говорить о том, как часто ты писаешь или сколько раз в неделю у тебя…
Его брови поднимаются.
— Ты знаешь, я просто собираюсь остановить себя прямо сейчас.
Его губы снова дергаются.
— Так ты делаешь?
— Что я делаю? — спрашивает он.
— Делаешь много выпадов.
На его лице появляется широкая улыбка.
— Тебе придётся как-нибудь сходить со мной в спортзал, чтобы убедиться в этом самой.
— О, нет. Тренировки — это не совсем моё. Серьёзно, в последний раз, когда я делала выпады, я, кажется, растянула мою ва… — мои губы захлопнулись. — Мою ногу. Мышцу на ноге.
Он смеется.
— На самом деле, примерно через десять секунд я уже на нуле, и это просто от поддержки моего собственного веса тела, — я качаю головой, морщась. — Любой вид напряжённой физической активности… Не моя специальность.
Его глаза сверкают тёмным юмором, и у меня такое чувство, что он представляет себе совершенно другой вид напряжённой физической активности. Дерьмо.
— Спорт! Я имею в виду спорт, — я нервно сглатываю. — Я ненавижу спорт.
— И всё же ты на площадке на матче плей-офф.
Я открываю рот, чтобы возразить, но прежде чем я успеваю произнести хоть слово, меня прерывает Ральф, который явно злится.
— Что, чёрт возьми, это такое, Джемма?
Мгновение спустя я снова на ногах. Кровь приливает к моей голове, но Зеленоглазый успокаивает меня, слегка сжимая мою руку. Когда мой мозг перестаёт вращаться, мне удается сосредоточиться на Ральфе, который наконец-то отложил свой мобильный. Его искажено злобным взглядом, который мечется от меня к Зеленоглазому и обратно.
— Привет, Ральф.
Я поднимаю руку и слегка машу пальцем в его направлении.
Толпа разражается громовым хором смеха и одобрительных возгласов.
Когда он слышит их, руки Ральфа сжимаются в кулаки, и его лицо начинает краснеть.
— Не говори мне это милое маленькое "Привет, Ральф".
Он делает шаг ближе ко мне, и я чувствую, как Зеленоглазый напрягается. Я замечаю, что его рука не отпускает мою руку.
— Не хочешь объяснить, кто, чёрт возьми, этот парень и почему, чёрт возьми, ты целовала его, как маленькая шлюшка, перед всем грёбанным миром?
Я выпрямляю спину, и, хотя я не вижу его, я действительно чувствую гнев, льющийся из Зеленоглазого. Я слышу, как диктор над головой рассказывает о том, что к этому моменту превратилось в огромное зрелище.
Ну, ребята, во время игры плей-офф на площадке всегда много драмы, но сегодня вечером, похоже, столько же происходит и на боковой линии!