Последнее испытание

Стерн заранее позвонил хозяйке дома из машины, чтобы сообщить, что он уже подъезжает. Доктор Макви вышла на крыльцо и с улыбкой встретила его у порога, в обрамлении громадного дверного проема в виде арки из красного дерева. Фасад дома украшен белыми декоративными полуколоннами. Огромные окна наполовину прикрыты ставнями из нержавеющей стали. Хозяйка по-дружески называет адвоката Сэнди и приветствует его на редкость крепким рукопожатием. Впрочем, Стерн этому не удивляется – ведь доктор Макви все еще играет в теннис на соревновательном уровне.
Оказавшись внутри дома, Стерн видит, что выходящая во двор задняя стена сделана из стекла, а окна открываются и закрываются по принципу веера и в закрытом положении совершенно неразличимы. Снаружи виден большой бассейн и закрытый патио. Чуть ниже по уровню располагается веранда, защищенная сверху и по бокам с помощью специальных экранов, которые жители Флориды называют «ланаи» – они пропускают солнечный свет, но защищают от насекомых и падающих веточек и листьев. Шагая вперед, Стерн не скупится на комплименты по поводу жилища доктора Макви, которое, впрочем, Хелен назвала бы – разумеется, не при хозяйке – слишком вычурно украшенным. Там и тут можно видеть гравюры и предметы французского антиквариата XVIII века. Сразу становится ясно, что, по крайней мере в данный момент, внуки в доме доктора Макви не гостят. В гостиной все ценные вещи, которые вполне могли бы быть экспонатами музея, стоят на местах, в комнате царит идеальный порядок. Ужасные пастельные тона, которые преобладают в интерьерах большинства домов в штате Флорида, в том числе в доме сестры Стерна, здесь не доминируют над всеми остальными. Зато в жилище Макви очень много красного.
Что же касается самой Иннис Макви, то она в первый момент кажется старому адвокату жизнерадостной, смешливой женщиной, а не желчной и сварливой теткой, хотя именно так описывал ее Кирил. Хотя ей без малого семьдесят лет, она все еще выглядит весьма эффектно. У нее ухоженное, с мелкими чертами лицо североевропейского типа, который по меньшей мере на протяжении последних ста лет в Америке считается идеалом красоты. Похоже, она, вернувшись с теннисных соревнований, успела окунуться в океан – волосы у нее влажные, а одета она в довольно скромный купальный топ и цветастую пляжную юбку. На ногах у Иннис легкая обувь из пробкового дерева. Стерн видит, что хозяйка дома сохраняет хорошую физическую форму. Ее вьющиеся от природы седоватые волосы подстрижены довольно коротко, так что нет необходимости регулярно посещать парикмахера. На фоне загорелого лица ее голубые глаза сияют, словно маленькие маяки.
Иннис жестом приглашает Стерна расположиться за столом, стоящим в тени. Стерн благодарит ее за то, что она согласилась с ним встретиться.
– Я не хочу занимать ничью сторону в этом месиве, Сэнди, – говорит она. – Но мне было любопытно повидаться с вами, правда. Вы просто легендарный человек.
– Сомневаюсь в этом, – отвечает старый адвокат. – И потом, все мои достижения в основном остались в прошлом.
Его никогда по-настоящему не привлекала слава, хотя прежде возможностей для ее достижения, если бы он к ней целенаправленно стремился, хватало с лихвой. По-настоящему известными людьми были его клиенты, а не он. Впрочем, нет ничего удивительного в том, что доктор Макви придает большое значение именно славе, известности. Когда она познакомилась с Кирилом тридцать два года назад, он уже достиг очень много в исследованиях, касающихся онкологических заболеваний, и даже успел заставить пошатнуться некоторые из камней, считавшихся краеугольными в этой сфере медицины. Стерну не без оснований кажется, что социальное положение Кирила и его репутация ученого составляли существенную часть его личного обаяния.
– В молодости мне казалось, что известность мне принесет теннис, – говорит Иннис. – Потом мне как-то довелось сыграть против Крис Эверт. Ей тогда было тринадцать лет, а мне девятнадцать, но мне удалось выиграть всего три очка. Именно тогда я и решила переключиться на медицину.
  
В ответ Стерн смеется, и Иннис это доставляет удовольствие.
– Кирил много рассказывал о вас, – продолжает хозяйка. – Вы вдовец?
– Уже вторично.
– Да, понимаю. Кирил очень симпатизировал вашей второй жене. Он говорил, что у нее замечательное чувство юмора.
– Клара была более закрытой женщиной, но она довольно близко общалась с Донателлой, – говорит Стерн и тут же спохватывается – ему кажется, что, возможно, упоминание о Донателле явилось ошибкой с его стороны. Однако доктор Макви, судя по всему, не придала этому большого значения. В конце концов, она ведь тоже между делом упоминает Кирила. Почему-то у Стерна вдруг появляется инстинктивное желание сказать добрые слова о Кларе. Хотя обе они умерли, он никогда не сравнивает своих жен. Друзья часто говорят ему, что в годы его брака с Хелен настроение у него было не в пример лучше. Это, впрочем, не вызывало удивления, если учесть, что Клара часто переживала состояние глубокой депрессии. Но, так или иначе, с каждой из этих женщин он прожил большой кусок своей жизни и теперь оглядывается на эти годы скорее с удовлетворением, чем с сомнениями. Каждая из жен дала ему что-то важное и нужное на том или ином этапе.
Служанка доктора Макви подает на стол кувшин с лимонадом и разливает напиток в бокалы.
– Вы начали принимать «Джи-Ливиа» сразу после его испытаний на собаках и крысах, верно? – спрашивает Иннис.
Когда практически без паузы доктор Макви спрашивает о его состоянии, Стерн сообщает, что процесс образования метастазов в его организме приостановился.
– Я достиг того блаженного состояния, когда мой личный врач теперь прогнозирует мне смерть не от рака, а от чего-нибудь еще, – говорит адвокат. – С другой стороны, в моем возрасте человек может умереть в любой момент.
– Ну выглядите вы чертовски хорошо, – говорит Иннис. – Я готова побиться об заклад, что вы доживете до девяноста, Сэнди. Сколько еще это вам дает? Лет десять или что-то в этом роде? Вы ведь моложе Кирила, не так ли?
– Я намного старше его.
Конечно, очень глупо чувствовать себя польщенным, когда другие люди, оценивая ваш возраст, дают вам восемьдесят лет, а не восемьдесят пять. Мало того, Стерн время от времени смотрит в зеркало и знает, как он выглядит, так что комплименты хозяйки кажутся ему почти смехотворными.
– Ваш ответ подтверждает мои слова, – заявляет доктор Макви.
Неужели она флиртует с ним? В начале разговора Стерну один раз это уже показалось – когда хозяйка поинтересовалась, вдовец ли он.
Несмотря на множество данных им самому себе зароков, комплименты Иннис все же будят в Стерне искорку интереса. Одно из открытий, сделанных им уже в преклонные годы, состоит в том, что мысли о межполовых отношениях полностью вытравить из сознания невозможно. Люди думают о сексе всегда, независимо от возраста. В годы, когда Стерна лечили при помощи хирургических вмешательств и химиотерапии, вспышки физической страсти между ним и Хелен стали случаться реже, и все же она оставалась фундаментом того, что их связывало. Правда, Стерн никогда не считал секс единственной мотивирующей силой в жизни. Алчность, жажда славы, любовь к детям или к Богу для многих людей значат не меньше – или даже больше. Но секс – это самая глубинная область наших желаний, которую люди готовы открыть лишь в самые интимные моменты. Недаром в Библии сексуальный контакт с другим человеком обозначается словом «познать» кого-то.
Впрочем, Иннис, весьма вероятно, ничего такого не имеет в виду. Стерну не раз приходилось сталкиваться в жизни с людьми, которые либо не осознавали своей сексуальной привлекательности, либо относились к ней совершенно равнодушно. Однако гораздо чаще встречается обратное. Наверное, Иннис стала флиртовать, разумеется, вполне невинно, лет с двенадцати. Так или иначе, Стерн решает, что лучше всего заняться делом, ради которого он приехал. Он интересуется, известно ли Мозесу об их с Иннис встрече.
– Я ему о ней рассказала, – отвечает Иннис. – Мистер Эпплтон ясно дал понять, что предпочел бы, чтобы я этого не делала. Он сказал, что единственным результатом этой встречи будет то, что у вас появится куда больше возможностей смутить меня, когда я буду находиться на свидетельской трибуне, и вызвать сомнение в том, что я заслуживаю доверия. Это правда?