Тролли и легенды. Сборник (ЛП)

Теперь идея Бену понравилась. Я ездила вместе с ними, когда он тренировался. Сначала мама по вечерам вывозила нас из города, чтобы он практиковался на парковках у пустых торговых центров. Бен быстро научился хорошо водить. Говорил, реальность почти не отличается от компьютерных игр. Тогда мама напомнила ему, что в игре он не может никого убить или покалечиться сам. Она очень серьезно к этому относилась, а Бен бесился. Они, наверное, целый год об этом спорили. Каждый разговор о машине превращался в ссору. Он ненавидел «дурацкую» краску и дерево, а она утверждала, что это «винтаж» и «классика». Он повторял, что лучше купить автомобиль подешевле, а она – что металлический корпус его защитит и что нужно радоваться, что у нас вообще есть машина. И так по кругу. Кажется, Бен произнес «Да знаю я, знаю» не меньше миллиона раз в тот год. А мама всегда отвечала: «Помолчи и слушай, что я говорю».
  
Бен решительно настроился обновить универсал и кататься с друзьями: большинству родители запретили приближаться к машине, если за рулем будет Бен, с правами или без. Он твердил маме, что самоуправление безопаснее, что оно уменьшит пробег, потому что машина сможет выбирать маршруты в объезд пробок, и что по статистике автомобильные мозги реагируют быстрее человеческих в экстренных ситуациях.
– Допустим, но реагируют они всегда одинаково, а люди могут принять десяток разных решений. Так что ответ – нет. Не сейчас. Может быть, никогда.
У мамы появилось серьезное преимущество на следующей неделе, когда на трассе I-5 произошло несколько десятков аварий с участием машин без водителя. Маму не волновало, что причиной стал вирус, которым заразили светофор. Никто не знал, кто это сделал. Одни говорили – экологическая группа борется с частным транспортом. Другие – новое поколение хакеров хочет оставить след в мире.
– Проблема не в машинах, мам! – доказывал Бен. – Светофор дал им неправильную информацию!
– А если бы за рулем сидели люди, ничего такого не случилось бы, – отрезала мама.
После этого несколько месяцев тема больше не всплывала.
В июне Бен с мамой серьезно поругались. Однажды он пришел домой из школы и взял машину без спроса. Вернул он ее черной, с легким вибрирующим намеком на еще более темные тигриные полосы. Я стояла и смотрела, пока он заводил ее на парковку.
– Круто? – спросил он. – Полоски шевелятся. Чем быстрее едешь, тем быстрее двигаются нанороботы.
– Откуда ты взял деньги?
– Не твое дело, – огрызнулся брат.
Я поняла, что будет скандал.
И он разразился, куда хуже, чем я думала. Когда мама пришла с работы, старые нанороботы в «деревянной» обшивке подрались с нанороботами из тигриных полос. Машина выглядела, как выразилась мама, «словно куча шевелящегося мусора».
– О чем ты вообще думал?
Они поссорились. Он говорил, что черная машина смотрится лучше, что новые нанороботы победят старых и цвет выровняется. Когда оказалось, что он потратил на покраску деньги, отложенные для колледжа, мама пришла в ярость.
– Я не мог упустить такое предложение! Обошлось в два раза дешевле, чем в обычном салоне!
Тут мама поняла, что он обратился в одну из тех палаток, которые ставили у торговых центров и блошиных рынков. В этих передвижных мастерских исправляли маленькие вмятины на переднем стекле или меняли его целиком. Там могли сделать чехлы на сиденья, нарисовать языки пламени или полосы. Нечистые на руку умельцы отключали родительский контроль музыки, видео и навигации, стирали историю передвижений и скручивали пробег. А в той палатке, куда пошел Бен, меньше чем за час выкрасили всю машину нанокраской. Ее просто вылили на универсал, и она сама расползлась по старому покрытию. Никаких распылителей благодаря новым нано-роботам. Самым современным, как поклялся Бену механик, которые забьют всех роботов предыдущих версий.
Мама так разозлилась, что усадила нас в машину, и мы поехали в эту палатку. По закону они должны были проверить документы владельца, прежде чем выполнить заказ. Мама хотела вернуть деньги Бена и надеялась, что у них найдутся нанороботы, которые съедят черный цвет. Ничего подобного. Когда мы приехали, то вместо мастерской обнаружили только кучу пустых банок и несколько пятен испуганной краски, которая пыталась наползти на мятые жестянки. Мама позвонила копам, потому что выбрасывать нанороботов незаконно, и те пообещали прислать команду зачистки. Мама не стала ее ждать, и мы поехали домой. Когда мы остановились, Бен выскочил из автомобиля и побежал внутрь. Мама вылезла медленно и встала у машины с таким грустным взглядом, какого я никогда не видела.
– Прости меня, Старая Краска [37], – сказала она универсалу.
Так он получил свое имя, а я поняла, что для мамы значил дедушкин автомобиль, ведь Бен совершал поступки и похуже тюнинга старой машины без разрешения. Я подумала, что, когда он успокоится, я постараюсь ему все объяснить. Потом я решила, что лучше будет не лезть в это вообще.
Покрытие смотрелось все хуже и хуже. Старые нанороботы держались крепко. Деревянные панели ползали по всему корпусу, пытаясь сбежать от новой краски. Выглядело это так, будто машина гнила. Бен не хотел больше в нее садиться, но мама была неумолима.
– Ты принял это решение, и тебе придется смириться с последствиями, как и нам всем, – говорила она.
И брату приходилось ехать на Старой Краске – в магазин, или вернуть книги в библиотеку, или по какому-нибудь еще поручению.
Через пару месяцев мама подхватила желудочный грипп и осталась дома. Днем она почувствовала себя лучше и подошла к окну посмотреть на улицу. Так она обнаружила, что Старая Краска пропал. Мы с братом ехали в автобусе, когда раздался ее гневный звонок.
– Ты, Бенни, полагаешь себя хитрецом, но на самом деле у тебя большие проблемы. Очень большие.
Он начал выяснять, что произошло, и тут автобус сошел с ума. Бен уронил телефон, пытаясь удержаться на скользком сиденье и не дать упасть мне. Потом мама рассказала, что профсоюз всегда настаивал, чтобы в любом общественном транспорте был номинальный водитель. Поэтому, когда автобус начал громко гудеть, мигать фарами и прыгать с полосы на полосу, пожилой мужчина на водительском месте потянул переключатель ручного управления. Он схватил руль, вывез нас на тротуар и выключил двигатель.
Старик извинился и попросил нас сидеть спокойно, пока не появятся ремонтники. Он вызвал сменный автобус, и все в салоне услышали истеричный ответ диспетчера. Двенадцать поломок, аналогичных нашей, за десять минут, три из них стали причиной серьезных аварий, нет никакого транспорта на смену. На заднем плане кто-то кричал, что скорая помощь сошла с ума и въехала в автобус. Диспетчер оставил водителя ждать на линии.
До нашей остановки было всего три квартала, поэтому мы попросили выпустить нас и пошли пешком. Бен подобрал телефон с пола, но мама уже повесила трубку, а он не очень хотел выяснять, почему она так разозлилась. В те времена у Бена было много секретов: от папиросной бумаги в спортивной сумке до приемов в венерическом диспансере. Мне, впрочем, тоже не полагалось этого знать.
Мы прошли половину квартала, когда услышали, что автобус завелся. Оглянувшись, мы увидели, что он тронулся с места. Никогда не думала, что городской автобус может так разогнаться. Мы смотрели на него, не понимая, что случилось, как вдруг на обочину вылетел «Фольксваген Херувим» и чуть не сбил нас. На мгновение он забуксовал на месте, дымя, и двое детей с криками выскочили с заднего сиденья. В следующую секунду автомобиль, пятясь, вернулся на дорогу и умчался вдаль. Девочка-подросток, сидевшая в нем, цеплялась за маленького брата и ревела:
– Машина сошла с ума! Сошла с ума!
Человек из гриль-бара на углу открыл дверь и крикнул нам:
– А ну-ка идите сюда!
Мы замялись, но он указал в сторону улицы и завопил:
– Боже мой! Дети, сейчас же!!!
Мы бросились к нему, а по тротуару пронесся фургон с пиццей. Он задел стойки тента, и бело-зеленая полосатая ткань упала на землю, но мы успели заскочить внутрь.