День совершенства
«Только в свободное время. Дай мне слово».
После этого положил альбом и угли на кровать, сел к столу и раскрыл «Генетика».
Вернулся Карл, прошел к себе и стал убирать постель.
— Посмотри, это не твои вещи? — позвал Чип.
Карл взглянул на альбом и угли на Чиповой кровати. Чип сказал:
— Они не мои.
— О, спасибо, Чип, — сказал Карл, взяв принадлежности. — Я тебе так благодарен!
— Тебе следует поставить свой имяном на первой странице, — сказал Чип, — если ты собираешься и дальше разбрасывать всюду свои вещи.
Карл отправился в свой бокс, раскрыл альбом и посмотрел на первый лист. Потом, глянув на Чипа, кивнул ему, поднял правую руку и провозгласил:
— Любовь Братства!
В учебные аудитории они спустились вместе.
— Для чего ты испортил первую страницу? — спросил Карл.
Чип улыбнулся.
— Я не шучу, — сказал Карл. — Ты не слышал, что записки следует писать на клочке ненужной бумаги?
— Слава Христу, Марксу, Буду и Вэню, — ответил Чип.
В декабре того самого, 152 года пришла страшная весть о Серой Смерти, истребившей все марсианские колонии, кроме одной, и все произошло всего за девять коротких дней. В Академии Генетических Наук, как во всех остальных организациях Братства, воцарилась тишина бессилья, которую сменил траур, а вслед за ним массовая готовность оказать помощь Братству, пережившему страшное бедствие. Каждый трудился напряженно, как мог, не считаясь со временем. Свободное время было сокращено наполовину; занятия шли даже по воскресеньям и лишь полдня было отведено на празднование Рождества. Из всех наук лишь генетика была способна создать новые, полные сил, в грядущих битвах поколения; каждый торопился завершить свою учебу и отправиться к месту первого назначения. Со всех стен смотрели большие черно-белые плакаты: «ВОЗРОДИМ МАРС!»
Упоение ударным трудом длилось несколько месяцев. Полностью выходные дни были восстановлены только к Рождеству Марксову, но теперь никто толком не знал, на что употребить свободное время. Чип и Карл в такой выходной поплыли со своими девушками на лодке на один из островов на озере в Саду Развлечений позагорать на большой плоской скале. Карл рисовал портрет своей девушки. Насколько было Чипу известно, это был первый раз, когда Карл рисовал человеческое существо с натуры.
В июне Чип взял еще один альбом для Карла.
Занятия в Академии закончились на пять недель раньше срока, и они получили назначения: Чип — в научно-исследовательскую лабораторию генетики вирусов в США 90058; Карл — в Институт Энзимологии в ЯП 50319.
Вечером накануне отъезда из Академии они упаковывали свои рюкзаки. Карл вытащил альбомы в зеленых обложках, хранившиеся в ящиках его стола — дюжину из одного ящика, полдюжины из другого и еще из других ящиков; на койке их выросла уже целая гора.
— Тебе не уместить их все в рюкзак, — сказал Чип.
— Я и не собираюсь, — сказал Карл. — Это уже прошлое, они мне больше не нужны. — Он сидел на койке, перелистывая один из альбомов и вырывая некоторые рисунки.
— Можно мне взять несколько штук? — спросил Чип.
— Конечно, — сказал Карл и кинул ему альбом.
Большей частью это были наброски, сделанные в музее Пред-У. Чип взял один рисунок, на котором был изображен человек в кольчуге, держащий на плече арбалет, и еще один с чесавшейся человекообразной обезьяной.
Карл собрал в охапку почти все альбомы и пошел с ними по коридору к мусоропроводу. Чип положил свой альбом на койку и взял другой.
В нем были изображены обнаженные мужчина и женщина, стоявшие в парке на окраине большого безлико-бетонного города. Они были выше, чем предписывала норма, красивы, и невероятно благороден был их облик. Женщина сильно отличалась от мужчины не только по признакам пола — у нее были длинные волосы, высокая грудь, и вообще вся фигура была более мягко округлена. Это был потрясающий рисунок — что-то в нем волновало Чипа, но он не знал, что именно.
Он стал рассматривать другие листы с мужчинами и женщинами; чем дальше, тем больше уверенности чувствовалось в руке художника, силы в рисунке, его линии становились лаконичнее и четче. Это были лучшие рисунки из когда-либо сделанных Карлом, но в каждом что-то беспокоило Чипа, чего-то здесь не хватало, но Чип никак не мог уловить несоответствие.
И вдруг его осенило и ужаснуло — все они были без браслетов!
Чип еще раз внимательно рассмотрел, и у него заныло под ложечкой. Без браслетов! Ни на ком из них не было браслета. И это нельзя было даже оправдать тем, что рисунки не закончены — в углу каждого стоял знак «А» в кружочке.
Он положил альбом, пошел и сел к себе на кровать. Чип смотрел, как вернувшийся Карл собрал остальные альбомы и, улыбаясь, унес их.
В гостиной танцевали, но из-за событий на Марсе — уныло и мало. Позже Чип ушел со своей девушкой к ней в бокс.
— Что случилось? — спросила она.
— Ничего, — ответил Чип.
Карл также задал ему этот вопрос утром, когда они сворачивали свои одеяла.
— Что случилось, Ли?
— Ничего.
— Грустно уезжать?
— Немного.
— Мне тоже. Дай-ка мне твои простыни, я пойду брошу их в мусоропровод.
— Какой у него имяном? — спросил Ли ИБ.
— Карл ВЛ 35С7497, — сказал Чип.
Ли ИБ тотчас записал.
— А что именно тебя беспокоит? — спросил наставник.
Чип обтер ладони о свои бедра.
— Он нарисовал несколько картинок с номеров, — сказал он.
— Ведущих себя агрессивно?
— Нет, нет, — сказал Чип. — Просто фигуры — стоящие или сидящие, в совокуплении или играющие с детьми.
— Ну и что здесь такого?
Чип глянул поверх письменного стола.
— Они были без браслетов, — сказал он.
Ли ИБ молчал. Чип смотрел на Ли, тот смотрел на Чипа. Чуть погодя Ли ИБ сказал:
— Несколько рисунков?
— Целый альбом.
— И на всех нет браслетов?
— Ни на одном.
Ли ИБ сделал глубокий вдох и затем выпустил воздух сквозь сжатые зубы серией коротких быстрых шипений. Он заглянул в блокнот.
— КВЛ 35С7497, — сказал он.
Чип согласно кивнул.
Он порвал рисунок лучника в кольчуге, который был агрессивен, разорвал и рисунок с обезьяной. Отнес клочки в мусоропровод.
Потом сложил свои пожитки в рюкзак — ножницы, и футляр с зубной щеткой, и рамку с фотографиями родителей и Папы Яна — и застегнул его.
Пришла девушка Карла с сумкой на плече.
— Где Карл? — спросила она.
— В медцентре.
— О, — произнесла она. — Передай ему, что я заходила попрощаться, хорошо?
— Конечно.
Они поцеловали друг друга в щеку.
— До свиданья, — сказала она.
— Всего тебе.
Она ушла по коридору. Мимо прошли еще несколько студентов, но уже и не студентов. Они улыбнулись Чипу и кивнули ему на прощанье.
Он оглядел опустевший бокс. К доске по-прежнему приколот рисунок лошади. Он подошел и стал смотреть на него — вот он, вставший на дыбы жеребец, такой живой и дикий. Почему Карлу было не ограничиться животными в зоопарке? Зачем он стал рисовать людей?
Чипа вдруг стало охватывать чувство, что он поступил неправильно — не надо было говорить Ли ИБ про рисунки Карла, хотя он, конечно, знал, что поступил правильно. Что было плохого в том, что он помог заболевшему брату? Неправильно было бы не сказать об этом, промолчать, как раньше, а Карл пусть продолжал бы рисовать номеров без браслетов и усугублять свое заболевание. В конце концов, он мог дойти до того, что стал бы рисовать номеров, действующих агрессивно. Дерущихся!
Конечно же, он поступил правильно.
Однако чувство своей неправоты оставалось и росло, превращаясь в чувство вины. Вопреки логике.
Почувствовав кого-то за спиной, Чип круто обернулся. Он подумал, что, может быть, это Карл пришел поблагодарить его. Но нет — просто кто-то, проходя, замедлил шаг у бокса.
Но это все равно рано или поздно произойдет: Карл после медцентра подойдет к Чипу и скажет: «Спасибо, Ли, за помощь. Я и в самом деле был болен, но теперь мне намного лучше», а он на это скажет ему: «Благодари не меня, брат, благодари Уни», на что Карл ответит: «Нет, нет»— и пожмет ему руку.