Тролли и легенды. Сборник (ЛП)
— И речи быть не может, чтобы кто-то выходил из дома посередь ночи, даже чтобы помочь троллю!
Проигнорировав немедленное поднявшееся нытье, она добавила:
— И даже возвращаться к этому не будем. По ночам здесь бродят полчища волков и медведей. И их любимая пища — дети, потерявшиеся в темноте.
Если Рюрик с Ингваром этому аргументу вняли, то Силье не сдавалась. Она была уже достаточно взрослой, чтобы в одиночку разгуливать днем, не боялась темноты и умела ориентироваться в ночи с факелом! Она знала дорогу наизусть! Тролль защитит ее от любых ночных зверей! Она зашла слишком далеко, чтобы останавливаться.
Сонья понимала желание дочери, но в глубине души чувствовала, что все не может быть так просто. Встреча с троллем оставалась исключительным событием, она не могла произойти случайно. Сонья страшилась, что три Норны соткали темную судьбу для ее дочери. Она боялась силы тролля, боялась его наивности, боялась хрупкости Силье, боялась жестокости богов.
— Я отпущу тебя повидаться с ним и посмотрю, в каком состоянии ты вернешься. Я не могу быть во всем полностью уверена, — ответила она.
— То есть ты не можешь во мне быть уверена, — тут же подчеркнула девочка.
— Ну что ты, иначе я бы тебя не отпускала на встречу с ним.
— Поэтому, пожалуйста, скажи «да». Он рассчитывает на меня, я буду осторожна, он будет осторожен, я в нем уверена.
Сонья хотела бы снова сказать «нет», но прикосновение ладони девочки, сжимающей ее руку, чтобы убедить ее, заставило ее растаять. Силье могла остаться в пещере до ночи, могла пойти к водопаду, ничего ей не сказав. Сонья прекрасно понимала это. Пожалуй, это был первый раз, когда юная девица не просто делала первое пришедшее в голову, не задумываясь, что другие могут волноваться. Она должна была довериться ей.
— Пожалуйста, мама.
Сонья опустила свои зеленые глаза долу и сдалась. Дети радостно закричали, а Фрида даже вывалилась из лохани.
* * *Небо окрасилось в оттенки оранжевого, а щеки Силье — красного. Девочка карабкалась по склону к пещере тролля, спеша изо всех сил. Она не стала переодеваться, поскольку не хотела рисковать своей новой одеждой — даже если не собиралась спускаться в пещеру. Она просто, сняв одежду, как следует вытряхнула ее, расчесала светлые волосы — скорее чтобы смахнуть пыль, чем уложить их, — и вымыла лицо и руки, чтобы лучше выглядеть. Чувствуя тревогу матери, Силье, чтобы успокоить ее, подробно расписала все, что собиралась делать. То, что она накинулась на пищу как людоед, хотя после смерти бабушки совсем потеряла аппетит, похоже, подбодрило Сонью больше, чем ее объяснения.
Путешественница нагрузилась навряд ли легче, чем с утра. Она надела толстый шерстяной плащ, а тяжесть веревки сменилась весом трех факелов, засунутых за спину, и фляги, перекинутой на ремне через плечо. Мать, однако, настояла на том, чтобы она зажгла факел перед тем, как отправиться в путь, и постоянно держать его в руке было утомительно. Сонья хотела видеть, как движется по склону ее дочь, и прежде всего — убедиться, что она избежит в сумерках неприятных встреч со зверями. К счастью, мотивации у Силье хватило, чтобы ее не смущали уставшие руки.
Девушка добралась до пещеры тролля как раз к тому моменту, когда последний луч солнца скрылся за горизонтом. Она в тысячный раз перекинула факел из руки в руку и наклонилась над отверстием.
— Я здесь! — крикнула она.
— Хрунгнир тоже! — к огромному удовлетворению услышала она в ответ.
— Солнце зашло! Тебе можно выходить!
Она резво отскочила подальше назад, и когда раздался удар кирки, похвалила себя за своевременность. Земля раскололась и обрушилась, поглотив камни и почву вокруг дыры. Троллю потребовалось не более трех ударов, чтобы расширить вход настолько, чтобы он сам смог пройти. Осыпь образовала в его шахте откос, и тролль выбрался по нему наружу.
Сердце Силье бешено колотилось. У йотуна же выход из подземелья родил столько эмоций, что что они словно изливались из всего Хрунгнира настоящим водопадом счастья. Он смеялся. Смеялся, касаясь земли в сосновых иголках, смеялся, лаская кору и ветви сосен, смеялся, глядя, как на небе одна за другой загораются звезды, смеялся от удовольствия, когда снова пробуждались детские воспоминания, уходящие в прошлое по меньшей мере лет на двести.
Он был красив, несмотря на массивное тело, огромные руки и перекошенную голову. На этот миг время остановилось, и в мире, окружающем тролля и девочку, не оставалось более места для печали.
Затем к Силье протянулись четыре огромных пальца. Она запаниковала, боясь быть по неосторожности раздавленной ими, но они подхватили ее с бесконечной бережностью. Силье позволила поднять себя к самому лицу тролля. Она ставила на кон свою жизнь, позволяя обращаться с собой таким образом, а он играл со смертью, согласившись последовать за ней прочь из укрытия своей шахты. Факел Силье осветил покрытую толстым слоем пыли физиономию, на которой читалась вся благодарность мира. Йотун не мог найти слов, чтобы выразить свои чувства.
— Спасибо, — просто сказал он.
— Не за что, Хрунгнир, благодарю тебя за прошлый раз. Проводить тебя доставит мне радость, — ответила она.
Он опустил ее на землю и запалил свою потрепанную лампу, чудом уцелевшую при обвале. В свете лампы среди камней проглянули горечавка с первоцветом.
— Синий, — сказал Хрунгнир, довольный своими знаниями.
Силье подтвердила, а когда он спросил ее, какого цвета второй цветок, она ответила:
— Желтый. А листья — зеленые.
Он не смог сорвать растение, и Силье сделала это за него. Она вдохнула его аромат и передала троллю, чтобы тот сделал то же самое. К удивлению девочки, тролль наклонился, понюхал и втянул в ноздрю цветок. Силье захихикала, но резкий чих тролля сбил ее с ног. Она вытерла лицо с легким чувством брезгливости от землистых брызг, и у нее пропало желание знакомить тролля с запахами цветов. В качестве извинения йотун подставил ей ладонь как удобное сидение. Силье чуть покашляла и уселась. Она забыла о слюнях и снова превратилась в принцессу.
— Отпусти ее! — внезапно крикнул кто-то из ночи.
Силье узнала голос Кнута. В бледном свете ее факела и лампы тролля появился побледневший и дрожащий юноша, который, невзирая на страх, осмелился противостоять йотуну с простым ножом в руке.
Девушка удивилась, но испытала странное чувство гордости, сообразив, что Кнут решил спасать ее от чудовища, хотя так с ней и не заговорил. Он все же не был лишен мужества. В кои-то веки она стала настоящей принцессой, как в сказках Мормор!
На раздраженное рычание Хрунгнира Силье спокойно положила руку на каменное предплечье тролля и успокоила его:
— Он друг. Его зовут Кнут.
— Он смертный муж, нет?
— Почти что, но он не в твоей шахте. Тебе не обязательно его прогонять или пугать.
Лицо йотуна отвернулось от юноши, все еще перекошенное, но уже менее агрессивное. Затем Силье обратилась к Кнуту:
— Я в безопасности. Ты не должен ему угрожать.
— Но это же тролль! Он собирается тебя сожрать!
— Он питается только землей и кореньями.
— Но он тебя свалил с ног? — воскликнул Кнут, которому было трудно все это понять.
— Это было недоразумение. Хрунгнир очень сильный, но он не желает мне зла. Я провожу его домой. Мы пойдем к водопаду «Семь Сестер». Там ждет его мать.
Кнут не убрал ножа и не ослабил бдительности. Он не мог позволить Силье уйти с этим чудовищем. Его тело напряглось туже тетивы.
— Кнут, все то время, что я трачу на твое убеждение, — это время, потраченное впустую вместо того, чтобы добираться до пещеры его детства. Благодарю тебя за заботу, но сейчас ты должен нас пропустить.
Силье призвала Хрунгнира продолжить поход. Кнут, набравшись отваги, готов был последовать за ними, но Силье, минуя его, сказала:
— Нет, не ходи за нами. Тебе это будет неинтересно: я не собираюсь купаться в водопаде, — добавила она с легкой улыбкой.