Танец с драконами. Книга 2. Искры над пеплом

— Нешто дракон в ней поместится? — усомнился сир Арчибальд, смерив взглядом повозку.
— Должен — два быка помещаются. — Покрытое шрамами лицо Трупоруба скрывалось под маской кобры, но черный аракх на бедре его выдавал. — А эти двое, говорят, меньше черного.
— Потому что в яме сидят. — То же самое, если верить книгам, происходило и в Семи Королевствах. Ни один из взращенных в Драконьем Логове драконов не дорос до Вхагара или Мираксеса, не говоря уж о Черном Ужасе. — Цепи привезли?
— Да, под мясом, — сказала Мерис. — На десяток драконов хватит.
— Хорошо. — Квентин испытывал легкое головокружение. Действительность казалась ему то игрой, то кошмаром: будто открываешь дверь, за которой таятся ужас и смерть, и не можешь остановиться. Он вытер о штаны мокрые от пота ладони. — У ямы тоже стоят часовые.
— Знаем, — сказал Геррис.
— Будьте наготове.
— Мы и так наготове, — сказал здоровяк.
Желудок сводило, но Квентин не смел попроситься отойти по большой нужде.
— Ладно… Нам сюда. — Он редко когда чувствовал себя таким несмышленышем, но они все последовали за ним: Геррис, Арч, Кагго, Мерис и другие наемники. Двое вооружились арбалетами, взятыми из повозки.
Нижний ярус Великой Пирамиды за конюшней был настоящим лабиринтом, но Квентин побывал здесь с королевой и запомнил дорогу. Через три огромные кирпичные арки, по крутому откосу вниз и дальше — мимо темниц, пыточных камер и двух глубоких цистерн. Шаги звучали гулко, повозка с мясом ехала следом. Здоровяк светил снятым со стены факелом.
Вот и ржавые двери, запертые на цепь с висячим замком — каждое ее звено толщиной с человечью руку. При виде них Квентин усомнился в разумности своего замысла. Вон как их вспучило изнутри, железо полопалось, верхний угол левой створки оплавлен.
Здесь часовых было четверо: трое, в одинаковых масках саранчи, с длинными копьями, четвертый, сержант-василиск, с коротким мечом и кинжалом.
— Собака, — сказал Квентин. Сержант насторожился, и принц, мгновенно почуяв неладное, скомандовал: — Взять их!
Сержант в тот же миг схватился за меч, но здоровяк был проворнее. Он кинул факелом в ближнюю саранчу, сорвал со спины молот и обрушил острие на висок василиска, проломив тонкую бронзу и кость. Сержант рухнул на пол, содрогаясь всем телом.
Меч прилипшего к месту Квентина так и остался в ножнах. Он не сводил глаз с умирающего сержанта, а тени от догорающего на полу факела прыгали по стенам в чудовищной насмешке над последними корчами павшего. Копье часового отбил в сторону Геррис — наконечник, целивший в горло принца, лишь оцарапал львиную маску.
Когда саранча облепила Герриса, из мрака выскочили наемники. Геррис, проскочив под чьим-то копьем, вогнал меч под маску и глубже, в горло. Второй стражник упал с арбалетным болтом в груди, третий бросил копье и крикнул:
— Сдаюсь!
— Умереть надежнее, — сказал Кагго. Валирийская сталь аракха, без труда пройдя сквозь плоть и кость, снесла часовому голову. — Многовато шуму, — посетовал Кагго. — Разве глухой не услышал.
— Почему они не пропустили нас? — недоумевал Квентин. — Нам говорили, что пароль…
— Тебе говорили, что ты безумец, — напомнила Мерис. — Делай то, что задумал.
Драконы. Да. Они пришли за драконами. Кажется, его сейчас вырвет. Что он здесь делает? «Зачем все это, отец? Ради чего погибли в мгновение ока четверо человек?»
— Пламя и кровь, — пробормотал Квентин, — кровь и пламя. — Кровь собралась в лужу на кирпичном полу, пламя ожидало за дверью. — Цепь… У нас нет ключа.
— Есть. — Молот Арча грохнул по замку, высекая искры. С пятого удара он сбил замок вместе с цепью — теперь их, должно быть, слышала половина обитателей пирамиды.
— Повозку сюда. — Драконы будут послушнее, если их накормить — пусть полакомятся бараниной.
Арчибальд распахнул железные створки. Петли пронзительно взвизгнули на тот случай, если кто-то проспал сбитую цепь. Изнутри хлынул жар, пахнущий серой, пеплом, горелым мясом.
Кромешная тьма за дверями казалась живой, голодной. Что-то затаилось в ней, свернувшись тугими кольцами. «Воин, пошли мне мужества», — мысленно помолился Квентин. Он не хотел это делать, но другого выхода не было. Для того Дейенерис и показала ему драконов: хочет, чтобы он себя проявил.
 
Взяв поданный Геррисом факел, Квентин шагнул во тьму.
«Зеленый — Рейегаль, белый — Визерион, — напоминал он себе. — Назвать их по имени, говорить спокойно, но твердо. Укротить их, как Дейенерис укротила Дрогона на арене». Королева, одетая в тончайший шелк, ничего не боялась — не должен бояться и он. Раз она смогла, и он сможет. Главное — не показывать страха. Животные чуют страх, а драконы… Что он знает о них? Что о них знает любой, кого ни возьми? Они больше ста лет как исчезли.
Квентин медленно, водя факелом по сторонам, шел к краю ямы. Стены, пол, потолок вбирали в себя свет. «Да они же черные», — понял Квентин. Кирпич опален и крошится. С каждым шагом делалось жарче — принц стал потеть.
На него смотрели два глаза.
Бронзовые, как полированные щиты, они горели сквозь идущий из ноздрей дым. Свет факела упал на темно-зеленую чешую — таким бывает лесной мох в сумерки. Дракон открыл пасть, и склеп осветился. За рядом острых черных зубов тлело жерло в тысячу раз ярче факела. Длинная шея разматывалась, голова, больше конской, поднималась все выше — теперь бронзовые глаза смотрели на Квентина сверху.
— Рейегаль, — выдавил принц. Хорош укротитель — квакает, как лягушка. Лягуха и есть. — Мясо. Тащите его сюда.
Арч, услышав его, взял из повозки барашка и метнул в яму.
Рейегаль прямо в воздухе пронзил его огненным оранжево-желтым копьем с зелеными жилками. Барашек задымился, дракон поймал его на лету. Огненный ореол по-прежнему окружал его. Запахло паленой шерстью и серой — драконий запах.
— Я думал, их двое, — сказал здоровяк.
Да. Где же Визерион? Принц опустил факел. Зеленый дракон, мотая хвостом, терзал дымящуюся тушку. На шее у него стал виден толстый железный ошейник с оборванной цепью — остальные звенья, наполовину расплавленные, валялись на дне ямы среди горелых костей. В прошлый раз, вспомнил принц, Рейегаль был прикован к стене и к полу, а Визерион висел на потолке, как летучая мышь. Квентин поднял факел, задрал голову.
С потолка стекла струйка пепла — там двигалось что-то светлое. «Пещеру себе сделал, — понял Квентин, — вырыл в кирпиче нору». Стены фундамента Великой Пирамиды, несущие на себе эту махину, втрое толще крепостных стен всякого замка, но Визерион одолел эту толщу.
Теперь он проснулся и разворачивался в норе подобно белой змее. Пепел и кирпичная крошка сыпались градом. Вот шея, вот хвост, вот рогатая голова с глазами как золотистые угли. Вот крылья — они шуршат, расправляясь.
Кагго Трупоруб кричал что-то наемникам… Цепи велит доставать. Задумано было накормить драконов до отвала и надеть на сытых-неповоротливых цепи — так когда-то сделала королева. Хотя бы на одного, но желательно на обоих.
— Еще мяса, — сказал Квентин. — Быстро.
Змеи в Дорне, наевшись досыта, и впрямь еле движутся, но эти чудовища…
Визерион ринулся с потолка, топорща бледные крылья — у него на шее тоже болталась цепь. Из пасти стрельнуло золотое пламя с красно-оранжевыми прожилками, в воздух поднялось горячее облако пепла и серы.
Кто-то схватил Квентина за плечо, факел покатился по полу и упал в яму.
— Ничего не выйдет, Квент! — прокричала бронзовая обезьяна. — Видишь, какие дикие…
Дракон, ревя как сто львов, сел между ними и дверью. Оглядев всех пришельцев, он остановил взгляд на Мерис и стал принюхиваться. «Чует, что это женщина. Ищет свою мать, Дейенерис, не понимает, почему не пришла она».
— Визерион, — позвал, вырвавшись от Герриса, Квентин. Не ошибка ли? Нет, точно: белый — Визерион. Пальцы нашарили на поясе кнут. Черного Дейенерис укротила кнутом, он сделает то же самое.
Дракон, услышав свое имя, повернул голову. Теперь он смотрел на Квентина, и за его черными зубами мерцал бледный огонь.