Порочный святой (ЛП)

Несмотря на свой утренний гнев, во время обеда я на автопилоте занимаю место рядом с Лукасом. Блэр сегодня нет в школе, и я чувствую себя выброшенной на берег среди безжалостных акул. Слиться с толпой лучше, чем рисовать на спине мишень, сидя в стороне от Лукаса.
Все за столом смотрят на меня так, будто знают что-то, чего я нет. В их взглядах пляшет та же тошнотворная жажда крови. Это раздражает мои чувства, как будто они втыкают в меня иголки, чтобы препарировать.
Я была начеку с самого начала учебы. Почти два месяца ежедневных издевательств, непристойных шуток и глупых выходок не стираются открытым разговором и страстью, которую мы с Лукасом разделили. Это резкий контраст с невнятным приветствием сегодня утром и нашей ссорой после него.
Лукас потерялся в разговоре с Картером о том, что они будут делать, если игра плей-офф на этой неделе будет перенесена. Они жестикулируют руками, обсуждая возможные варианты.
Это больше похоже на фальшивого Лукаса. Могу сказать, а он ещё даже обратился ко мне.
Напряженные линии вокруг его глаз выдают его. Эти складки исчезают, когда мы остаемся наедине.
Хотела бы я сидеть за своим старым столом у окна. Все остальные люди в школе сегодня были милыми, но я чувствую холод в воздухе. Что-то приближается. Предвкушение — это провод под напряжением, пускающий ток по моему позвоночнику.
Я снова включаюсь в разговор, когда понимаю, что они перестали говорить о футболе. Тема сменилась на то, о чем я никогда не хотела слышать, чтобы Лукас так нагло говорил в школе.
Лукас ерзает, дергая себя за ухо. — Не, чувак, ты же знаешь, что я не целуюсь и не рассказываю.
— А вот ты целуешься, — говорит кто-то за столом.
— Это по-настоящему. Лукас наконец-то выиграл пари, чтобы трахнуть нашу постоянную ханжу. Он действительно это сделал, смотрите, — хвастается Картер перед Девлином, предлагая свой телефон. — Зацени этого мастера с его селфи после секса.
Лед покрывает меня с головы до ног. Что?
Глаза Картера перебегают на меня, когда я жестко сажусь рядом с Лукасом.
Девлин делает то же самое, его брови сгибаются. — Тебе нужно в спортзал, брат.
Лукас отмахивается от него через стол. — Заткнись, я много поднимаю в тренажерном зале.
Все лемминги смеются, пока я терплю унижение. Должно быть, это какой-то кошмар.
— Могу я посмотреть? — Я сглатываю, когда они все обращают на меня внимание. Как будто они забыли, что я здесь и прочищаю горло и вожусь со своей вилкой. — Я хочу это увидеть.
Я поджимаю челюсть, когда Лукас кладет руку на мою шею, щипая, чтобы я успокоилась.
— Ты знаешь, что произошло в эти выходные, милая. — Его тон легкий, но предупреждение ясно.
О, Лукас не хочет, чтобы я видела? Я бросаю на него мятежный взгляд. Очень жаль.
Если меня хотят унизить, то я, черт возьми, стану свидетелем того, как сильно Лукас предал мое доверие. Ледяная капсула вокруг меня трескается трещинами. Они видят мое храброе лицо, но внутри я кричу во всю мощь своих легких.
— Неужели? Думаю, мне нужны фотографические доказательства, как напоминание. Я не думаю, что это было настолько запоминающимся без маленького сувенира. Ты, видимо, тоже так думаешь.
Глаза Лукаса скачут между моими, в них мелькает тень опасности, которую предсказывали мои инстинкты, его челюсть сжимается, и он поднимает руки.
— Делай, что хочешь.
Ледниковая река разливается по моим венам, кристаллизуя кровоток, когда Девлин, нахмурившись, протягивает мне телефон Картера.
Картер: Братан, где ты, у меня билеты на DJ Smokescrn сегодня вечером. Ты с нами?
Лукас: Немного занят.
Картер: Точно, брат!!! [100 эмодзи] Наконец-то засадил этой плаксивой сучке по сосиске. Она плакала?
На этом разговор заканчивается. Слова дрогнули, когда мои глаза затуманились от непролитых слез. Укус глубоко вонзается в меня, когда я вижу, что сделал Лукас.
Лукас прислал Картеру нашу фотографию. Мы в моей постели. Видно, что он все еще голый, так как я сплю на его голой груди. Я — то, что поддерживает его скромность на фотографии, но изгиб моей задницы виден у нижнего края кадра.
 
Нет никаких сомнений в том, как мы дошли до такого состояния.
Картер шлепает на стол пачку денег, несколько других людей делают то же самое. Девлин выдерживает мой дикий взгляд, хмурится, доставая деньги из бумажника и добавляя их.
Лукас издает принужденный смех, от которого у меня закладывает уши. Мне хочется хлопнуть по ним ладонями, чтобы вытолкнуть все наружу, а потом дать ему пощечину. Сильно.
Сначала я не понимаю, как будто наблюдаю за крушением со стороны. Мой разум все еще задерживается на текстовом сообщении, не в состоянии понять, что здесь происходит. Когда раздается щелчок, мое зрение плывет от головокружения, и проходит минута, прежде чем я понимаю, что хрупкий хрипящий звук — это я борюсь за воздух.
Сомнения, возникшие ранее, превращают мои внутренности в осадок, пока деньги обмениваются на руки.
— Позируй со своим выигрышем, чувак, — инструктирует Картер, протягивая свой телефон. — Я размещу это в своем Insta story. Хештек играй.
Трещины расползаются по моему сердцу, как трещины в замерзшем озере, и каждый новый разрыв слышен только мне. Люди видят во мне образ крутой девчонки, они не думают, что могут причинить мне боль, потому что я им этого не позволяю.
Но мне больно. Очень больно.
Лукас заставил меня поверить, что я ему нужна.
Это была ложь.
Ни один из его поступков не был искренним. Я ничего для него не значила. Просто пари, которое нужно было выиграть, чтобы похвастаться.
Все, чего Лукас хотел от меня, — это использовать.
Каждая новая правда ударяет в разные точки моего тела, этот холодный лоток для вскрытия распарывает меня, чтобы мир увидел, какой доверчивой я была и как легко было меня разбить.
Я так зла на себя за то, что повелась на его соблазнительные пустые слова после всего того дерьма, через которое он заставил меня пройти. Лукас — худший вид змеи в траве, его яд активизируется только тогда, когда он оказывает наиболее смертоносный эффект.
В конце концов, для Лукаса я трофей. Завоевание и ничего больше.
Охотник поймал свою добычу, и игра окончена.
Я подпрыгиваю, когда Лукас обхватывает меня за плечи, мои внутренности сжимаются, когда его губы касаются моей щеки.
— Я была для тебя просто пари? — Они замолкают, услышав несдержанный тон, мой голос грубый и суровый.
 Откажись от этого, мысленно умоляю я. Будь моим Лукасом. Скажи мне, что это не по-настоящему. 
— Это было просто ради забавы, милая, — успокаивающе бормочет Лукас. Для пользы остальных он продолжает. — Это ничего не значит. Просто парни остаются парнями.
 Слишком поздно, Лукас. 
Гнев и боль сливаются воедино, создавая ужасный поток в моей груди.
— Парни есть парни, — бормочу я, — точно.
Пора отключаться. Я не могу просидеть с ним до конца урока, не хочу находиться рядом с ним ни секунды.
Когда он получает похвалу за свой успех, я с ворчанием отталкиваюсь от него. В попытке встать из-за стола я спотыкаюсь и падаю на линолеум.
В комнате воцаряется тишина. Стервятники учуяли запах свежего мяса, чтобы полакомиться им, а вот и ягненок для жертвоприношения, доставленный рукой их золотого святого.
У меня болит колено, когда я поднимаюсь, потирая горящие глаза. Боль глубже, чем ушибленное колено.
Моя гордость. Мое доверие. Мое сердце.
Все они пострадали от Лукаса и от того, как жестоко он со мной играл.
— Джемма? — Лукас протягивает ко мне руку, на его лице прочерчены жесткие линии, в маске есть трещина, но он не позволяет ей упасть. Сквозь трещину проглядывает намек на сожаление. Даже вины. Этого недостаточно. — Ты в порядке?
Как я могу быть в порядке?
— Да, — рычу я, бросая на него взгляд. Его челюсть напрягается. — Оставь меня в покое.