Измена в новогоднюю ночь (СИ)

– И как долго вы будете меня “проверять”? – выгибает бровь Гордей со стальной улыбкой.
– А это не время показывает, а поступки, – встречает твёрдо его взгляд бабушка.
– Я понял вас, – кивает Гордей. – Давайте выпьем за поступки.
Поднимает бокал с соком, бабушка с коньяком, и они встречаются краями рюмок, как клинками в поединке.
Выпивают. Бабушка встаёт.
– Спасибо, всё было вкусно, но пора и честь знать.
– Собирайтесь, я отвезу вас, как и обещал, но сначала мне нужно кое-что показать Ане.
Вытаскивает меня за руку и настойчиво тянет вглубь дома. И я послушно иду, стараясь не обращать внимания на неодобрительный взгляд бабушки…
 Глава 51. 
Гордей затягивает меня в какую-то тёмную комнату. Не успеваю и ойкнуть, как оказываюсь распята у стены. Губы его безжалостно обрушиваются на мои, и всё что мне остаётся, принимать этот ураган и молиться, чтобы не сгореть в нетерпеливом огне этого невозможного мужчины.
– Малышечка моя, я соскучился, – шепчет, прикусывая мочку моего уха. – Хочу тебя, просто сдыхаю.
Его наглые руки задирают мою водолазку вверх, дёргают вниз чашечки лифчика, выпуская на волю уже давно ноющие соски, Гордей зарывается с блаженным стоном в мою грудь. И теперь его поцелуи обжигают чувствительную кожу.
– Троечки мои любимые, – шепчет, слепо зацеловывая.
Прикусывает сосок.
Я невольно вскрикиваю от невозможно острых ощущений, но тут же его ладонь зажимает мои губы.
– Тише, тише, – уговаривает. – Если твоя бабка сюда ворвётся, боюсь остаться без некоторых жизненно важных органов.
При упоминании бабушки сладкий дурман на пару мгновений развеивается.
– Нет, Гордей, прекрати! – отчаянно начинаю отбиваться от этих нахальных рук и губ.
– М-м-м! А ты вся в бабушку, да? – страдальчески стонет Гордей мне в шею. – Жестокая девочка.
– Не хнычь, – улыбаюсь. – Отвезём бабушку, вернёмся, и я буду вся твоя.
– Обещаешь?
– Обещаю.
Поднимает мою ладонь, целует в колечко.
– А что это за комната? – спрашиваю, оглядываясь в полумраке.
– Моя старая комната, – отмахивается небрежно.
– Включи свет, пожалуйста.
Послушно щёлкает выключателем. Загорается неяркий свет.
Оглядываю весьма просто обставленную комнату. Кровать, застеленная серым покрывалом, в цвет ему плотная штора, ковёр. В углу турник, письменный стол, книжные полки.
Подхожу ближе. Замечаю на шторе круглую дырочку.
– А это что? – спрашиваю с улыбкой.
– Ну, это я курил в окно, и потом за это палево получил от отца таких звездюлей, что еле вывез, – усмехается Гордей лукаво.
– Так ты рос хулиганом? – прищуриваюсь я.
– Ужасным, – кивает, складывая руки на груди.
– Теперь понятно, откуда в тебе столько наглости. Ой, а это что? – стягиваю с полки старый альбом.
Открываю. Детские фотографии Гордея. Сердце пропускает удар, когда я смотрю на фото с его последнего звонка. Такой он здесь молоденький, улыбчивый, вихрастый, с красной лентой через плечо. А улыбка всё такая же лукавая, и ямочка на щеке.
– Ну что, влюбилась бы ты в такого плохого парня? – шепчет на ухо сзади.
– Влюбилась бы, без вариантов, – признаю я.
– Поздравляю, сейчас тебе досталась улучшенная версия. Тогда я был тем ещё балбесом.
Перелистываю альбом в самое начало. А здесь нечёткое старое фото молоденькой женщины с младенцем на руках.
– Это Людмила Степановна? – удивляюсь я. – И ты?
– Да. Непохож?
Всматриваюсь в черты малыша, и сердце начинает ускоренно биться. Похож. Такой сладкий, розовощёкий мальчик. Я бы очень хотела такого же. Рано? Да, бабушка права. Не прямо сейчас. Но когда-нибудь обязательно.
Листаю в конец альбома. И снова открытие, теперь уже неприятное. Гордей с девушкой. Красивой. С русой косой до пояса. И черты знакомые. Присматриваюсь, но Гордей резко захлопывает альбом.
– Это Наталья? – вдруг доходит до меня.
– Да, – цедит холодно.
И на меня снова обрушиваются воспоминания обо всех моих сомнениях.
– Она была красивая, – произношу задумчиво. – И сильно изменилась внешне.
 
– Не только внешне, – кривится Гордей.
– Ты мне ничего так и не рассказал, – выдаю с претензией, которую не удаётся скрыть.
– Что ты хочешь знать? Спрашивай.
– Ребёнок…
– Его не было, – отрезает. – Это выдумка твоей мамаши и Натальи. Они подкупили врача, чтобы тот водил меня за нос.
– Но это же…, – поражаюсь я.
– Подло? – усмехается. – Ну вот теперь ты понимаешь, что такое Наталья.
– Ты сказал, что завтра всё решится с разводом. Но это же невозможно так быстро?
– Снегурка, всё возможно в нашем мире, если есть нужные связи и деньги. Я хотел по-человечески, но Наталья решила по-другому. Поэтому теперь так, – зло разводит руками.
– Понятно.
Ловлю его взгляд и наконец делаю то, чего так хотела всё это время: бросаюсь ему на шею, “закутываясь” в его объятия, как в защитный кокон.
– Я тоже очень скучала, – всхлипываю от эмоций. – А с Игорем всё было не по-настоящему.
– Я знаю, – целует меня в макушку. – Но крышу мне оторвало знатно. Не делай так больше, пожалуйста…, – звучит ранено его голос.
– Прости. Я не хотела. Просто…
– Да-да. Ты слишком жалостливая и доверчивая. Нужно меняться. Доверяй только мне, остальных – нахер!
В дверь раздаётся лёгкий стук.
Упс! Кажется, мы увлеклись.
–Пора, – командует Гордей.
Выходим мы под осуждающий взгляд бабушки и хитрый – Людмилы Степановны.
– И что вы там делали? – подозрительно прищуривается бабуля.
– Гордей мне свои фотки детские показывал, – мямлю я.
– Ага. Я по лицу твоему бесстыжему вижу, какие “фотки” он тебе там показывал!
– Не смущайте мне девочку, – обнимает меня Гордей сзади за плечи. –Поехали. Впереди ещё дальняя дорога.
Едем мы в тишине, но она уже совсем не напряжённая, как раньше. Играет лёгкая музыка, бабушка дремлет впереди, я засыпаю сзади, подложив под голову подушку в виде кота.
И сны мои больше не тревожные. Они тёплые, счастливые, а местами и весьма горячие… И кажется мне, что обнимаюсь я совсем с другим «котом», от этого в теле поселяется истома. Меня тянет, обдаёт жаром, и хочется стонать. Кручусь от этого на неудобном сидении и снова засыпаю…
Доезжаем, как мне кажется, мы быстро. Ещё бы, я ведь большую часть дороги проспала. И попрощавшись с бабулей, пускаемся в обратную дорогу.
Но теперь мне уже точно не до сна. Я плавлюсь от жадных взглядов Гордея, а его рука постоянно сползает с рычага коробки передач на мою коленку.
В какой-то момент машина резко тормозит у обочины.
– Что-то случилось? – с беспокойством смотрю на Гордея.
– Ага. Мотор закипел. Если не охладить, будет взрыв, – кладёт мою руку на свою заметно выпирающую ширинку.
– Оу, – расширяются мои глаза. – А это точно мотор?
– А ты проведи диагностику, Малышечка, – с хитрой улыбкой предлагает Гордей и тут же расстёгивает ширинку и выпускает на волю прибор, который больше всего нуждается в “диагностике”...
В город мы въезжаем уже далеко за полночь. Губы мои горят от жарких поцелуев и… ужасно неприличной диагностики…
Щёки пылают от воспоминаний, но в груди трепещет от нежности и тех признаний, которыми осыпал меня мой мужчина.
Гордей останавливается перед моим подъездом, помогает выйти из машины.
– Аня, – ловит меня за талию, прижимая к себе. – Я снял квартиру для нас. Поехали ко мне?
– Нет, – стараюсь мягко отказать. – Твои скорости беспощадны. Напоминаю, что не так давно мы пришли к решению, что будем просто встречаться, помнишь?
– Малышечка, потом столько всего произошло. Давай без этой тягомотины.
– Давай, но не сегодня. Я очень устала и хочу просто выспаться. Мне утром рано на работу.
– Работу? – хмурится Гордей.