Ученик Проклятого (СИ)
Наиль ощущал, как тяжело для его руки вот так размахивать тяжелым клинком. Если бы рукоять держал он сам, то уронил бы давно, однако контролировавший тело Зиргрин не ощущал страданий Наиля, продолжая толкать его тело за пределы возможного.
Он снова отступил от освещенного входа, растворяясь в темноте. Сознание убийцы давно нашло две комнаты, которые сняли стражи для себя.
Они спали по четверо в каждой комнате. Еще четыре комнаты были заняты другими детьми-рабами.
Достав из пространственного кармана в своей рукояти острый стилет, Зиргрин ловко и бесшумно снял крючок с оконных ставней первой комнаты с солдатами. Он ступил внутрь, тут же воткнув кончик клинка в рот громко храпящего солдата. Сразу после этого Зиргрин метнулся в сторону просыпающегося из-за внезапно оборвавшегося храпа товарища гвардейца, перерезав ему горло. От булькающего звука проснулись оставшиеся двое, но Зиргрин не дал им шанса поднять тревогу, быстро подскочив и воткнув меч в горло одному, а во второго метнув стилет, сожалея, что не мог в той ситуации использовать свой клинок и лишился одной жертвы. Стараясь не думать о потере, убийца выбрался из окна и таким же образом проник во второе. На этот раз сработать бесшумно не удалось. Один из солдат не спал, так что успел крикнуть, разбудив остальных. В Зиргрина полетел арбалетный болт, от которого ему пришлось уворачиваться. Гвардейцы были хорошо обучены, так что этого времени им хватило, чтобы прийти в себя и начать контратаку. У них не было времени надеть броню, но вот мечи и заведенные арбалеты каждый солдат всегда держал в зоне прямого доступа.
Наиль внутренне выл от боли, но даже не пытался вернуть себе контроль над телом. Он безумно страдал, но продолжал внимательно наблюдать, как умирают убийцы его семьи. Мальчик хотел запомнить каждое мгновение.
Зиргрину пришлось очень трудно противостоять сразу четверым противникам в закрытом помещении, однако благодаря ловкости и небольшому росту Наиля он справлялся. Кто-то из солдат улучил момент и зажег свечу.
— Что? Пацан? — опешил один из гвардейцев, когда рассмотрел, кто именно на них напал. — Как это можешь быть ты…
— Меч! — выдохнул другой гвардеец, увидев в руках мальчика тот самый клинок, который сам не так давно пытался достать из колонны. — Парень, тебя признал этот меч? Это же очень хорошо! Не дури, в столице тебя ждет светлое будущее. Уверен, что король лично теперь будет заботиться о тебе…
Зиргрин только внутренне усмехнулся. Предоставленного ему времени как раз хватило на то, чтобы немного перераспределить нагрузку на тело Наиля. Его организм был даже слабее Вешки, которому тогда было всего восемь лет. В конце концов, Вешан рос деревенским мальчишкой, которого с ранних лет приучали к физическому труду. Наиль же до своего порабощения был сыном мелкого городского чиновника и готовился пойти по стопам отца. Естественно, что чернильница была самым тяжелым предметом, который мальчику доводилось держать. Чуть позже Зиргрин исправит этот недостаток, но сейчас его новоиспеченный ученик был на грани из-за нагрузки.
«Удерживай меня всей свой маленькой волей, потому что я собираюсь сам себе устроить проблемы», — приказал он Наилю, ощущая, что желание ребенка подчинить себе клинок на самом деле очень действенно. Все же в инстинкт меча заложено слушаться руки своего хозяина.
Ощутив, что все вроде бы получается, Зиргрин достал из рукояти отравленные иглы, после чего метнул их прямо в солдат. Без брони они оказались легкими мишенями, так что никто не успел увернуться в тесном помещении.
Тихо рыча от неудовольствия, бывший убийца собрал метательные иглы с тел мертвых гвардейцев, после чего попытался вернуть контроль над телом Наилю.
«Что насчет остальных рабов?», — спросил мальчик. Все это время он думал, что потом они освободят остальных, однако меч явно не спешил это делать.
«Рабы, да… они умрут».
Кровавый туман застилал сознание Зиргрина. Он не насытился, он должен был продолжать убивать. Эти дети… Им все равно не жить. Нельзя, чтобы кто-то рассказал о случившемся здесь. Местные будут молчать, а дети все равно умрут от рабских ошейников, утративших связь с хозяином. Так почему бы не облегчить их страдания?
С это мыслью Зиргрин ворвался в одну из комнат рабов, начав убивать детей, уже хрипевших от сжимавшихся ошейников.
«Стой!» — крик Наиля растворился в кровавом безумии одушевленного меча.
Убив всех рабов, Зиргрин вышел из гостиницы, надеясь найти еще несколько жертв. После перехода под власть другой страны деревня перестала охраняться солдатами, так что здесь остались одни только мирные жители. Зиргрин понимал это, но просто не мог себя остановить. Наиль пытался это сделать, но у него тоже не получалось.
— Ох, беда, — вздохнул вышедший ему навстречу староста Вешан.
Превратившийся в седого старика староста каким-то внутренним инстинктом ощутил, что происходит неладное, так что вышел проверить на всякий случай деревню. Встретив окровавленного ребенка с до боли знакомым мечом в руке, Вешан сразу все понял. Он все же когда-то точно также держал в руках обезумевший от жажды крови клинок. Но тогда было достаточно целей, а теперь, видимо, нет.
«Уходи!», — мысленно крикнул Вешану Зиргрин, все еще питавший теплые чувства к этому человеку. Он никак не мог побороть свою жажду крови и готов был напасть на старика в любой момент.
— Нет. Я, как никак, староста здесь. И люди здесь под моим присмотром. Хочешь убить невиновных — убей вначале меня.
Вешан, шаркая плетеными лаптями, подошел к мальчику с сияющим кровавыми рунами клинком.
«Отойди!»
— Возьми мою жизнь, я все равно уже свое отжил. Но боле никого не тронь. Возвращайся в свою колонну, меч.
Вешан без всякого сопротивления встал перед одержимым Наилем, распахнув руки в стороны. Его взгляд был спокойным, словно небесная высь.
По какой-то причине этот поступок Вешана смог остудить Зиргрина, позволив ему прояснить сознание. Едва это случилось, он тут же разорвал связь с телом мальчика. Все еще крепко держа меч, Наиль рухнул без сознания на землю. У клинка не было времени на то, чтобы напоить его исцеляющим зельем.
«Вешан, подставь ладонь под рукоять, я дам тебе зелье. Такое же, какое когда-то давал тебе. Напои мальчишку».
Старик, осознав, что час его смерти еще не наступил, спокойно подставил ладони, поймав небольшой флакон. В городе за такой можно было выручить больше тысячи золотых, поскольку крайне мало было средств, способных полностью восстановить тело от некоторых особенно серьезных травм. Даже сам Вешан, выпив это зелье, мог бы продлить себе жизнь еще лет на двадцать. Однако у старика не возникло даже мысли о том, чтобы оставить зелье себе. Он решительно сорвал печать с горлышка флакона, после чего влил его содержимое в рот ребенка.
«Присмотри за ним. Сам знаешь о последствиях. Там, в конюшне еще сестра его».
— Присмотрю. Многих убил?
«Десять солдат и всех детей-рабов за исключением этого мальчика и его сестры».
Староста вздохнул, но не стал осуждать поступок клинка. Что случилось — то случилось. Меч никогда не заботился о последствиях. Даже хорошо, что этих детишек старосте не пришлось убивать самому. Нельзя, нельзя их отпускать. Если бы случившееся просочилось, новый король приказал бы стереть поселение с лица земли.
— Пойду, внуков позову, — произнес Вешан, уложив все еще сжимавшего рукоять клинка ребенка на лавку в своем доме. — Хозяин гостиницы, думаю, знает, что случилось, так что тоже поможет. Надобно тела все в болоте утопить до рассвета. И кровь всю замыть. О мальце и девочке позабочусь, эти, думаю, болтать много не станут, так как сами частично виноваты. Позднее им все растолкую. Тебе помочь вернуться на колонну?
«Я останусь с ним, Вешан», — сообщил Зиргрин.
— Эвон оно как… Выбрал, значит.
«Выбрал. Я решил, что сам его обучу. Когда он оправится, мы покинем твою деревню».
— Ну и хвала Крылатому Змею, — произнес облегченно Вешан, сильно удивив этой фразой Зиргрина. Вроде бы раньше в деревне никто в Крылатого Змея не верил… — Без тебя здесь мирно станет. Хорошо, что решил уходить.