Вик Разрушитель (СИ)
– Когда инициация была?
– Неделю назад, – пролепетал Пашка испуганно.
Я оторопело задумался. Выходит, Тихому совсем не восемь лет! Он почти на год младше меня! А ведь говорили, что мы все в младшей группе ровесники! И кому надо было скрывать его истинный возраст? Вот почему никто не знал, что с нами появился еще один «искроносец»!
– А кто инициировал? – прицепился к нему Забиякин.
– Никто! Дядька Агафон видел! Оно само произошло, неожиданно! – еще больше сжался Пашка.
– А, ну да! – кивнул наш новый учитель. – Он же мне списки отдавал. Выходит, неуправляемый процесс пошел. Значит, что мы имеем? Лет тебе, Темкин, гораздо меньше, поэтому никто не подготовился и специалиста не прислал. Ну и дела…
Надо же, как Мирон Афанасьевич быстро сообразил, что у Пашки с возрастом какая-то муть вышла.
– Ладно, потом разберемся, – спохватился чародей, увидев наши напряженные и жадные лица. Мы прислушивались к их разговору, даже придвинулись как можно ближе, сломав строй. – А ну-ка, выровнялись, оболтусы! Два шага назад – арш!
От неожиданного командирского голоса мы отшатнулись назад, и кто-то, запнувшись, хлопнулся на задницу. Раздался смех. Ворон тут же отвесил оплеуху Клопу за нерасторопность, прошелся вдоль шеренги, выравнивая нас по черте. Показал всем кулак, чтобы угомонились. Забиякин же успокаивающе положил руку на плечо Тихому и кивнул на злополучный куст малины.
– Один твой приятель не смог его вырвать. Это самое простое упражнение для слабеньких одаренных. Попробуй с помощью воздушных элементалей убрать безобразие у забора.
– Я попробую, – прошептал Пашка и стал забавно загребать ладонями воздух к себе как собачонка, роющая землю. Воздух перед ним сгустился в плотную сероватую массу и переместился к кусту. Небольшая воронка, образовавшаяся над ним, легко скрутила сухие ветки в один неряшливый ствол и взлетела вверх вместе с корнями. Сухая земля брызнула во все стороны, по ушам больно ударило. Я вскрикнул от боли, схватившись за голову.
Забиякин мгновенно крикнул Пашке:
– Замри!
А сам повернулся к нам с бледным лицом.
– Кто сейчас крикнул?
Можно было не отвечать. Сукровица, сочившаяся из моих ушей, наглядно показывала произошедшее.
– Я же барьер поставил! – воскликнул пораженный Забиякин, оглядывая меня со всех сторон. – Ты слышишь меня?
– Слышу, – хлюпнул я носом, не понимая, что вообще случилось.
– Так! – чародей решительно махнул рукой Ворону. – Веди группу в корпус. А ты… Как тебя зовут?
– Вик. Викентий.
– Останешься со мной. Пошли к водоколонке, умоешься. А потом расскажешь, что случилось.
2– Марья Дмитриевна, вы свободны? – заглянул в кабинет настоятельницы приюта Забиякин, перед этим вежливо постучав в дверь. Увидев кивок женщины, решительно вошел в помещение. На ходу взял стул, поставил к торцу стола и уселся, положив руки на его поверхность.
– Мирон Афанасьевич? – женщину покоробила такая фамильярность, но на изуродованном лице приютского чародея была написана такая ярость, что она решила выяснить причину столь странного поведения, а не выказывать недовольство. – А что, собственно, случилось? Только без эмоций, пожалуйста. Дети вас разозлили?
– Нет, как раз знакомство прошло удачно, – Забиякин сцепил пальцы между собой. – Вы же знаете, что я не зря потребовал от вас списки одаренных. Высочайшее повеление изыскивать всех, кто владеет искрой, дозволяет мне действовать в рамках приписанных указаний. Дело государственной важности, так сказать….
– Ближе к делу, Мирон Афанасьевич, – попросила Барыня, напрягаясь. Что-то случилось на площадке, иначе бы чародей не прибежал сюда, пышущий злостью.
– В приюте налицо систематические нарушения, – заявил чародей.
– Даже так? – удивилась настоятельница. – Можете пояснить, в чем они заключаются?
– В ваши обязанности входит постоянный контроль за подопечными, если вдруг произошла активация искры, – Забиякин немного расслабился, понимая, что не нужно идти на конфронтацию с человеком, отдавшим столько лет тяжелому гражданскому долгу. – И докладывать в нужные инстанции, когда сие событие произошло. Вдруг я узнаю, что один из ваших воспитанников недавно прошел неуправляемую инициацию. Его фамилия…
– Я знаю. Это Павел Темкин, – спокойно ответила Барыня. – Агафон лично следил за процессом в безлюдном и безопасном месте. У нас есть подвальное помещение, специально оборудованное для таких событий. Там стоят силовые гасители, что снижает риск до нуля.
– Почему Темкину завысили возраст? – нахмурился Забиякин.
– Мы не завышали. Его привезли к нам в трехлетнем возрасте, как было указано в прилагающем письме. Родители Темкина, якобы, умерли, а ближайших родственников не оказалось.
– Почему «якобы»?
Марья Дмитриевна пожала плечами.
– У меня сразу появилось подозрение, что мальчик – бастард высокородных. Слишком неубедительным было сопроводительное письмо. А потом господин Бергер увидел искру у Паши. Ну и составили примерный график осмотра, чтобы провести инициацию. Выходило, что она должна была произойти год назад. Когда этого не случилось, мы с Францем Оттовичем призадумались, – настоятельница встала, и шурша подолом платья, обошла Забиякина, остановилась возле окна. Ее прямой силуэт четко вырисовывался на фоне закатного освещения. – Бергер тогда еще высказал сомнение, что мальчику едва ли семь лет. Мы еще полгода контролировали его, но потом как-то расслабились. Каюсь, это и есть мой недогляд.
– У вас есть версии, почему Павлу завысили возраст?
– Ни малейших, – снова пожала плечами Барыня.
– Я могу посмотреть письмо? – спросил Забиякин.
– Нет. Это частная информация, – твердо ответила отказом настоятельница. – Даже не настаивайте.
– Хорошо, извините, – чародей пристально взглянул на Марью Дмитриевну. – А как насчет Викентия Волховского? Кстати, фамилия ведь не родовая?
– Вы правы. Вик появился у нас в ночь самого сильного наводнения за последние тридцать лет, – улыбнулась женщина. – Потому и дали такую фамилию. Обычный подкидыш, рожденный от мирянки. Хороший мальчик, хотя тоже любит шалить, но не так критично, как другие. А с ним что? Тоже искра способности проявила?
В голосе Барыни послышалась ирония. Забиякину было не смеха. Там, на площадке он не за здоровье Волховского перепугался, а скорее, из-за вскрывшихся странных обстоятельств.
– Марья Дмитриевна, – чародей откинулся на спинку стула, жалобно пискнувшего от такой бесцеремонности. – А вы уверены, что Викентий – мирянин?
– Более чем, – твердо ответила настоятельница, не отводя взгляда от пытливых глаз мага. – С меньшей долей вероятности – из купеческой семьи. Но там не принято детей подкидывать в приюты. Родственники охотно берут к себе. Так что с ним?
– Я решил проверить одаренных мальчиков, – нехотя ответил Забиякин. – Некоторые из них мне показались перспективными. Чтобы не подвергать опасности ребят, я поставил перед ними барьер – силовую защиту. В ее прочности я уверен на двести процентов, потому как это моя военная разработка. Все было под контролем, но, когда Темкин показал свою работу с элементалями, Волховский словил магический откат. Я сначала не понял, что произошло, и очень удивился, почему именно на нем не сработала защита.
Забиякин вдруг замолчал, уткнувшись взглядом в пол.
– И? – осторожно спросила Барыня. – Выяснили, Мирон Афанасьевич?
– Мне кажется, у Викентия есть Дар, – глухо ответил мужчина.
– Поясните, пожалуйста, – нахмурилась настоятельница. – Какой Дар?
– Дар уничтожать любое магическое воздействие на свой организм, – с трудом ответил Забиякин. – Проще говоря, ему нипочем любая магия. Все, что рядом с ним – теряет силу, поглощается аурой или разрушается до основания, отдавая только энергию жизни. Он – антимаг с пассивной защитой. Разрушитель. Сегодня произошла инициация. Признаюсь, по моей халатности. Но кто бы знал, что антимагу нужно пройти через первичную боль…