"Фантастика 2025-71". Компиляция. Книги 1-10 (СИ)
— Как странно сидеть рядом с тобой и думать о том, что где-то далеко живут люди, бывшие мне близкими…
— Ты хочешь к ним вернуться?
— Нет! Да, то есть я хотела сказать, я должна вернуться, потому что…
— Потому что всякую ночь обязательно сменит утро…
И мы смотрим в глаза друг другу, и наши руки переплетаются над пламенем.
— Разве там ты умела любить? — шепотом спрашивает он. Спрашивают его губы, горячие и настойчивые, и я перестаю ощущать свое тело вне его ласковых прикосновений. Я не могу сопротивляться, да и зачем?
Зачем расти цветам, если их некому будет сорвать?
И когда он целует мою грудь, я открываю глаза, чтобы видеть звезды. А его руки, поначалу такие неуклюжие и даже грубые, становятся вдруг нежно-невесомыми, как туман. И мы, обхватив друг друга, летим, с высоты снисходительно наблюдая, как бьются в сладострастном экстазе наши тела. И тихие воды лесного озера совсем не охлаждают нашей страсти, скорее наоборот…
Мы лежим на траве, сырой от росы, и смотрим в начинающее светлеть небо. Мужчина, которого я всю ночь называла не принадлежащим ему именем, тихо касается ладонью моего плеча.
— Вот ты и приняла мой дар, — говорит он, и в голосе его звучит странная тоска.
Я утыкаюсь лицом в его грудь и шепчу:
— А ты принял мой…
Чего же больше мы могли друг другу дать?!
— Ты теперь будешь сильной, Викка. И, возможно, счастливой…
Так вот, значит, каково мое Имя!
Я встаю и начинаю одеваться в неясном свете утра. В лесу наверняка прохладно, вечно поясок от моего домашнего халата перекручивается… Чайник на кухне свистит… Будильник возле кровати показывает двенадцать ровно.
Будильник.
Кровать?!
Я уже дома?!
Приходится в этом убедиться, бросившись на кухню. Чайник действительно кипит-заливается, поставленный неизвестно чьей заботливой рукой. Я выключаю его, автоматически завариваю себе растворимый кофе. И начинаю метаться по всей квартире, словно те Тринадцать могли спрятаться от меня в ванной или кладовой. В спальне я наконец прихожу в себя.
Глупо думать, словно тут что-то изменилось. Постель примята так, как будто на ней я спала в гордом одиночестве. А то, что было…
Было ли оно вообще?
Получила ли я Силу?
Я внимательно оглядела свои руки, ожидая, что из-под ногтей посыплются голубые магические искры. Не посыпались. Так. Ноги. Вроде на месте, такие, как и были, и, честно сказать, давно требующие крема-депилятора. Голова… Да блин, что я не могу к зеркалу подойти?
Дверь моего гардероба была зеркальной и отражала меня в полный рост. Я включила верхний свет, сбросила халат и внимательно посмотрела на свое отражение.
— Истинное Лицо… Вот оно, мое Истинное Лицо. — Нагая красавица с длинными, распущенными по плечам волосами цвета воронова крыла. Глаза гордые до сумасшествия, рот, искривившийся в презрительной усмешке.
— Значит, я все-таки такая… Ненавижу!
От моего крика большое зеркало пошло трещинами и брызнуло сверкающими осколками во все стороны, впрочем не задев меня. Но мне было на это наплевать, даже если б я изрезалась стеклом в кровь. Я не хотела быть такой! Неужели для того, чтобы сделать одно доброе дело, нужно превратиться в тварь с ледяным сердцем!
У меня есть Сила, у меня есть Имя… А сама я у себя осталась? Какой теперь смысл об этом рассуждать?.. Время пить кофе.
Одеваюсь, иду на кухню и там на столике только теперь замечаю материальное подтверждение того, что Обряд Тринадцати действительно состоялся. Рядом с моим поддельным магическим кристаллом стоит и переливается настоящий. Тот, чго был мне дан.
— Значит, все получилось! — шепчу я.
Было уже далеко за полночь по обычному, немагическому времени, когда я наконец утомилась проводить эксперименты по превращению магнитофонных кассет в бабочек и газет в золотые монеты. Было интересно и немного смешно. Одним легким взмахом руки я убрала осколки зеркала из спальни. Раньше для этого я не преминула бы воспользоваться веником. Что ж, к магической вседозволенности быстро привыкаешь…
Свой старый поддельный кристалл я выбросила в мусор, как мне и было велено. И решила незамедлительно испытать новый. Со стратегической точки зрения мне сейчас важнее всего знать, где находится моя соперница Наташа и какие козни она замышляет супротив моей особы. Итак…
— Покажи мне ее, — приказала я кристаллу. Ну прямо ревнивая дамочка из фильма «Чародеи»! Однако сработало. Сфера засветилась изнутри изумрудным огнем, затем затуманилась. Через мгновение туман рассеялся, и я, как на мониторе небольшого компьютера, увидела коридор.
— Почему изображение черно-белое? — грозно рыкнула я.
— Ой, пардон! — пискнул кристалл и усилил цвет.
Коридор был уныло-салатового цвета. По нему стремительно шла элегантно одетая Наташа в сопровождении запыхавшегося толстяка, облаченного в белый халат. Как в больнице…
Да это же и есть больница!
Наташа с перекошенным от гнева лицом что-то быстро выговаривала доктору. Тот жалко оправдывался и явно ее боялся.
— Звук давай! — приказана я.
— У меня звуковой карты нет! — возмутился было кристалл.
— Расшибу к чертовой матери…
— Ну, как угодно. Только под вашу ответственность, — уступил магический прибор и дал звук.
— …амитриптилина. Такую дозу не выдержит и здоровое сознание, не говоря уж о шокированном.
— Вы меня не учите, доктор, я сама все знаю не хуже вас. Он не должен выйти из коматозного состояния раньше двадцать пятого мая, ясно?!
— Да как вы смеете мне указывать? Кто вы такая?!
Наташа на миг притормозила свой стремительный бег по коридору и схватила врача за шиворот.
— Я его жена, ясно тебе, Гиппократ кастрированный?! И я лучше знаю, как лечить моего дорогого муженька. Советую тебе со мной не спорить!
— Я… не буду. Отпустите меня, пожалуйста, — простонал, задыхаясь, доктор. — В конце концов, это ведь не мое дело.
— О, ты правильно все понял! Умничка! — Наташа похлопала доктора по лысине острыми, как лезвия, ногтями. — Значит, так. Антидепрессанты и психотропные ему не отменять. Кормить через катетер и только тем, что принесу я. Никаких посетителей к нему не пускать. Кроме меня, разумеется. Я ведь как-никак его жена!
Она усмехнулась, продемонстрировав идеальную белоснежную улыбку, хотя волчий оскал пошел бы ей куда больше. Не завидую тому бедняге, который сподобился чести стать ее мужем. Она ведь явно стремится сжить его со свету!
Наташа и врач остановились у дверей палаты. Я пристальнее вгляделась в номер. Двести двенадцатый. Надо запомнить на всякий случай.
— Ну что ты морщишься, как будто тебе мошонку зашемили?! — зашипела на доктора ведьма. — Сделай приветливое лицо, а то санитарка подумает, что больницу террористы захватили.
Бедный мужичок покраснел, побледнел, одернул халат и попытался улыбнуться. А Наташа провела ладонью по своему лицу и…
Какое выражение нежной заботы и ласки изобразилось на нем! Именно с такими лицами, наверное, снятся одиноким морякам их далекие верные подруги… Именно таким лицам и верят эти несчастные моряки, а после недоуменно спрашивают себя: как же так получилось, что приходится идти на прием к венерологу?!
Наташа стремительно ворвалась в палату, врач робко плелся у нее в кильватере. Дежурная сиделка, дремавшая у постели больного, испуганно вскочила.
— Ну как он, мой… мой единственный? — с трепетным придыханием спросила Наташа сиделку. Могу поклясться, что в глазах ведьмы стояли искренние слезы.
— Не приходит в себя, — горестно прошептала сиделка.
— Ах! — Наташа картинно извлекла из сумочки платочек и промокнула уголки глаз. — Мой любимый! Как я страдаю без него!
По ком же она так артистично убивается? Изображение все время смещалось, и мне не удавалось разобрать, кто лежит на реанимационной кровати и кого Наташа называет своим мужем…
— Отрегулируй настройку, — приказала я кристаллу. — Дай мне изображение больного.