Десять историй о любви (сборник)

– Там сухо, – сказал Эдди и потянул ее за собой.
Пройдя по небольшому коридору до старой скрипучей лестницы, они в нерешительности остановились.
– А вдруг там кто-нибудь есть?
Вместо ответа Эдди начал подниматься.
Наверху они нашли комнату с неразбитым окном и устроились прямо на полу. Мебели в комнате не было. Подсвечивая себе зажигалкой, он собрал обрывки старых газет и постелил их в углу. Усевшись на газеты, они наконец прислонились друг к другу. Эдди почувствовал, как ее сотрясает от озноба.
– Замерзла?
– Сентябрь вообще-то. И платье насквозь мокрое.
– Снимай, мы его выжмем.
– Обойдешься. И так согреюсь.
– Стесняешься, что ли?
– Отстань.
Некоторое время они просидели молча. Снаружи раздавался ровный шум дождя. После того как Эдди убрал зажигалку, в комнате стало абсолютно темно. Обернувшись, он мог видеть только очертания ее головы. От ее мокрых волос исходил почти забытый запах.
– У тебя есть кто-нибудь?
– Не твое дело.
– Разумеется, не мое. С кем ты была сегодня у Нортонов?
– А ты с кем?
Вместо ответа он вздохнул:
– Не знал, что ты у них бываешь.
– Я у них не бываю.
Она отвечала коротко и совсем не задумываясь, но всякий раз переставала дрожать на ту пару секунд, что требовались для ответа.
– Может, пиджак мой наденешь?
– Какой смысл? Он тоже мокрый.
Его глаза постепенно привыкали к темноте.
– Ты меня видишь, Лиз?
– Я не хочу тебя видеть, Эдди.
– А я тебя вижу.
– Слушай, не надо.
– Что не надо?
– Не начинай. Твои попытки меня не интересуют.
Он помолчал.
– Зачем ты села ко мне в машину?
– А куда мне было садиться? Я вышла из дома, рядом с машинами никого, кроме тебя, не было. Да и кто бы повез меня в Галифакс?
– Ну да… – он разочарованно вздохнул. – В такую даль никто не поедет. А тебе с чего туда вдруг? Вечеринка только начиналась.
– Не твое дело.
Помолчав еще с минуту, он тихо засмеялся.
– Ты чего? – насторожилась она.
Он не ответил, но продолжал еле слышно смеяться.
– Что с тобой? Спятил?
– Ты знаешь, Лиз, а ты ведь всегда была мерзлякой.
– Ну и что?
– Ничего… Поэтому ты и мерзнешь.
– Дурак!
– Помнишь, ты каждую ночь не могла заснуть от того, что у тебя были холодные ноги, и я забирался к тебе под одеяло, чтобы ты могла погреться, прижав их к моим. Но ты никогда не лежала спокойно. Ты шевелилась и терла свои пятки об меня, а у тебя очень шершавые пятки. Это было ужасно щекотно, но я терпел.
Он снова негромко засмеялся в темноте.
– А помнишь, однажды ты начала икать от того, что у тебя замерзли ноги…
– Перестань.
– Мы сидели у Картеров, и ты вдруг стала икать. Я попросил старую миссис Картер затопить камин, а она так странно на тебя смотрела. Ты икала не переставая. Я думал, ее удар хватит от твоей бесцеремонности. У нее так смешно поднимались брови…
– Дурак, я чуть не описалась тогда.
– А полковник Картер изо всех сил делал вид, что ничего не происходит. Он упорно продолжал рассказывать о чем-то индийском. Ты икала, а он рассказывал. Невероятная выдержка.
– Об охоте на тигров в штате Пенджаб.
– Ты запомнила?
– Ненавижу с тех пор все, что связано со штатом Пенджаб.
Он почувствовал, что она, пользуясь темнотой, улыбается.
– Ты знаешь, у твоих волос все тот же…
– Тише! – она перебила его так внезапно, что он вздрогнул.
– Ты чего?
– Тише! Слушай!
Она схватила его за руку и замерла, прислушиваясь к чему-то в глубине пустого дома.
– Что? Я ничего не слышу.
– Тише! Вот сейчас!
На мгновение ему показалось, что он улавливает едва слышный звук какого-то движения на лестнице, но через секунду все стихло.
– Это ветер, – прошептал он.
– Нет! Слушай!
Теперь он действительно слышал, что в доме кто-то двигался. Это не были человеческие шаги или голос, или дыхание. Просто время от времени раздавался то шелест газеты, то скрип половиц, то негромко вздыхала потревоженная дверь. Что-то двигалось в доме. Более того, оно приближалось. Эдди и Лиз перестали дышать. Он почувствовал, как ее ногти впились ему в ладонь. Рука ее мгновенно вспотела. Он напряженно всматривался в темный дверной проем. Никакого оружия, кроме булавки на галстуке, у него с собой не было.
 
– Я умру сейчас, Эдди, – прошептала она.
Неожиданно он понял, что они в комнате уже не одни. В коридоре было слишком темно, чтобы видеть – стоит на пороге кто-нибудь или нет, однако он почувствовал присутствие третьего существа. Чем бы это ни было, двигалось оно почти бесшумно.
По трепету ее руки Эдди догадался, что Лиз тоже ощутила вторжение. Свободной рукой он медленно залез в карман. Стараясь не шелестеть мокрой тканью своего пиджака, вынул зажигалку. Одним пальцем снял колпачок, а затем резко чиркнул. Дрожащее пламя осветило комнату.
Первое, что он испытал, когда загорелся крошечный огонек, было давно забытое детское ощущение. При виде той сцены, которую выхватил из темноты неровный свет зажигалки, к нему мгновенно пришло странное чувство, что все это уже было с ним. Что он вот так же сидел когда-то на газетах в углу пустой комнаты, что рядом была его Лиз, что ей было страшно и холодно, что на нем был промокший смокинг, что в поднятой над головой руке он держал зажигалку, а лицо его Лиз было искажено таким испугом, что ему хотелось взять ее на руки и прижать к себе, как ребенка.
Пламя задрожало в его руке – потом еще раз, еще один раз, и наконец погасло.
– Эдди, – чуть слышно произнесла Элизабет.
– Сейчас, – ответил он и щелкнул зажигалкой снова.
Прямо напротив них в дверном проеме стоял огромный лохматый пес.
– Сенбернар, – сказал Эдди.
– Смешная собака, – сказала Лиз.
Вид у пса был более чем добродушный. Изо рта свисал большой красный язык. Глаза терялись в густой шерсти. Глубоко вздохнув, пес уселся на задние лапы.
– Пойдем, – сказал Эдди, поднимаясь на ноги.
– Куда?
– На нем ошейник. Тут где-то живут люди. Надо было пройти еще чуть-чуть.
Спускаясь по скрипучей лестнице следом за псом, Эдди неожиданно повернулся к Элизабет и спросил:
– У тебя еще бывает состояние дежа-вю?
– А что это?
Дождь, казалось, еще усилился. Когда они подошли к массивному приземистому дому, с них обоих текло ручьями. Пес подбежал к низенькой двери и гулко залаял.
– Думаешь, там еще не спят?
– Это он так думает, – ответил Эдди.
– Лучше бы не спали…
Тяжелая дверь отворилась, и на пороге они увидели пожилую женщину с лампой в руке. Она была одета в простое серое платье и теплую кофту, закрывавшую горло.
– Мистер Гамильтон, – невозмутимо сказала она куда-то в глубь дома. – Вернулся Барри и с ним двое молодых людей в вечерних туалетах – юная леди и джентльмен.
– Они промокли? – спросил невидимый мистер Гамильтон.
– До последней нитки.
– Впустите их, миссис Гаскелл. Я хочу посмотреть.
Пройдя в большую гостиную, они обнаружили пожилого мужчину, сидевшего в кресле напротив камина. На невысоком столике рядом с ним стояла бутылка джина, стакан и коробка с сигарами. В камине горел огонь.
– Барри любит заводить новых друзей. Посмотрим, что ему досталось на этот раз.
Старик надел очки и пристально посмотрел на дрожавших Эдди и Элизабет.
– Миссис Гаскелл, они испортят мой ковер. Проводите их в комнаты Джона и Джейн.
– Там вы найдете всё необходимое, – обратился он к своим ночным посетителям. – Завтра утром, когда прекратится дождь, вы сможете продолжить ваше путешествие.
– Благодарю вас, – кивнул Эдди.
– Скажите, ради Бога, у вас есть телефон? – порывисто спросила Элизабет.
– Да, вон в той комнате.
– Он связан с телефонной станцией в Галифаксе?
– Думаю, что да.
– Ради Бога! – она умоляюще смотрела на седого джентльмена.