Лягушка в молоке (СИ)

       По ЗоТИ мы проходили разных опасных тварей, почти месяц убили на изучение оборотней. Почему так долго, не понимаю. Оборотни опасны в полнолуние, какими бы прекрасными людьми они ни были в обычной жизни. Избежать заражения после укуса шансов нет, если повезет, скончаешься в диких судорогах в первое полнолуние. Шансы помереть тем выше, чем старше пострадавший. При встрече рекомендовалось бить на поражение и использовать любые заклинания. Любые, то есть Непростительные, мы будем проходить только на пятом курсе, так что пока стоило держаться подальше от подозрительных мест при полной луне.
       Заклинания у меня получались стабильно хорошо, а вот на любимом зельеварении я была почти первой. Почти — это значит, что лучше меня был только Том Реддл. Как бы я ни старалась, его зелья были чуть прозрачнее, чуть ярче, в общем, гораздо лучше моих, хотя я занималась на пределе своих возможностей, а Том находил время для долгих посиделок и тренировок по квиддичу. Слагхорн обожал Тома и подарил ему самую современную метлу.
       Даже Дамблдор ослабил свое внимание, он часто пропадал и подолгу находился в отлучках. Я стабильно получала свои средние оценки, превращала жуков в пуговицы, кроликов в тапочки, а птицу — в бокал. Последнее было очень сложно, мой бокал постоянно получался с перьями или на когтях.
       Однажды на зельеварении мы проходили Раздувающий раствор, глупые мальчишки стащили немного готового зелья для экспериментов на известном органе. Напрасно профессор тратил свое красноречие и грозился проблемами со здоровьем, вечером в Больничном крыле был аншлаг. Справедливости ради отмечу, что Тома среди пострадавших не было. Вредная госпожа Хэлси заставила меня разливать уменьшающее зелье по мензуркам, но ассистировать не позволила, даже на львятах. Как выяснилось позже, травмы происходили ежегодно, но Раздувающий раствор входил в программу СОВ, так что стабильно оставался в программе.
       Дни летели стрелой, учиться мне безумно нравилось, я чувствовала себя счастливой. Рекс неизменно составлял мне компанию и оставался единственным живым существом, которого я любила. Том был окружен плотной свитой, у него тоже было все хорошо. Мы практически не разговаривали, но никого из нас это не беспокоило. Мы оба знали, что летом останемся вдвоем и снова будем выживать вместе.
 Глава 5 
       Заканчивался первый семестр, а я так и не нашла способ избежать возращения в маггловский мир. Памятуя прошлое голодное лето, с каждой трапезы я утаскивала в тумбочку пару кусков хлеба или булочку. Сушила я их на исписанном пергаменте, аккуратно убирая в холщовый мешок готовые сухари. Мешочек у меня был всего один, я сшила его из остатков ткани, купленной Томом. Дорогой отрез мы покупали у магов, так что на ткани были чары крепости, яркости цвета и длительной чистоты. Это было прекрасно для одежды, а вот мешочек мне хотелось бы иметь с чарами невидимого расширения. Пришлось напрячь мозги и внимательно оглядеться. Мне скоро удалось найти решение трудной проблемы. Около меня в библиотеке часто усаживался ученик выпускного курса Равенкло, нелепый карлик Филиус Флитвик. Я внимательно присмотрелась к его мантии и обнаружила видимые следы неуклюжей починки. Выбрав удобный момент, я обратилась к нему:
       — Мистер Флитвик, не могли бы вы уделить мне минутку?
       Когда ошарашенный юноша кивнул, я торопливо затараторила:
       — Меня зовут Хелена Смирнофф, я учусь на втором курсе Слизерина. Мне позарез нужно научиться накладывать чары незримого расширения. Обязуюсь в обмен на ваше время привести в порядок всю вашу одежду. Я хорошо умею шить, обещаю, вы будете прекрасно выглядеть в своих мантиях.
 
       Флитвик хмыкнул в ответ:
       — Что, плохо подшил? Да, не умею я с иголкой возиться. Ладно, Хелена, договорились. Завтра после ужина встретимся на третьем этаже, возле статуи Мнемозины. Принеси какой-нибудь предмет, на который нужно наложить чары. Кстати, зови меня Филиус.
       Я знала, о каком месте он говорит, так что счастливо улыбнулась в ответ. Пришлось выложить все сухари, выстирать мешочек и высушить его заклинанием, но дело того стоило. Я не очень любила применять многие бытовые чары, предпочитая обходиться обычными способами. Я обратила внимание, что постоянное применение «Репаро» делало вещи хрупкими, частое обновление чар чистоты тоже уменьшало срок службы предметов, и так далее. Ладно, будем надеяться, что одного заклятья недостаточно, чтобы мешок расползся у меня в руках.
       Флитвик меня не подвел, он оказался прекрасным учителем и дружелюбным собеседником. Не скажу, что слету научилась правильно накладывать чары расширения, нам пришлось встречаться трижды, пока я не сумела правильно зачаровать мешочек. Наши отлучки с Филиусом не остались незамеченными, на третий день меня выловил Том.
       — Что у тебя с этим карликом с Равенкло? Помощь нужна? — Том хмуро вглядывался мне в глаза.
       — Он подтягивает меня по чарам, ничего особенного, — я постаралась как можно беззаботнее пожать плечами, — все в порядке, Том.
       Он гневно повысил голос:
       — Не ври мне! У тебя по чарам все отлично получается, Хелена. Ты что-то натворила? Он тебя шантажирует?
       Я даже рот приоткрыла от удивления. Он за меня волнуется! Это так трогательно. Тома я воспринимала, как маленького непутевого братишку, умненького и талантливого, но малыша. Меня затопила волна умиления.
       — Не волнуйся, Том. Мне захотелось выучить чары незримого расширения, я об этом с первого посещения Косого переулка мечтаю. Ничего криминального, спасибо за заботу.
       Том ощутимо расслабился, но сразу же гневно заиграл бровями:
       — Это не забота, а простой здравый смысл. Ты же тоже со Слизерина…
       С этими словами он резко развернулся и ушел. Я тоже поспешила на следующий урок, но весь день у меня держалось отличное настроение. Ему пришлось признать, что он обо мне беспокоится. Это великолепно — знать, что кто-то о тебе волнуется.
       Флитвик притащил мне гору одежды, я пообещала ему, что верну все готовое после зимних каникул. Вот и нашлось дело на две недели. Я сняла с Филиуса мерки, и мы расстались хорошими приятелями.
       Как это ни удивительно, наилучшие отношения у меня сложились с Гербертом Бири. Казалось бы, он должен меня недолюбливать из-за моих неудач с его разлюбезными цветками-корешками, а получилось наоборот. Гербология была у нас последним уроком, так что я оставалась в классе, помогала наводить порядок в теплицах после визитов возбужденных учеников. Я сметала землю с тропинок, собирала инструменты и мыла их. Профессор травологии принимал у меня мокрые лопатки и грабельки и тщательно протирал их ветошью. Потом мы сортировали и раскладывали инструменты в ящики. Времени уборка занимала много, но домовикам вход в теплицы был воспрещен. Герберт ценил мою помощь, мы много разговаривали, болтали обо всем на свете. Он догадался о природе моего дара, пообещал, что будет молчать, и мне велел помалкивать. Я поделилась с ним наблюдением, что после появления в моей жизни кота растения стали меньше на меня реагировать. Профессор заинтересовался, а через несколько дней сказал мне интересную вещь: если я буду жить с десятком котов или парой книззлов, вообще смогу заниматься собственным садом. Пока у меня не было возможности содержать даже одного котика, но на будущее я запомнила, что кошки и особенно книззлы благоприятны для моей жизни с живыми растениями поблизости.