Твое прикосновение

– Время хорошо выпить! – заорал трактирщик. Он протиснулся через возбужденно гудящую толпу, держа в руках две наполненные джином кружки, над которыми вился легкий парок. Джеймс с благодарностью принял напиток. Джин пахнул очень резко, напоминая скипидар, но жидкость пролилась в желудок как обычная вода.
Из гущи людей к Джеймсу приблизился Фин.
– Чертовски кровавая битва, – похвалил он. – Я не шучу. Ты выглядишь так, словно тебя обработали колотушкой.
  
Джеймс почувствовал сильную пульсирующую боль в нижней челюсти. Он подвигал языком. Щека изнутри была рассечена, но все зубы оказались на своих местах. Ничего, скоро все заживет.
– Хочешь поухаживать за больным другом?
– На такое я не способен. И мне кажется, что ты болен на голову.
На подобную реплику Джеймс обычно реагировал поднятием брови. Однако сейчас даже малейшая попытка обернулась острой болью, заставившей зажмурить глаза.
– Не будь занудой. Если мне потребуются нравоучения, я обращусь к Морленду.
– Ты уверен, что у тебя нет сотрясения мозга?
– Ерунда. А ты зачем сюда явился?
– Чтобы обратиться к тебе за помощью. Но теперь ясно, что ты будешь бесполезен весь этот вечер.
– Что же тут удивительного, – мягко заметил Джеймс. – Ты ведь понимаешь, я только что уложил наповал гордость Ирландии. Кое-кто вполне мог бы назвать этот бой национальной победой. – Наконец он обратил внимание на то, что Фин одет в вечерний костюм. – Похоже, ты заглянул сюда, возвращаясь от кого-то?
– Да, был у Стромондов.
Ах да, сегодня же ежегодный бал. Среди всех мамаш, озабоченных устройством брака своих детей, приглашение на этот бал очень ценилось.
– Прими мои соболезнования, – обронил Санберн. – Наверное, дамы тебя там облепили, как мухи медовую коврижку. – Он откинул голову, проверяя, как работают мышцы шеи. Кто-то вложил ему в руку еще одну кружку с джином. – Благодарю, О'Малли. – Он отпил глоток, а затем одним залпом осушил все до дна.
Когда Джеймс опустил кружку, Фин все еще стоял рядом с ним. На его лице застыло наигранное внимание к другу, но было ясно, что мысли его заняты чем-то другим.
– Я беспокоюсь за Элизабет, – пояснил он, заметив на себе взгляд виконта.
– В самом деле?
– Да. Нельсон хорошо устроился, что уж там говорить.
Джеймс вздохнул. Эта ханжеская черточка в характере друга впервые проявилась еще в университете. Пока приятели-студенты не пропускали мимо ни одной юбки в окрестности, Фин проводил время за чтением стихов, восхищая тем самым супругу местного викария.
– Она взрослая женщина и своими действиями не причиняет никому вреда, кроме самой себя. – Он вдруг засмеялся и добавил. – А я думал, что армия излечила тебя от этого пуританства.
Фин загадочно ухмыльнулся, словно человек, втайне гордящийся сам собой.
– Я думал так же. Слава Богу за его небольшие подарки. Но ты во мне ошибаешься, Джеймс. В данном случае я осуждаю как раз Нельсона. Хотя, должен признаться, я что-то не помню, чтобы раньше Лиззи была такой…
– Непредсказуемой?
– Именно.
– Надо сказать спасибо покойному мистеру Чаддерли. Просто тебя не было здесь все эти годы. – Затем, заметив, что основная масса людей расходится по своим местам возле стен, Джеймс решительным жестом помешал Фину разглагольствовать дальше. – Лучше не болтать, пока почтенная публика угощается. Тут народ непредсказуемый.
– Да, я слышал, – кивнул Фин. И тем не менее продолжил: – Только не надо мне говорить про пуританство. Элизабет бродит по бальному залу у Стромондов, спотыкаясь на каждом шагу, словно неуклюжий слоненок. Но для фарфора Стромондов она представляет серьезную опасность.
– Господи, а где же Нелло?
– Совсем пропал из виду. Она пришла одна и заявила, что напилась, чтобы его позабыть.
Джеймс поднялся с табурета и начал натягивать сюртук. Уже третий раз за этот месяц он вынужден мчаться куда-то ради спасения Лиззи.
– А сам ты не мог ничего предпринять?
Фин пожал плечами:
– Как-то не умею обращаться с неразумными женщинами.
– Так вот почему ты холостяк.
– А ты по какой причине?
– Морленд хочет, чтобы у него был внук. – Джеймс иногда думал, что мог бы сам приставить пистолет к голове Нелло, чтобы отправить его к алтарю. Не исключено, что он так бы и поступил однажды, если бы верил, что вступление в брак как-то изменит этого повесу. Но вряд ли можно что-то исправить, если мужчина честно и откровенно признается, что не испытывает любовных чувств к женщине, с которой спит. Трезвая Лиззи и сама понимала это. – Я всегда советую ей ограничиваться вином, – продолжил Джеймс, когда друзья потихоньку пробирались к выходу. – Но она никак не хочет бросить свои эксперименты. Надеюсь, она не употребляла твоих тонизирующих напитков?
– Боже мой, конечно, нет.
– Хорошо. Ты с транспортом?
– Я всегда путешествую со своим обозом.
– Лично я приехал на извозчике.
– На извозчике! В эту дыру? Господи, Джеймс, неужели тебе жизнь надоела?
Тот не ответил. Он предпочитал отмалчиваться в тех случаях, когда сам не знал точного ответа.
Балы у Стромондов славились своей изысканной роскошью, и этот год не должен был стать исключением. В каждом углу красовались экзотические оранжерейные цветы. Окна в зале для танцев задрапировали ширмами из роз и папоротника, так что легкий ветерок, врывавшийся внутрь, доносил до гостей приятные запахи. Большую электрическую люстру выключили. Вдоль стен, равномерно расставленные, горели французские лампы, отбрасывающие мягкий ровный свет, который играл на шелковых нарядах и драгоценностях дам, приглашенных на бал.
Лидия наблюдала за происходящим, стоя у стены и испытывая смешанные чувства осуждения и веселья. У каждого общества есть особые правила, указывающие, как следует демонстрировать богатство. Что касается Англии, новые веяния демократии заставляли бомонд искать более тонкие способы показа своего благополучия. На каретах уже не ездили форейторы. Состоятельные люди призадумывались теперь, стоит ли выезжать в экипажах с фамильным гербом. А как быть с роскошными нарядами для прислуги и дорогими цветами? Но пока эти атрибуты богатства стоят немалых денег, мода на них никогда не закончится.
Краешком глаза Лидия заметила, что вниз по лестнице спускается леди Стрэттон под руку с миссис Аптон. Она тяжело вздохнула. Лидия предпочла, бы остаться незамеченной возле стены. Однако сегодня вечером, под впечатлением новости о помолвке Антонии с мистером Паджетом, все знакомые Лидии должны были лично высказать ей свои поздравления и наилучшие пожелания. Выпавшая на ее долю обязанность встречать всех радостным и приветливым лицом уже порядком утомила Лидию.
Сожалея, что поступает невежливо, она отвернулась к выходу. Счастье Антонии было единственным светлым пятном, в остальном вокруг нее царил какой-то безнадежный хаос. Сегодня от отца пришла телеграмма. Он опросил каждого из своих рабочих, однако так и не выяснил, каким образом подделки попали в груз для мистера Хартнетта. Вызванное этими расспросами недоверие привело к нежелательным пересудам на раскопках. Обиженные рабочие стали относиться к порученному делу с небрежностью и прохладцей. В результате отец решил, что лучше будет в этом сезоне работы прекратить и заказать билет на ближайший пароход в Англию.
Если бы такая телеграмма пришла вчера, Лидия срочно отправила бы ему ответ с просьбой отказаться от его опрометчивого намерения. Разумеется, было бы очень приятно видеть его в Лондоне, особенно в связи с запланированной свадьбой Антонии. Однако преждевременное возвращение стоило бы отцу нескольких драгоценных недель работы в самое подходящее время года. А что теперь? Этим утром от Карнелли доставили грузы из партии для Хартнетта. Лидия вскрыла ящик прямо в своей гостиной и поочередно, осмотрела каждый предмет.
Пять фальшивых древностей. Пять из шести.
Сердце Лидии возбужденно заколотилось. Это происходило с ней уже несколько раз за этот день. Она прошла в холл, где толпились гости в шелках и драгоценностях. Люди привычно обменивались комплиментами и сплетнями. Ниже, у самого-входа, опоздавшие торопились пройти в фойе и толкались перед гардеробной.