Травля (СИ)
— Ложись, — Патрик приподнял край одеяла, и она, придерживая штаны, медленно забралась в постель и легла на живот. Хоть онемение ещё не прошло, и она почти не ощущала боли, ей все равно не хотелось ложиться на спину и тревожить свои раны.
Патрик подкинул в камин дров и навёл порядок на столе, сложив медикаменты в аптечку, а грязные бинты и вату, ампулы и шприцы — в миску. Лампу он оставил включенной, несмотря на то, что от камина шло достаточно света. Кэрол не возражала, понимая, что ему страшно. Ей самой было страшно.
Раздевшись до футболки и трусов, мальчик поспешно нырнул под одеяла и укутался с головой.
— Как ты, мам? — заботливо спросил он, согревшись и выглянув из под одеяла.
— Хорошо, — она улыбнулась.
— Стало теплее, правда?
— Ну конечно. Если поддерживать огонь, здесь будет тепло. Давай попробуем поспать.
— Мне не хочется. Мы же весь день проспали.
— Мне тоже. Тогда пока просто полежим, а потом уснем. Завтра у нас много дел. Мы должны отдохнуть.
— Думаешь, ты сможешь завтра встать? У тебя здорово порезана спина, да и нога опухла. Вдруг хуже станет?
— Не станет. Ты сделал все, что нужно, теперь я пойду на поправку.
— Надеюсь. Если будет болеть, скажи, я дам обезболивающее, там есть в аптечке. Не терпи.
— Ладно.
— Может, сразу сейчас выпьешь, чего ждать?
— Нет, пока не болит. Позже.
Сна не было, они тихо разговаривали, чтобы не прислушиваться к звукам снаружи, к вою вьюги и шуму леса. К страху и отчаянию, сжимающих их изнутри. Время от времени до них доносился протяжный тоскливый вой, и тогда они невольно замолкали с замирающими сердцами, прислушиваясь.
Патрик придвинулся ближе, и Кэрол обняла его одной рукой, успокаивающе поглаживая.
— Мы в безопасности, — повторила она шепотом. — Никому до нас здесь не добраться.
Она замолчала. Она хотела, чтобы ее слова утешили и успокоили мальчика, но у самой от этих слов тоскливо заныло сердце, когда она подумала совсем не о диких зверях снаружи.
«Никому, — повторила она уже про себя, и это было похоже на стон отчаяния.
— Никому, — прошептал вслух Патрик, подслушав ее мысли и соглашаясь с ними.
Осторожно повернувшись на бок, Кэрол притянула его к себе. Он крепко обнял ее, стараясь не коснуться порезов и совсем по-детски прижался к ней. Прижавшись щекой к его макушке, она тихо запела.
— Тише, мам, не надо, а то волки услышат и придут! — перебил ее мальчик.
— В такую вьюгу не услышат.
— Откуда ты знаешь? Не надо. Давай тихо лежать.
Кэрол промолчала и поцеловала его в мягкие волосы.
— Скорее бы утро, — прошептал он. — Как думаешь, сколько сейчас времени?
— Не знаю. Пожалуй, выпью обезболивающего, — откинув одеяло, Кэрол нехотя встала и, быстро отыскав нужное лекарство, выпила, запив оставшейся водой из кружки. После чего поспешно снова спряталась под одеяла и прижалась к Патрику.
— Сильно болит? — с жалостью спросил он, разглядывая ее лицо.
— Немного. Сейчас пройдет.
— Нам повезло, что здесь есть лекарства.
— Конечно, ещё как повезло! — Кэрол пощекотала его бока. — Здесь даже два ведра с сидушками от унитаза, каждому по ведру! Так что грех жаловаться! Уверена, завтра мы ещё не такие сокровища тут обнаружим!
Мальчик захихикал.
— Знал бы папа, где мы оказались и что с нами случилось! — он замолчал, потом задумчиво заглянул Кэрол в глаза. — Как думаешь, если бы он знал… он бы нам помог?
Кэрол грустно улыбнулась.
— Конечно. Ведь он любит тебя. Он бы обязательно пришел тебе на помощь.
— А тебе? Думаешь — нет?
— Не знаю, — она пожала плечами. — Я давно уже не знаю, что ожидать от твоего папы. Но это только по отношению ко мне. Что касается тебя — никаких сомнений у меня нет. За тебя он жизнь отдаст. И все тебе простит. К тому же, ты ребенок.
— Зато я не готов ему все простить, — буркнул мальчик. — Ладно, ну его, забудь. Зря я вспомнил о нем. Опять. Почему мы постоянно о нем вспоминаем?
— Потому что любим. Скучаем.
— А он? Как считаешь — скучает?
— Думаю, да.
— Раскаивается? Жалеет?
— Наверное.
— Вот и пускай! Предатель! Сам виноват! — Патрик сердито насупился, пытаясь скрыть от Кэрол свою боль. Но она видела ее, чувствовала. Спорить с ним сейчас было бесполезно. Он весь в отца. Но пройдет время, он остынет. Кэрол надеялась на это.
— Давай попробуем его навестить, узнаем, как он себя чувствует, — с улыбкой предложила она.
— Ну ладно… давай, — якобы с неохотой согласился мальчик. — Только ничего ему не говорим! Он не должен знать, где мы. Вдруг снова сдаст тебя полиции? Тогда тебя уже не спасти.
— Да мы и сами не знаем, где мы. Даже если захотим, все равно не сможем ему сказать.
— Тогда ладно… просто взглянем на него, одним глазком. Даже не разговаривай с ним, поняла?
Кэрол кивнула. Обнявшись крепче, они вместе вздохнули и закрыли глаза. Но сон долго не шел к ним, как бы ни старались они уснуть и забыться, отрешиться от реальности и устремиться к тому, по которому у обоих так болело сердце. Чьей силы и защиты так не хватало. Как хотелось бы оказаться сейчас дома, увидеть улыбающегося широкой белоснежной улыбкой Хока… и обнять Джека, любящего и ласкового, каким он был для них когда-то. А Кэрол ещё мечтала о том, как прижимает к груди и осыпает поцелуями своих близнецов, как берет из рук Джека Келли, которую тот с улыбкой ей протягивает.
«Смотри, это наша дочь, — говорит он. — Она так на тебя похожа!».
И Кэрол разглядывает маленькое румяное личико, огромные голубые глаза…
Она не заметила, как ее мечты превратились в сновидение, когда уснула. В ее объятиях спал и Патрик, заснув почти одновременно с ней. Они не слышали больше вьюги и стонущего ветра, пугающего их воя волков, забыв в своих снах о том, что находятся в этой хижине, одни, где-то в лесу, среди гор, потеряв своих защитников и не зная, что делать дальше.
Глава 17
— Ты уверена, что она сказала, что будет ждать именно там?
Торес невольно вздрогнула, когда сзади над ней прозвучал тихий хриплый голос и, быстро обернувшись, встретилась с взглядом Тима, который уже не первый раз задавал ей этот вопрос. Сердце ее предательски заколотилось от страха, и она через силу улыбнулась, пытаясь этого не показать. Он застал ее врасплох. Было утро, она только что приняла душ, уверенная, что Исса все еще спит. Скользнув взглядом по комнате, она его не нашла. Вместо него чуть ли не до потолка возвышался его друг, мрачный, как грозовая туча. Он казался очень злым и подозрительным, но, вглядевшись в его глаза, она разглядела страх и отчаяние. Он был растерян, и при том очень старался этого не показать. Грозный и опасный на вид, он прятал ранимое сердце и истерзанную похлеще его обезображенного шрамами тела душу. Такой еще молодой, такой наивный в любви… Мальчишка. Напуганный мальчишка, которого не пугали вооруженные убийцы, пришедшие их убить, но выбило из колеи исчезновение его возлюбленной.
И тогда собственный страх Торес перед ним тут же улетучился. Она пришла к выводу, что бояться нужно Иссу, но не его. Исса из тех, у кого не дрогнет рука перед женщиной, но Тим — другой.
Когда Торес рассказала о том, что идут убийцы, они вместо того, чтобы сбежать, устроили им засаду, даже слушать не стали возражения ее и Калена, которые считали, что нужно поскорее убираться, а не вступать в схватку с десятью вооруженными людьми, посланными их убить. Но у Иссы и Тима было свое мнение на этот счет. Поворачиваться спиной и удирать от преследователей значило предоставить им возможность рано или поздно догнать и напасть, возможно, неожиданно.
Они сделали вид, что съехали, сдав номера и попрощавшись с хозяином, но тут же украдкой вернулись. Торес и Кален взяли такси и отправились арендовать машину на прокат, так как ту, что была, забрала Кэрол. Тим собрал свою винтовку и залег на крыше, выбрав самое удобное место. Исса остался внизу, заняв подходящую позицию. Когда Кален и Торес вернулись и осторожно припарковались поблизости, они не смогли увидеть ни Иссу, ни Тима. Оставшись в машине, они стали наблюдать, разделяя между собой сомнения по поводу правильности принятого Тимом и Иссой решения. Вскоре подъехал фургон без номеров, из которого один за другим спрыгнули на асфальт вооруженные мужчины в масках, но тут же бесшумно попадали, даже не успев отойти от машины, настигнутые меткими и молниеносными снайперскими выстрелами. Кто успел, метнулись обратно в фургон, застигнутые врасплох внезапным нападением и пытаясь укрыться от стрелка. Взревел мотор, но раздался глухой звук бьющегося стекла, и водитель безжизненно осел в кресле с пулей между глаз.