Космический рейдер "Нибелунг" (СИ)
И вот теперь Джереми попросился на прием к капитану по личному делу.
— Я не знаю, как мне быть, сэр, — пролепетал он, покраснев.
— Выкладывайте.
— Ко мне пришел матрос, которого боцман назначил на чистку корабельных туалетов, и попросил выдать два баллона вакуума для заправки вакуумных унитазов. Я перерыл всю кладовку, а потом заглянул в список расходников и ничего похожего не нашел. Есть жидкое мыло в канистрах и антиперспиранты в картриджах, чистящие средства в баллонах, краска в банках…
— Вакуума нет в расходниках, мистер Кречман, потому что унитазы снабжены насосами, которые и создают разреженный воздух. Вас разыграли. Вернее, скорее всего разыграли матроса, которого направили к вам. Идите, я сам поговорю с мистером Гарднером.
Ивор считал дурацкой флотскую традицию разыгрывать новичков. Когда-то в древности вероятно матросам не хватало развлечений и такая традиция позволяла как-то разнообразить будни. Таким образом она выполняла определенные социально-психологические функции. Но на космическом корабле имелся целый игровой зал, много спортивных тренажеров, не говоря уж о полном наборе компьютерных игр на индивидуальных планшетах. Совершенно не обязательно нарушать дисциплину и провоцировать конфликты, чтобы спустить пар.
А дисциплина и без того находилась на грани срыва. Многие из новобранцев до подписания контракта сидели без работы и перебивались делами не всегда законными. И вот теперь, когда первый патриотический порыв прошел, тяжела служба заставила некоторых пожалеть о скоропалительном решении. К категории риска следовало добавить техников, которых Ивор забрал из ангаров аэропорта практически насильно, а также парней из городской тюрьмы, которых он вынужденно завербовал в самом начале.
Ивор столкнулся с таким уровнем нарушений впервые. Раньше контракт подписывал лишь тот, кто желал служить. Никакого принуждения или шантажа. Рекрутинговые компании поставляли профессионалов и заботились о собственной репутации. Паршивые овцы попадались, но крайне редко, они не могли повлиять на ситуацию в целом.
Теперь Ивор имел дело с большим числом случайных людей. Эта братия понемногу освоилась и занялась различными промыслами. На Барти контрабанды не существовало, так как не существовало запретных товаров. Другое дело военный корабль. Здесь запретов имелось сколько угодно, и находились люди желающие их обойти и те, кто помогал достать нужное. В основном дело касалось выпивки и легких наркотиков.
За пределами комнаты отдыха попадались подвыпившие матросы, иногда по коридорам тянуло дымком, что не успел попасть в вентиляцию. А где выпивка, там конфликты, агрессия. На лицах матросов появились синяки и ссадины, а пояснения звучали однообразно: «случайно ударился о люк (трап, поручень), сэр, невесомость, сэр, не привык, нет я сам, сэр». А ещё на корабле стали пропадать вещи. В основном личные и по мелочи, но иногда кто-то умудрялся несмотря на камеры слежения стащить лишнее пиво. Хуже, что пропадали блоки памяти вычислителей и чипы с резервными программами,. Строевых мастеров и сержантов не хватало, чтобы держать в узде новичков. Дисциплина расшатывалась. У Ивора иной раз просто опускались руки.
От кого-то он успел избавиться, списав на берег перед самым выходом в рейд, однако, несмотря на значительное число добровольцев, техников он заменить не мог. Флотские шаттлы и морпеховские боты эти парни знали до последнего винтика, в то время как гражданских пришлось бы длительное время переучивать. А как раз времени-то у него не имелось. Он пообещал отпустить всех желающих обратно на берег после нынешнего рейса. Однако это, кажется, только понизило дисциплину. Работали техники спустя рукава, так что часто пополняли ряды уборщиков Грязной поляны, а боцману приходилось постоянно торчать на ангарной палубе.
— Не дай боги, машина с людьми навернется по вашей вине, — грозил Мэтт Гарднер. — Я выкину вас в пустоту без скафандров!
Угрозы не помогали. А сами техники, пережив сражение, приобрели определенный авторитет и влияние на сослуживцев.
Полицейские функции следовало выполнять морской пехоте, но она сама на три четверти состояла из новобранцев и занималась базовой подготовкой.
— У нас отравление на нижних палубах, сэр! — со вздохом сообщил боцман.
Ивор отправился в медотсек, где обнаружил четверых матросов, лежащих под капельницами (Строго говоря, это были не капельницы, а приспособления для инфузионной терапии в условиях невесомости).
— Насколько я понял, парни слили метанол из вспомогательных баков и приняли по сто грамм, — пояснил хирург.
— Выживут?
— Не знаю, — с достоинством ответил Кормак Хакетт и погладил бритую макушку. — Я некоторое время служил семейным доктором у графа Белова. Как вы полагаете, капитан, насколько часто мне приходилось иметь дело с отравлением алкогольными суррогатами? Про спасательную станцию даже не говорю.
— Сэр! — заметил Гарру, чтобы слегка осадить доктора. — К капитану положено обращаться сэр.
— Благодарите вашего матроса, сэр, — добавил Хакетт. — Во-первых он вовремя распознал причину отравления. А во-вторых, пока я добирался до их отсека, дал пациентам хлебнуть какого-то чистящего средства. Оно частично нейтрализовало формальдегид. Так что мне оставалось только добавить к этому обогащенный кислородом воздух.
— С матросом я еще поговорю.
Ивор повернул голову к спасителю.
— Матрос Дуглас, сэр, — представился тот и вытянулся.
— Получите двое суток ареста, — сказал Ивор. — Доложите об этом боцману.
— Да, сэр!
— Вы были обязаны сообщить о происшествии в первую очередь вашему непосредственному командиру, — решил пояснить капитан. — Не говоря уже о том, что наверняка знали о краже метанола, иначе не применили бы верное средство. Но с этим мы еще разберемся…
Некоторое время на стороне дисциплины выступила морская болезнь. Как правило она укладывала в койки в первый день до трети команды. Когда с координацией проблема и все время тянет блевать, тут уж не до хулиганства. Однако, чем дальше, тем больше людей свыкалось с отсутствием гравитации. Чтобы ослабить напряжение нижним чинам небольшими группами давали эрзац-увольнительные. То есть они отправлялись в комнату отдыха, где могли выпить пива, посмотреть записи, поиграть в игры и свободно поболтать.
Некоторые умудрялись напиться даже пивом, на что обычно смотрели сквозь пальцы, лишь бы к окончанию увольнения они выглядели трезвыми.
Что вовсе не означало отсутствие контроля. Видеокамер в комнате отдыха не поставили, но микрофон там всё же имелся. И, как оказалось, не зря.
— Ещё выпьешь? — спросил мужской баритон.
— Давай, — ответил голосок, по которому Ивор узнал Ломку.
— За успешное возвращение!
— За возвращение!
Звук сминаемой банки, удар о крышку мусорного ящика.
— Попала, точно трезвая!
Чтобы в невесомости попасть банкой в мусорный ящик следовало обладать хорошим глазомером и рассчитать силу. Это не корзина, что стоит на полу, а встроенное в стену контейнер с подпружиненной крышкой.
— Ну что, надо тебя распечатать, куколка.
— Распечатать?
— Да, как вот эту банку с пивом. На-ка выпей ещё, героиня.
— Да, героиня, мать твою. Геройская героиня!
Язык у Ломки уже заплетался.
— Иди сюда. Да не бойся.
— Вот ещё! А ну убери руки!
— Ух ты, какая…
Вот чёрт! До Ивора слишком поздно дошло, что там происходит на самом деле. Он быстро прокрутил в голове варианты действия. Некоторое время даже думал, не отправится ли в комнату отдыха самому? Это стало бы вопиющим нарушением традиций и могло вызвать очередной кризис в отношениях с нижней палубой.
Затем он подумал, нельзя ли все разрулить по-тихому, без лишнего скандала. Конечно, трибунал существуют в том числе с целью показательно распять одного, чтобы остальным неповадно было. Но дело явно затянется. Свидетелей может не оказаться совсем и подслушанный разговор к делу не пришьешь. А если выдвинуть обвинения и не доказать их, это только добавит негодяям куража. И тогда разложение достигнет критической точки.