Лягушка в молоке (СИ)

       — Вы ошибаетесь, Аманда. Мы — друзья с вашим сыном…
       Миссис Малфой отмахнулась.
       — Я не про Абраксаса говорю. Знаю, что вы с ним дружите. Я про Тома. Пока тебя тут не было, он только о тебе и говорил. «Хелена бы сделала так, жаль, Хелена не видит, как там Хелена, Хелене бы понравилось…» Ты не заметила, как он тебя постоянно провожает глазами? А насчёт одежды — не благодари. Ты для нас гораздо больше сделала. Я привыкла к роскоши, Мария тоже жила за Сашиной спиной всю жизнь: домовики, слуги и достаток. Мы растерялись, девочка. Ты нас встряхнула. Даже стыдно стало. Ребёнок нас две недели кормил и обшивал. Хорошую невесту себе Том выбрал, далеко пойдет мальчик.
       — И никакая я ему не невеста. Я его удачно женить мечтаю, чтобы вы знали. Просто мы — семья. У него есть я, а у меня — он. И всё, больше никого на целом свете. Поэтому он волнуется за меня.
       Миссис Малфой покачала головой и печально возразила:
       — Саша так же крутился около Марии, а Филиус носился со мной. Смотрю на вас, а вижу себя и мужа. Я еще погуляю на вашей свадьбе, вот увидишь.
       Я была слишком счастлива своим внешним видом, чтобы возражать, поэтому пожала плечами и перевела разговор на другую тему. На оставшиеся деньги мы купили немного специй, а потом отправились домой.
       Увидев мой новый имидж, Тони и Абраксас устроили овацию, а Том помрачнел.
       — Ты отлично выглядишь, Хел.
       Слова давались ему с трудом. Я расстроилась и взяла его за руку.
       — Тебе не понравилось? Думаешь, это слишком для меня?
       Он нахмурился и ответил:
       — Это я должен одевать тебя, как королеву. А вместо этого ты целыми днями работаешь на меня, а теперь и на моих друзей. Ты тащишь на себе весь дом, закупаешь продукты, шьёшь целыми днями, а я милостиво принимаю твою заботу. Ты шила для меня прекрасные мантии каждый год, а я даже не задумался, что ты могла бы потратить это время на себя. Ты могла бы так выглядеть со второго курса. Прости меня, Хел.
       Я весело рассмеялась:
       — Я бы никогда не смогла так выглядеть. Это Аманда совершила чудо. Я бы никогда не смогла так заколоть волосы, выбрать нужный оттенок ткани. Не выдумывай, Том. Если хочешь, поблагодари нашу хозяйку. Завтра уезжать, а мы еще спасибо не сказали.
       Уезжали мы нехотя, долго обнимались и прощались. Дамы провожали нас на вокзале, целовали всех, не делая различий между собственными детьми и нами. Мария сунула мне в руки початый тюбик помады, Аманда шепнула, чтобы я не забывала закалывать волосы по её методу. Мы долго махали из вагона, две маленькие фигурки с поднятыми в прощальном жесте руками растворились в паровозном дыму. Первый раз в жизни я не особенно стремилась в школу. У меня сердце болело за двух красивых, утончённых, но совершенно не приспособленных к жизни дам. Хотя бы Том приставил к ним змей из леса для охраны. Змеи были счастливы, что их выбрал «говорящий», и обещали служить незаметно, но бдительно.
 
       В этом году нас также сопровождали авроры, но мы были полны впечатлений и счастливы, поэтому путешествие в замок пролетело стремительно. Моё преображение заметили все, девицы шипели, а Альфард Блэк долго ко мне приглядывался, а потом прошипел:
       — Не воображай, Смирнофф, мы…
       Я засмеялась и продолжила его фразу:
       — Не родственники! Знаю, мистер Блэк. Полностью согласна.
       Он дико удивился — вероятно, ожидал, что придётся клещами отдирать от семейной казны наглую приблуду. Его младший кузен Орион оказался более сообразительным и тихо увёл родственника, который порывался мне еще что-то объяснить.
       На торжественном ужине пришлось рукоплескать Дамблдору: «его» прекрасная идея о защите магглорожденных волшебников от ужасов войны была высоко оценена Министерством и Попечительским советом. Два толстых важных колдуна долго трясли руку великого Защитника, а грязнокровки устроили ему стоячую овацию.
       Слизерин вежливо хлопал, наивные барсучки и пламенные львята горячо поддержали декана Гриффиндора, ученики с Равенкло, как всегда, удивленно мотали головами. Они были слишком увлечены обсуждением последних новинок магической науки и все пропустили, по своему обыкновению. Я же искренне радовалась за весёлых детей, проведших лето в сытом и безопасном месте. В конце концов, моё лето было просто замечательным.
       Рекс заматерел, он встретил меня трубным мявом, мы обнимались целый час. Натали радостно мне улыбалась и хвасталась успехами в освоении искусства вязания на спицах. На следующий день я вместо завтрака побежала к тентакуле и долго гладила подружку, делясь хорошими новостями.
       Полетели дни учёбы, лидерство Тома на факультете стало неоспоримым, старосты советовались с ним по всем важным вопросам. По гербологии мы выучили заклинание «Гербивикус», ускоряющее рост растений и защищающее от магических вредителей. Я сглупила и немедленно попробовала заклинание на фасоли, а она, дура такая, чуть не пробила вытянувшимся стволом потолок. Энтузиаст науки Бири был счастлив, наша тентакула грозилась вырасти самой большой в мире. Приезжал репортер из «Ежедневного пророка» и фотографировал профессора на фоне огромной фасоли. Тентакула пыталась дотянуться до журналиста, еле её утихомирила.
       На трансфигурации мы две недели изучали заклинание «Лапифорс», совмещенное с заклинанием увеличения когтей. Несчастные мутанты снились мне по ночам. «Лапифорс» позволял превратить кролика в любое небольшое животное и заставить выполнить любую посильную задачу, а «Стилкоу» увеличивало бедному зверю когти. У меня вообще плохие воспоминания связаны с одним конкретным кроликом, так что я боялась применять данный тип трансфигурации до ужаса. Даже мой боггарт был в виде огромного кролика-зомби. Боггарт — это разновидность магической нежити, обычно прячется в тёмных уголках и при обнаружении принимает вид самого большого страха волшебника. К счастью, Том не стал меня расспрашивать, он и так все понял. Поэтому Тони дёрнул за косичку гриффиндорскую отличницу, шотландку-полукровку Минни, а Том быстро и незаметно преобразовал моего подопытного. Факультет потерял десяток баллов, но моя горячая благодарность значила для мальчишек гораздо больше. Подлый Дамблдор отстранил Долохова от ближайшего матча по квиддичу, но это его команде не помогло. Абраксас так взбесился, что поймал снитч на девятнадцатой минуте игры. Львята проиграли со счетом сто семьдесят против двадцати, а я возненавидела «светлого» еще больше, хотя, казалось бы, больше некуда.