Любви и тундра не помеха... (СИ)

Черноглазая девушка довольно улыбнулась, увидев, что противник неспокойного мертвеца покинул первый костёр, продолжая петь, и шагнул во второй.
  
Глава 8
 
— Главное, чтобы этот гад не вытворил ничего, когда придёт пора центрального.
В голосе Негостая было столько тревоги, что Виктор непроизвольно поднял с земли увесистый камень. Он деловито взвесил его на ладони и холодно проронил:
— Пусть попробует рыпнуться! Отдача будет такая, что он отлетит в сторону! Лишь бы нашим ведьмам не навредил.
— Главное, чтобы не в сторону Трефилки и Иветты. Не стоит так рисковать.
Мёртвый нойд следил за соперником тяжёлым, полным ненависти взглядом. При этом беззвучно посылал самые страшные проклятия на головы тех, кто посмел не только встать у него на пути, но и бросить ему вызов. Равк прекрасно понимал, что на подлость у него будет только один шанс. Когда придёт время для самого большого и жаркого костра.
Обе нойды снова вплели свои голоса в гулкий напев бубна, пытаясь уберечь Совина от беды. Они точно знали, что её подготовил не знающий жалости мёртвый колдун. В Иветте словно сейчас жило сразу две девушки. Одна с изумлением наблюдала за течением состязания. Вторая на древнем саамском языке одновременно с Трефилкой пела незнакомые заклинания. Только её никто и никогда не учил этой премудрости. Она только сейчас поняла, что и Трефилке пришлось ступить на Тропы Мира Духов. Чтобы они все вместе смогли одолеть страшного противника.
Ветка с удивлением увидела краем глаза, что всю пещеру залил едва заметный свет. Он был чем-то похож на белое северное сияние. Его она когда-то видела на фотографиях. Их им показывали на занятиях, что неизменно вёл Пётр Дарович, когда они проходили северные культуры России.
Совин вскинул руки и затянул прихотливую мелодию. Точно повинуясь незримому сигналу, саамская ведьма замолчала и спрятала бубен в специальном потайном кармане в парке. Танец обеих нойд стал более медленным и плавным. Чем-то похожим на мягкие волны кольских озёр под ласковым летним ветром. Когда в почти спокойных водах, точно в серебряных зеркалах, отражается яркая синь небес ясного полярного дня.
Равк весь подобрался, предчувствуя, что очень скоро придёт его черёд показывать свою колдовскую удаль. Этого он, по вполне понятным причинам, делать не желал. Чары сейды вмиг разрушили бы под его ногами Тропы. Сразу же вышвырнули туда, откуда он пришёл опасным и незваным гостем.
Черноглазая хранительница резко вскрикнула, предупреждая об опасности. Точно полярная сова при виде подбирающейся к гнезду росомахи. Совин резко увернулся, уклоняясь от броска. Он должен был стать для него смертельным, если бы не вовремя подоспевшая помощь.
С жутким воем мёртвый колдун рухнул прямо в ослепительно-белое пламя. Нойд шагнул следом, прекрасно понимая, что должен найти бронзовый амулет противника до того, как оберег превратится в бесформенную лужицу металла.
Ведьмы остановили свой стремительный танец и упали там, где стояли. Они так устали, что были уже не в силах вымолвить и слова. Когда Виктор и Пётр Дарович подбежали к ним, то увидели, что чародейки крепко спят. Правда, дыхание расслышать оказалось совсем непросто. Поначалу они испугались, что сердца у обеих не выдержали титанической нагрузки и остановились.
Чакхли завернули обеих нойд в меховые одеяла и унесли в отдельную пещеру отдыхать. Старейшина гномов поспешил успокоить перепуганных гостей с Большой Земли:
— Были бы просто ведьмы — не пережили бы сегодняшней ночи. А так проспят трое суток и будут как новенькие. Совсем не зря этот равк за Иветтой охотился! При должном обучении она может стать очень сильной нойдой! Теперь в наши земли даже Выгахке поостережётся свой нос совать! Она сразу поймёт, что без поддержки мёртвого колдуна мы её в два счета на родную вараку выставим! Так намнём бока, что впредь неповадно станет разбойничать, болезни и беды насылать!
Оба мужчины ушли вместе со старейшинами. Так настояла сейда. Никому не следовало оставаться в подземной зале, где проходил поединок. Конечно, потеряв тело в этом мире, мёртвый колдун некоторое время не будет тревожить живых. Только если амулет успеет расплавиться в горниле самого жаркого костра, куда Трефилка специально высыпала горсть особого порошка, он сможет однажды вернуться. Защитный купол не позволил чарам обоих нойдов навредить тем, кто не принимал напрямую участия в колдовском поединке.
  
Негостай обменялся с духом-хранителем встревоженными взглядами и проворчал:
— Время на исходе, а Совин так и не отыскал пропажу. Не хотелось бы столкнуться с таким неприятным врагом в самое неподходящее время. Если он не принесёт тебе бронзовый амулет поверженного противника, этот ухарь снова вернётся требовать свой зуб и управу на тебя.
— Знаю, но по законам колдовского поединка вмешиваться мы не имеем права! — черноглазая сейда расстроенно вздохнула и присела на принесённую совсем ещё юной чакхли подушку.
Вторую правнучка старейшины вежливо предложила и её племяннику. Так же молча пригожая девушка вышла вон, даже не оглянувшись на прощание. Две пары чёрных глаз с тревогой принялись вглядываться в огненную бурю. Именно туда канули мёртвый колдун и их защитник.
В это самое время совиный нойд, не чувствуя обжигающего жара духов пламени, пытался разыскать ключ от дорог в мир живых. Именно браслет с письменами и позволял равку тревожить тех, кого он поклялся оберегать от тёмных сторон бытия даже ценой собственной жизни. Услышать здесь чуть визгливое женское пение он оказался не готов. Прошептал мольбу к духам-хранителям своего рода. Потом Совин сплёл защитные чары и стал осторожно подбираться к источнику царапающей слух, точно коготки лемминга, мелодии без слов.
Оадзь нойду до сегодняшней ночи вживую видеть не доводилось. Слухи об этой странной нечисти с сильными колдовскими способностями ходили весьма противоречивые. Уродливое существо было похоже по фигуре на невысокую женщину-саамку. Страшная, как ночной кошмар, ведьма сочетала в себе черты жабы и паука одновременно. Ощерив острые клыки в подобии улыбки, колдунья подцепила когтистыми пальцами затейливый бронзовый браслет мёртвого нойда. Тут же сильно обожглась и уронила его обратно в полыхающие цветом лавы уголья.
— Тебя никто сюда не звал, человек! — гневно прошипела она и распахнула пасть с зеленоватыми зубами, острыми как она совесть отточенное лезвие меча саамского воина.
Не задумываясь, Оадзь бросилась на Совина. Роняя желтоватые капли паучьего яда, которые с сердитым шипением превращались в не менее опасный парок.
— Я выиграл в колдовском поединке за право получить вместе с двумя нойдами благословение сейды. Убирайся, нечисть! Амулет принадлежит мне. Если будешь настаивать на своём, растворю тропу у тебя под ногами и верну в мир духов без права появляться тут в течение нескольких недель, а то и месяцев!
Колдунья, чья кожа отчётливо отливала землисто-зелёным, решила, что уставший защищаться от злых чар равка смертный колдун ей — не соперник. Она решила поскорее расправиться с ослабевшим Совином и, раскрыв пасть как можно шире, бросилась в атаку. Бронзовый амулет беспокойного мертвеца сам прыгнул нойду в руку. Раскалённый металл не оставил и следа на смуглой коже.
Мужчина вскинул глаза, уставился прямо на несущуюся на него с неотвратимостью снежной лавины в Хибинах женщину-лягушку и запел. Злая волшба, ею она тщетно попыталась смести его, точно порыв урагана высохший листочек полярной ивы, вернулась к своей хозяйке. Гневное шипение стало всё чаще срываться с её губ. Оно сразу же подсказало совиному нойду, что он близок к победе. Наглая нечисть достаточно вышла из себя, чтобы начать допускать промахи и досадные ошибки.
— Вот все вы одинаковые! — обиженно засопела странная помесь человека, лягушки и паука. Даже скупая слезинка скатилась по бородавчатой щеке, щедро усеянной редкими жёсткими волосками, как на лапках у восьмиглазого охотника. — Подавай только красавиц! Где ж их столько взять? — доверительно понизив голос, проворчала она. — Пожалуй, я не сожру тебя прямо сейчас, — рука, увенчанная точно лаковыми тёмно-багровыми коготками, нырнула куда-то под парку, выуживая оттуда позеленевшие от времени бронзовые ножницы. — Выбирай, колдун. Либо я убью тебя прямо сейчас, либо ты приведёшь меня женой в свою вежу…