Наследница чужих богов (СИ)

— Давай. Рискни. — окончательно утратив контроль, подначивала Кайя. — Небо мне свидетель, я успею так опозорить твоего ал-шаира, что эти своды еще долго будут помнить ругательства тхавирских скотоводов.
Диар ответил с не меньшей ненавистью в глазах, но голос немолодого военного оказался тихим, даже сдержанным.
— А давай. — подыграл он, коротким кивком указывая на свои руки.
  
Кайя заметила гулявшие на кончиках пальцев сполохи и дернулась назад.
— Что ты тут раскричалась, госпожа?
Подошедший к ним парень в миг оценил ситуацию, намеренно заслонив ее от первого галеата.
— Киран, как непочтительно. — как всегда, наигранно протянул он. — Оставь нас ненадолго.
Киран опалил юношу взглядом. Как-то по-старчески поджал губы, но все же отошёл в сторону.
— Чего тебе угодно, госпожа?
Внешне спокойный, даже беззаботный, галеат окружал себя аурой беспечности, но Кайя давно изменила о нем первое впечатление. Лицемер, такой же лжец, как и все диары. Он просто играл отведенную ему роль. И пусть эта роль ему шла, пусть перекликалась с натурой, она ни на секунду не забывала, кому он служит.
Тамерлан без смущения в который раз охаживал взглядом. На сей раз не так нагло, скорее украдкой, и Кайя разозлилась на себя за то, что вообще его позвала. Говорить с ним ей было не о чем, ведь при всей своей болтливости он вряд ли упустит лишнее. Но попытаться все же стоит.
Она негромко спросила:
— Где находится пустошь Меодана, ты знаешь?
Мэл в раз оказался рядом и почти исполнил угрозу первого галеата, чуть было не закрыл ей рот.
— Тише. — он огляделся, вернув встревоженный взгляд, строго добавив. — О таком нельзя даже думать.
— Знаешь?
Юноша растянул губы.
— Так я тебе и сказал.
Кайя скрестила руки, чтобы не пустить их в ход. Стереть эту довольную ухмылку, высокомерие, хоть как-то поставить на место.
— Твой ал-шаир не боится, что мои мысли заметит кто-то еще?
Она с дерзостью подняла голову, но последующая реакция быстро согнала спесь.
Парень широко улыбнулся.
— Не хочу тебя разочаровывать, госпожа, но это невозможно. Никто не может узреть твои прекрасные и такие чистые помыслы. — диар ненадолго обернулся, кивнув в сторону центрального входа. — Только он.
Кайя не поверила.
— А ты думала, статус дается лишь на словах, — парень чуть склонился, тихо выдохнув, — ни-адда? На тебе печать дома Алман — знак принадлежности, след его силы. Теперь твои мысли не принадлежат даже тебе самой.
Он отстранился, добавив с непривычным раздражением в голосе:
— И не только мысли.
Тамерлан замолчал, отвернувшись к толпе. Кайя тоже притихла.
Бездумно коснулась раскрытой ладонью шеи, почти сдавив горло. Внутри слабо тлел протест, но сама она уже понимала, что услышанное — правда. Она действительно более не принадлежала себе. Ни разумом, ни телом. Вот только принимать подобное все равно не хотелось.
Взгляд самовольно скользил по толпе, практически не задерживаясь на лицах прихожан. Пестрая лента народов, многообразие человеческой природы, сплоченное напевами неизвестного Кайе священнослужителя, плавно покачивалась в трансе. Гипнотизировала немым танцем, глушила боль.
Веки ненадолго сомкнулись.
Печать дома Алман — след его силы. Ни это ли она чувствует постоянно с того момента, как ал-шаир впервые влез в ее голову: гнетущее чужое давление, страх, злость? Его присутствие. И как теперь понять, были те проблески силы, изменение цвета глаз, странное видение на поверхности зеркала в купальни, ее собственными?
Что он с ней сделал? Осталось ли хоть капля ее воли или же все забрал этот мужчина?
— Я этого не выбирала.
Бросила скорее себе, чем стоявшему рядом юноше, но тот лишь пожал плечами, догадавшись, к кому на самом деле она обращалась.
— Твой мир для меня чужой и мне тысячу раз плевать на вашу судьбу. — перешла на шепот. — Пусть хоть горит огнем. Мне все равно.
Взгляд уперся в одну точку, но Кайя не сразу заметила, что уже около минуты рассматривает в толпе какую-то светловолосую женщину: точеный профиль, молодые черты лица, что хорошо угадывались под наброшенной поверх головы прозрачной накидкой. Платье скрадывало фигуру, но не могло укрыть гордости в развороте покатых плеч, достоинства и еще чего-то едва ощутимого, таинственного, темного.
Она невольно поежилась, вновь повернувшись к галеату.
— Пожалуйста. Я хочу уйти. Больше не могу слушать эту проповедь. — посмотрела в сторону центрального входа. — Видеть их поток. Эту силу. Меня душит…
До того предававшийся молитве ал-шаир внезапно поднял голову, тут же нашел ее взглядом. С такого расстояния прочитать его эмоции она не могла, но напряжение уловила сразу.
Кайя запнулась, так и не договорив.
Мэл тоже подобрался. Слышать исходящее от него беспокойство было непривычно и оттого вдвойне тревожно.
— Разве ты видишь течение? — отчего-то шепотом переспросил он.
Она не успела ответить, даже понять вопрос. Взгляд бессознательно вернулся к толпе, к той женщине.
Прихожанка все еще внимала речам служителя, но потом медленно, словно в плывущем тумане, повернула голову в ее сторону. Одной рукой стянула накидку и Кайя поймала на себе пустой, звенящий крошкой стекла взгляд. Яркий и меж тем покрытый серой пеленой, мертвый.
Он подчинял. Увлекал в пропасть битого марева, сковывал движения.
Уголки тонких губ дернулись вверх, искривив молодое лицо гримасой. Кажется, женщина что-то шептала, но Кайя ничего не слышала, полностью отдаваясь во власть ожившего кошмара. Такого знакомого. Такого чужого, бьющего память.
Внутри головы вспыхнула боль, пылающим ободом сдавила виски, заставив отступить, почти осесть на камень. Но ее взгляд все еще не покидал толпы.
Женщина прохрипела. Разгоняя гортанную речь, она быстро вскинула руки.
С ее движениями в ущелье прокатилось дыхание гор. Скалы вздрогнули, коротко взвыли ветрами, вновь окунаясь в звенящую тишину, чтобы уже в следующее мгновение взорваться темнотой.
  
Глава 14
 
Череда мощных толчков всколыхнула стены мечети и Кайя не удержалась, повалилась на спину. Едва распахнув глаза, резко зажмурилась, машинально прикрыв голову руками. Последнее, что она видела — сорвавшиеся с потолка облицовочные плиты, черным покрывалом летевшие вниз.
Тело сжалось в судороге, но вместо удара лицо обдало волной спертого теплого воздуха.
Приоткрыв глаза, она быстро сощурилась.
Потревоженная черно-бурая пыль сеяла мрак вокруг, застилала взор, тут же проникая в легкие, раздирая их кашлем. Каждый новый вздох только сильнее царапал горло, и наброшенная поверх лица тонкая прозрачная накидка едва помогала, лишь еще более мешала осмотреться. Она стянула платок, наспех сложила в несколько слоев, хоть как-то облегчив дыхание. Попыталась встать, но не сумела приподняться даже на колени. Шарившая в пыльном мареве рука напоролась на что-то жалящее, горячее, и Кайя инстинктивно одернула ладонь.
Не поднимаясь, она хотела перевернуться на живот, но внезапный порыв ветра вновь запорошил глаза.
Ветер не утихал. Стонал раненым зверем, завывал криками, разнося по ущелью обрывки живых и мертвых голосов. На долю секунды ей показалось, что в этом порыве пролетело собственное имя, но ответом была лишь болезненная пульсация в висках.
Захваченная ветрами пыль рассеялась, чуть освобождая воздух, и Кайя наконец-то смогла осмотреться.
Ее тут же парализовал страх, разум отказывался воспринимать происходящее адекватно, наливал конечности свинцом, сдавливал грудь.
В полуметре над ней, скрадывая последние отблески света, парила черная плита, практически закрывавшая не только потолок, но и обзор. По поверхности гуляли красновато-синие жилки энергии, образую тонкое препятствие между ней и камнем, и Кайя догадалась, что эта угрожающая массивная глыба держится в воздухе только за счет чужой силы и в любой момент может рухнуть вниз, в ее объятья.